Однажды сунулись в очередной дачный домик, а там на столе стояла бутылка водки, промёрзшие огурцы и записка: «Угощайтесь, но очень прошу – не громите дачу». Впервые Стас с ребятами попробовали водку. От неё стало жарко и весело. Распив на голодный желудок бутылку, разморились и заснули там же в замороженной даче. Утром их поднял милиционер. Таким был первый привод в милицию и первый срок. Восьмой класс окончил на зоне, а клеймо «вор» пристало тогда же. Зэковская закалка была получена, и наука эта засела в голове покрепче школьных истин.

Стас любил читать, но в книгах было ясно, где чёрное, где белое, а в жизни вступали в силу полутона и оттенки.

«Поди разберись, где положительный герой, а где отрицательный», – размышлял Стас. На зоне и подавно всё сложнее. К примеру, сидит человек за злостное преступление, а по сути своей душа человек: добрый, открытый, интересный, последнюю рубашку отдаст, друга не предаст и пса не обидит. Или другой пример – за чёрное дело мужик наказан, но попал в это дело случайно, по дурости, по слабости. Наказывать его, может, и не стоило, он сам себя казнит, а это хуже срока. Правда, много на зоне и нелюдей, живут без закона в душе. Нигде для них правды нет. Это страшные люди. Таких Стас старался избегать. Сложно отмыться от тюрьмы, всю жизнь так и будут везде тыкать – «зэк».

А хочется Стасу нормальной жизни – дома, жены, детей, ведь пора уже, но никогда у него этого, наверное, не будет. Судьбина такая. Это у других людей судьба, а у таких, как он, – судьбина, она посуровей.

На взрослой зоне научили его, как в больничку попадать. Больничка для зэка – радость и отдых, за это её и называют так ласково. Вариантов туда попасть много, а этот – один из них. Нечасто решались зэки на то, на что рискнул пойти Стас. Фокус этот был опасен для жизни. Человек возле стены вставал вниз головой и сам себе в лёгкое загонял тонкий стальной штырь (заточенный электрод для сварки), как раз под сердце. Потом зэк возвращался в исходное положение. Когда он вставал на ноги, сердце опускалось на этот штырь, и рентген показывал, будто сердце пробито. Начиналась суматоха, потому что налицо попытка самоубийства, хотя зэк и не собирался расставаться со своей драгоценной жизнью, а проделывал этот экстремальный фокус исключительно, ради отдыха в больничке. За доведение до самоубийства начальство били по шапкам. Пока разбирались, зэк поправлял здоровье в условиях лучше, чем тюремная камера, да ещё и в окружении женского медперсонала.

Первый раз делать это было страшно, но Стаса так допекли допросами и битьём по поводу сокрытия им награбленного, что другого выхода не было – забьют!

Он действительно со своим дружком Петром Кузиным кое-что не вернул. Кое-что было антикварным набором посуды. Кузина менты в тюрьме забили насмерть, написав в заключении «смерть от сердечной недостаточности». Принялись за Стаса, но он шёл в отказную: мол, всё припрятал умерший дружок, но менты не верили, вот и пришлось в лёгкие штырь засадить. Два месяца в больничке балдел, и трогать с этой посудой перестали. Второй раз делать этот фокус было уже не так страшно. Пошёл он на него, желая уйти из камеры, в которой не сошёлся характером с рецидивистом Моней. Лютый зверь был Моня, злобный и ничтожный человечишка, жил не по понятиям, всех в камере унижал. Стас не хотел подчиняться этой твари и пошёл второй раз на фокус со штырём.

Во второй раз острый стержень чуть было не пропорол сердце, пройдя в миллиметре от него в момент его сокращения. Чудом остался жив, но в рану занёс заразу и чуть было не загнулся от сепсиса – температура сорок держалась долго. Стас бредил, ничего не понимал. Лекарства в тюрьме экономили, так что он выздоравливал только благодаря своим силам. С тех пор лёгкие у Стаса слабые, чуть что – кашель терзал затяжной и мучительный.

Стас не спал до самого утра, пытался представить себе Лёку.

– Что это за Скорпион такой? Наверное, деревенская простушка, засидевшаяся в девках и рискнувшая поискать жениха на просторах страны? А может, Лёка – это красавица недотрога, которой все парни не по душе, и она ждёт-пождёт принца заморского? А вот он, тут как тут, принц-то собственной персоной! Даже посуда царская имеется!

Странно, почему он из множества объявлений выбрал эту Лёку? Наверное, понравилось, что живёт далеко. В городе, конечно, девчат полно, только из города надо было сматываться… И зачем только он в этот магазин полез, поддался на уговоры? Как-то неловко было отказывать, живёт в чужом доме, за чужой счёт. А теперь, если его вычислят, дадут за вино с колбасой срок как рецидивисту, по полной программе: Не исправился, сволочь, – получай!

Как-то на зоне переписывался Стас с девчонкой с воли, тоже адрес в газете нашёл. Она ему страстные письма слала, он ей. Она ему фотографию свою, он ей свою. А потом ребята раскусили, что девица перефотографировала американскую киноактрису Джейн Фонду. Не понравилась Стасу такая неискренность. А когда он на этот Голливуд на свидании глянул, раздумал любовь крутить. Больно страшна была эта Джейн Фонда. Может, и Лёка такая же? А что, если к Лёке этой он не один явится? Хотя вряд ли… Если кто и собрался, так переписываться будет вначале. Без предварительного договора кто ж деньги поедет просаживать? Некому его опережать, он первым будет! – думал Стас, глядя в окно.

А вдруг Лёка эта – хорошая баба, полюбит его с первого взгляда, и он тоже влюбится? Поженятся они, дом построят, детишек будут растить! Красота! Позабудет прошлое на новом месте. Будет только будущее и настоящее. Может, это шанс поспорить с судьбиной? Деньги у них будут, у него ещё золотая посуда есть: съездит, откопает, о том тайнике теперь только ему известно. Пётр, царство ему небесное, ею уже не воспользуется. А посуда эта больших денег стоит, надо только подождать, чтобы менты след не взяли. Пусть лежит себе царское добро, его дожидается.

Вполне возможно, в городке его скоро будут искать, предчувствие нехорошее. После отсидки полгода за бывшим зэком ведётся наблюдение, чтобы тот вновь не встал на преступный путь. Через день надо ходить в ментовку, отмечаться, мол, ничего плохого не сотворил – живу себе без работы и без квартиры, жирую, так что не стоит беспокоиться. Не появишься в ментовке один раз, происходит повод для волнения в органах правопорядка. Участковый будет очень недоволен, ибо будут его шерстить, дескать, не справляешься с участком, плохо работаешь, если не знаешь, где твои зэки прогуливаются.

А теперь ещё этот прокол с магазином… Ну, пусть ищут, не найдут. У него начинается новая жизнь! –

Однажды, когда Стасу было десять лет, он решил разыскать мать. Кое-какие сведения он в детдоме получил, то есть фамилию, имя, отчество. В адресном бюро такую гражданку, где-либо прописанную, не нашли, и он стал убегать с уроков, бродить по вокзалам и базарам, разыскивая мать. Он о ней всё время думал.

Вдруг мать изменилась, страдает и ищет его много лет.

Однажды Стас увидел женщину, которая, как ему показалось, была похожа на его мать. Когда его отдали в приют, ему было три года, может, что-то и запомнил, во всяком случае, женщина показалась знакомой. Он смотрел на неё и не решался подойти, понимая, что затея эта зряшная, ибо женщина с красным отёкшим лицом была сильно пьяна, бессмысленно что-то бормотала, злобно ругалась и, приставая к прохожим, беспрерывно падала.

«Если это моя мать, я ничего не хочу знать о ней! – решил Стас. – Пусть будет, как было. Никто меня не искал и не ищет!»

После этой встречи, его фантазии поутихли, и он успокоился. «Буду сиротой, – думал Стас, – без родителей, сколько детей живёт!»

Стас смотрел в окно на мелькающие станции, крохотные, похожие друг на друга поселковые вокзалы, далёкие, уплывающие вдаль огни деревень. Это мелькание успокаивало, обманывало его всеобщим равновесием и покоем. Вспомнилась ему почему-то его первая любовь.

Таня тоже была детдомовской, ей было, как и ему, тринадцать, хрупкая девчушка была стрижена под мальчика. Тогда всех девчат стригли одинаково, чтобы вшей не разводили. Многие девчонки плакали, просили не стричь, но закон детдомовский был одинаков для всех. Таня кокетливо улыбалась ему из-под своей мальчишеской чёлки. А на уроках они писали друг другу любовные записки. Сердце от этого ухало и замирало. У Стаса никогда не было карманных денег, а как они нужны любому человеку. Стас твёрдо усвоил тогда ещё, что человек без денег – ничто! Ему очень хотелось сводить Таню в кино, но где взять пятьдесят копеек на два билета? А если б ещё угостить мороженым? Он не знал, что делать, и просто попросил денег у физрука Петровича. Петрович всё понял и молча дал ему свой золотой запас – рубль! Стас повёл Таню в кино, как взрослый: это было незабываемым эпизодом в его беспутной жизни. Так хорошо он себя не будет чувствовать после этого кино очень долго. А физруку, через год, после того как окончил школу в колонии, Стас сделал подарок, – на честно заработанные деньги купил новый футбольный мяч, о котором когда-то мечтали все пацаны в школе. Не знал Стас, что посылка его без адреса едет – Петрович уж полгода как преставился.