Солнце начало припекать сильнее, в воздухе образовалась волнистая пелена, разносящая с собой песок и дорожную пыль. Появился запах засохшей травы — зеленая трава осталась только у стволов деревьев, а все поляны стали желтыми.

— Хочешь обсудить Анонима? — спросил Рон, — если мы что-то выясним, то не скроем от тебя. Пока что известно одно — нам надо ждать следующие статьи в Придире, и по тем фактам, которые он изложит, начнем думать кто он.

— Тогда ждем, — сдался Гарри и встал с места.

Он, как и все, ходил в одной хлопковой рубашке, закатывая рукава и без удушающего галстука, чтобы выжить в майскую знойную жару. Очки, правда, натирали переносицу и запотевали, но пластырь мигом решил первую проблему. Гарри давно уже прекратил попытки слепить из своего лица что-то посимпатичнее, и поэтому пластырь его нисколько не смущал. Пройдя внутрь замка, он напрягся и невольно сжался — вокруг было много людей.

Людные места теперь его пугали. Гарри делал все, чтобы реже оказываться в помещениях, где кроме него есть кто-то еще. Только Рона и Гермиону он мог допустить, ведь много лет дружбы не исчерпали себя, но даже их, Гарри больше терпел, нежели тяготел к прежнему общению, и из-за этого стыд прилип к нему, но изменить это он не мог. В нем зародилась какая-то частичка, вечно тяготеющая к уединению, молчанию и тревоге. Все чаще он по утрам придумывал себе причины, чтобы пропустить занятия, но совесть брала свое, и он, скрепя сердце, одевался и шел туда, где чувствовал себя мышью в террариуме.

Ссутулившись, проходя коридор, Гарри мысленно вел счет шагам, чтобы успокоиться и избавиться о оглушающего эхо голосов в ушах, сильно бьющих по барабанным перепонкам. Ханна Аббот проводила его удивленным взглядом, пока он не зашел за угол.

В больничном крыле было светло и тихо — ему стало легче.

— Тоже простуда? — Помфри озабоченно положила ему ладонь на лоб.

— Нет, другое, — Гарри пропитался стеснением и неловкостью, словно просить снотворное было чем-то постыдным, — я не могу заснуть.

— Считал кентавров? — Помфри нахмурилась.

— Да-а-а…

Гарри оглянулся на дверь. Еще одна неловкая попытка — и он выбежит отсюда, сверкая пятками.

— Вы не поняли, — сказал он, опуская глаза в пол, — я совсем не сплю. Почти. Урывками и слабо, я часто просыпаюсь. Сделайте с этим что-нибудь.

— После удара головой такое иногда бывает.

— Но я не ударялся головой, с чего вы это взяли?

Гарри даже пошатнулся и внимательно посмотрел Помфри в глаза, чуть ли не впился в нее, и инстинктивно почувствовал опасение с ее стороны, словно он шагнул на половицу, под которой хранится шкатулка.

— А, так вот что обо мне говорят, — заключил он.

— Нет-нет, мистер Поттер, — Помфри поспешила оправдаться и растерянно начала дергать фартук, — я просто подумала, что вы недавно играли в квиддич, а это очень травмоопасно. Я дам вам снотворное, но не злоупотребляйте им, иначе будет хуже.

В кармане брюк оказался пузырек из матового голубого стекла, звенящий при соприкосновении с брелоком в виде снитча — подарок Колина.

Довольный, тем, что получил желанное и ему больше не придется просыпаться в холодном поту, Гарри спускался по ступенькам вприпрыжку, тихо напевая:

I must be only one in a million

I won’t let the day pass without her

It’s too late to be grateful

It’s too late to be late again

Неожиданно перед ним на светлом камне возникла черная тень. Гарри не успел затормозить и врезался во что-то жесткое, и задрал голову наверх.

— О, Седрик, я не заметил тебя.

Седрик, казалось, этой встрече не был удивлен, но все же не выглядел желающим мило побеседовать. Под мышкой он придерживал пару тонких книг неопределенного, из-за старости, цвета и, увидев как Гарри вглядывается в них, быстро взял их в руку и убрал за спину.

— Умереть можно от жары, — сказал он.

— Ты ведь знаешь, что о погоде говорят тогда, когда хотят побыстрее избавиться от навязчивого собеседника? — левый уголок губ Гарри приподнялся в усмешке.

Седрик принялся успокаивать его.

— Я говорю это всем целый день, правда. Эм-м…я что-то же обещал, напомни, пожалуйста.

— План.

— Точно, — Седрик кивнул, — он есть, и придумал его не я, но мне он нравится. Я могу тебя посвятить в него, но под условием, что ты никому ничего не расскажешь.

— Разумеется, — Гарри стал серьезным и поправил ворот рубашки, — начинай.

— Не здесь, ты что? Приходи в полночь в северную башню. На самый верх, там есть старый кабинет по травологии. И никого с собой не приводи, договорились?

— Заметано.

Гарри вдруг подумал, что некий руководитель плана это и есть Аноним. Доказательств и причин так считать у него не имелось, но Гарри давненько опирался лишь на слепую хрупкую надежду. Новая привычка, пагубная ли, еще предстоит проверить.

— Выглядишь другим, — Седрик начал его неприкрыто разглядывать, и произнес он это непонятным тоном, то ли его насторожили изменения, то ли показались неплохи и просто непривычными.

— Плохо? — Гарри потянул платок за кончик и сунул его в карман к пузырьку.

— Я не это имел в виду, но как хочешь. Тогда, до встречи.

Они разошлись. Точнее, ушел Седрик, а Гарри убежал, услышав приближающийся топот ног. Он вернулся в пустую спальню, по которой гулял прохладный ветерок, забравшийся на эту высоту через распахнутое окно, через раму которого перевесили воздушного змея. Фиолетовый змей, подхватываемым невидимым бурным потоком, тянулся к небу и тяготился несвободой. Гарри облокатился на подоконник и высунулся наружу, напрочь откинув здравомыслие — упасть почему-то было не страшно.

Было видно лодки, плавающие по блестящей глади черного озера, и берег, занятый подростками, похожих на стайку чаек из-за белых рубашек и звонких голосов.

Прислонившись ногами к стене, он ощутил твердость пузырька и достал его. Задумчиво покрутив его в руке, Гарри открутил медную крышечку, и в нос ударил травяной приятный запах. Он поморщился и сделал три маленьких глотка. Торопясь, потому что боялся, что его застукают. Это было что-то очень сокровенное, Гарри решил, что об этом никто не должен узнать. Снотворное он запрятал в шкафы в ворох одежды — вряд ли кто-то будет трогать его вещи.

Не раздеваясь, он лег на кровать и заснул, как только его вихрастая голова опустилась на пышную подушку. Снотворное не избавило его от снов, но они были такими смазанными и блеклыми, да и бесшумными, что ничуть не мешали. Пронеслись видение цветочного поля, дома с закоптелым потолком, морского прибоя, почудилось, что ноги его шагают в невесомости по белому песку.

Гарри проспал до удара гонга, означающего время отбоя. В спальне он был уже не один — на соседней кровати сидел Невилл, мотая левой босой ногой и читая справочник по выращиванию монетного деревца. На его тумбочке горела лампа, стоящая на коробке из-под набора сладостей. Остальных здесь не было, к большому облегчению для Гарри. Он протер глаза кулаками и зашел в ванную умыться — зелье еще не сняло окончательно своих чар, и ему грозило впасть в сон, если он не взбодрит себя холодной водой.

В гостиную он решил не выходить, там наверняка расположилась Гермиона, которая при каждом удобном случае заставит его взяться за ум и напомнит о важности образования, или… Гарри мог выдумать любые причины, лишь бы там не появляться. Иначе он снова окажется зажатым иррациональным страхом и затеряется.

До полуночи он успел почистить перья для письма, потерять один носок в пододеяльнике и испачкать чернилами деревянный пол. К счастью, последний проступок никто не заметил. В этой спальне вообще чистюли и педанты не обитали издавна, судя по удивительным находкам по углам.

Дождавшись, пока комната не наполнится сонным сопением, Гарри на носочках вышел в гостиную, прижимаясь к стене, как уже привык делать, и беспрепятственно упросил Полную-Безответственную-Даму выпустить его на три минуты. Дорога до северной башни оказалась легкой — он не встретил ни дежурных профессоров, ни надоедливых призраков, ни свалился куда-то и дошел невредимым до узкой и низкой дверцы с табличкой «301». Несмело постучав по ней костяшками, Гарри аккуратно толкнул ее вперед и вошел внутрь.