Как всё-таки хорошо, что он уехал из своего городка! Что его связывает с ним? Только дурные воспоминания, от которых холодно становится внутри. Надо надеяться, что всё у него теперь сложится по-другому в далёкой Карелии, до которой ещё сутки пути.

«Лёка-Лёка-Лёка», – стучали колёса, как стучали каблучки у его второй мамы тук-тук-тук-тук.

– Гражданин! Проснитесь!

Кто-то тряс его за плечо. Стас открыл глаза. Перед ним стоял милиционер. Нахмурившись, он посмотрел документы и сказал строго: «Вам придётся пройти со мной во второй вагон для выяснения некоторых обстоятельств».

Стас слез с полки, долго и неловко обувался. В голове стучали молотки: «Неужели не уйти мне от судьбины? Опять она, гадина, на свой лад всё переиначивает! Надоела, стерва!»

Пока милиционер шагал чуть впереди, прорываясь сквозь заслоны дверей, Стас рванул в сторону к незапертой двери вагона, замешкался на секунду и прыгнул на полном ходу на железнодорожную насыпь. Люди, смотревшие в окна, даже не поняли ничего: что-то вроде выпало – то ли человек, то ли вещь какая, да так и осталась лежать на песчаной насыпи, заросшей жидкой, жёлтой травой.

Только колёса стучат и стучат:

«Тук-тук-тук-тук, Лёка-Лёка-Лёка-Лёка…»

«Только бы Костя не звал на свидание! Со мной можно только переписываться. Он не должен видеть моего больного тела, моих некрасивых ног. Что я должна буду придумывать? Я никогда не признаюсь, что я инвалид, дэцэпэшница. Есть письма и слава богу!» – думала Римма.

Косте – мужчине, с которым у неё образовалась переписка, – она не решилась даже дать номер телефона. У неё не было опыта общения с противоположным полом. Боялась, что в разговоре волнение собьёт её с толку. Эпистолярный жанр – это всё, что она может себе позволить.

Она села возле окна. От выпавшего снега двор посветлел, ветер шевелил качели, коты, обернув себя хвостами, ёжились возле мусорных контейнеров. Римма чувствовала себя на дне глубокого колодца, из которого виден кусочек неба с клочковатым облаком. Неважно жить в колодце, но она привыкла. Её книга жизни – это одно название, а содержания и тем более картинок никаких нет.

Зимой, в гололедицу, с костылями выходить на улицу было опасно. Каждый вечер она спускалась в пропахший кошачьей мочой подъезд с ржавыми, кое-где наполовину оторванными почтовыми ящиками, чтобы получить вечернюю газету и обязательное письмо.

Смеркается теперь рано. Она полила цветок на подоконнике, вскипятила чайник. На часах половина первого. До четырёх часов, когда приходит почтальон, далеко.

Скорее бы прошла унылая зима, а там она будет выходить в парк, сидеть на скамейке и смотреть, как возятся в песочницах карапузы, целуются парочки и прогуливаются старушки.

Она вспомнила, как однажды летом к ней подсел парень: хотел познакомиться. Она сидела красивая и молодая. А потом он увидел рядом с ней костыли и быстро ушёл.

Телефонный звонок напугал её. Кто это может быть? Кроме девушки из соцобеспечения, ей совершенно некому звонить.

Мужчина спросил Марину. Ошиблись номером…

Чувство одиночества стало нестерпимым после ухода матери – единственного в её жизни человека, который помогал жить уже тем, что жила сама. Душила обида. Как мать могла оставить её в этих бесконечных, одинаковых днях, вязких, как пластилин? Мать для неё была земной осью.

С утра Римма торопила время, ожидая вечернего письма. Потом допоздна писала ответ на «до востребования», а утром относила на почту и бросала его в синий металлический ящик. Делать это было нетрудно. Почта находилась рядом с домом и магазином, в котором она покупала продукты.

Римма была нездорова с рождения. Она не знала, что такое бегать по траве, кататься на велосипеде, танцевать, иметь здоровые молодые ноги, красивую лёгкую походку, нравиться парням и терять голову от любви. Жизнь лишила её всего, чему должен радоваться молодой и сильный организм. Молочные реки с кисельными берегами, с любовями и счастливыми встречами протекали где-то в других краях и к ней не могли иметь никакого отношения. Она привыкла думать так. Но счастья на самом донышке души ей хотелось, как хочется его каждому.

Переписка с Константином началась после прочтения ею объявления в газете в разделе «Знакомства». Газету принесла соседка по площадке тётя Дуся. В допенсионные времена она учила детей русскому языку и литературе, постоянно блистала литературными цитатами и стихами классиков. Она была маминой подружкой, и Римма с матерью ходили к ней в гости пить чай. Тётя Дуся обычно пекла тортик с вишнями, включала телевизор, и они смотрели сериал. Когда мамы не стало, две одинокие женщины продолжали общаться и смотреть слезливые фильмы. Дуся была шустрой и доброй старушкой. В плохую погоду она приносила Римме хлеб и молоко. Почти сразу после смерти матери Дуся притащила газету с объявлением. В ней молодой мужчина предлагал переписку обычной женщине до сорока лет. Больше никаких пожеланий не было. Для него ничего не значили рост, внешность и другие параметры, которые обычно в таких объявлениях присутствуют.

– Хорошо, если бы ты начала с кем-то общаться. Вот мужчина предлагает переписку. Что в этом плохого? Не обязательно сообщать ему, что ты нездорова. Может быть, он тоже нездоровый, и ему хочется общения. Ничего плохого в этом не вижу. Будет тебе чем заняться, – сказала Дуся.

Предложение обрадовало. Не надо было описывать свою внешность, под «обычную» она не попадала, но ведь об этом можно было не говорить. Набравшись храбрости, написала, а Константин ответил. Так на неё вдруг свалилось счастье. Костины письма были лёгкими и радовали. Они чуть-чуть смягчали мамино отсутствие. Сердце начинало биться чаще и хотелось жить дальше.

Всю вторую половину дня она с нетерпеньем ждала вечера, чтобы спуститься на первый этаж и вместе с вечерней газетой забрать белеющий там конверт.

Она очень старалась, ей хотелось не разочаровать Константина. Вначале боялась, чтобы ему не было с ней скучно, а потом стала переживать, что рано или поздно он попросит её о встрече. И тогда, без объяснения причин, она вынуждена будет прервать переписку, растворившись в пространстве. Но Костя никуда не звал, а просто и с радостью отвечал.

Девушка решила, что никогда не признается ему в своей беде. Получался обман, но хоть что-то у неё должно быть в жизни! Хоть что-то…

Римма сходила в фотоателье и послала Косте свою фотографию. Она была симпатичной девушкой. Никто бы никогда не догадался о её болезни. Костя тоже прислал фотографию. Она купила для неё рамочку и повесила над кухонным столом.

У неё образовалась личная жизнь.

Однажды ей пришёл листочек с такими чудесными словами, что она села за кухонным столом и проплакала весь вечер.

«У меня такое чувство, что я знаю тебя очень давно и очень хорошо. Я радуюсь каждой строчке, написанной тобой. Ты стала мне близким и родным человеком. Мне всё в тебе нравится – как ты думаешь, как разговариваешь со мной, твой почерк, твои тёплые и интересные письма. У меня есть тайна, о которой я пока не решаюсь тебе сказать. Скажу чуть позже, но надеюсь, что она не помешает нам переписываться. У тебя удивительное имя – Римма. В книге об именах написано, что оно означает «жемчужина». Ты моя жемчужина».

Молодые люди жили в одном городе, переписка тянулась год, они сблизились, а встретиться нет никаких поползновений. Несовременные отношения.

Римма стала ломать голову.

– О какой тайне может идти речь? Может быть, он заключённый и от нечего делать пишет ещё десяти девушкам? Или у него есть жена и дети. Жену он не любит: ведь если бы любил, зачем ему кому-то писать? Он не знает, что Римма нездорова, и может быть начал строить какие-то планы на её счёт.

Римма стала реже заходить к тёте Дусе.

Ей было некогда, она все время сочиняла письма, а в остальное время ждала их. Это состояние требовало душевных сил, которые она не хотела никуда растрачивать.