Еще один археолог, говоря громко и отчетливо, вступил в обсуждение:

— Или древние алхимические искусства, как золочение и скрепление объектов с металлом. Есть железная колонна, привезенная в Индию, как трофей, шестнадцать сотен лет назад[3], которая до сих пор не ржавеет.

— О чем разговор, — добавил Митос, неожиданно почувствовав необходимость вторгнуться в дискуссию, — не стоит обвинять выживших в таких местах, как это, не они, а восьмое или девятое поколение их потомков утеряли знания.

Уайет прервал набор текста.

— Я не их виню за то, что забыли, — отрывисто произнес он свое мнение и встретил взгляд Митоса, готового возразить на скрытое обвинение в том, что в утрате знаний были виновны Бессмертные.

Митос выхватил КПК из рук Уайета и без предупреждения швырнул гаджет на столешницу. Тонкий пластик и стекло с грохотом столкнулись с пластиком жестким. Эхом ему прозвучали протесты и испуганные крики окружающих. Они видели их спор, хотя только Наблюдатели могли понять причину противостояния. Самый резкий протест, естественно, пришел от оскорбленного Тима, который бестолково, в гневе и с разинутым, как у рыбы, ртом взирал на разбитые остатки своего имущества.

— Почини, — насмехаясь над ним, процедил Митос обманчиво спокойным голосом. — Ты не знаешь как? Любопытно, как отремонтировать электронные устройства, не имея даже общих знаний о них, несмотря на то, что все мы ими пользуемся.

— Тебе придется заплатить за него, — прошипел Уайет, к которому, наконец, вернулся голос.

Митос лениво вынул бумажник и бросил на стол пачку купюр, более чем достаточную, чтобы заменить гаджет, если его не удастся отремонтировать. Брови Уайета после этого взлетели на макушку, и предложенные деньги он взял без дальнейших возражений. В конце концов, в качестве Наблюдателя он не мог выйти из положения, предъявляя требования Бессмертному или вымогая какую-нибудь компенсацию.

Затем Митос сказал более непринужденно:

— Как приятно, что можно просто купить новый в городе, не надо ничего изобретать, потому что цивилизация, как мы знаем, не закончится завтра. Ну, вероятно.

Тимоти Уайет схватил свою пустую тарелку и сломанный гаджет, прежде чем гордо удалиться. Загадочный аргумент, очевидно, поставил точку, остальные за столом медленно возобновили свои дискуссии и еду, возвращаясь к благовоспитанному общественному обычаю притворяться, что ничего неприятного не произошло. Это было проблемой кого-то другого. Митос знал, что позже, когда начальнику экспедиции сообщат о случившемся, тот захочет поговорить с ним о его поведении. Он уже обдумывал, как задобрить директора, когда услышал, что приближается Джо.

Тот подошел к столу со своей тарелкой, наполненной едой, и занял пустое сиденье Уайета напротив Митоса.

— Надо было разбивать его КПК? — спросил он раздраженно, но стараясь, чтобы многочисленные посторонние его не расслышали.

— Ты бы предпочел разбить лицо? — возразил Митос. — Пытаясь заново изобрести что-то, чему ты никогда не учился, как заставить или убедить того, кто никогда не видел такой штуки, что она очень даже возможна… это сводит с ума. Постарайся объяснить это Уайету, если не возражаешь?

Меняя тему, Джо глубоко вздохнул, прежде чем спросить:

— Тебя беспокоит, что, по мнению археологов, портретный зал представляет божеств?

— И да, и нет, — ответил Митос, решив дать Джо неким образом поучаствовать в эпизоде. — Большинство портретов, сделанные до изобретения фотографии, изображают правителей или связаны с религией. Естественно, они ищут аналогии между найденными изображениями и современным представлением. Что это за гора в Штатах, на которой высечены лица президентов?

Очевидно немного ошарашенный внезапностью перехода, Джо заколебался, прежде чем ответил:

— Гора Рашмор.

— Да, она самая, — сказал Митос. — Четыре огромных лица, высеченные в склоне горы. Теперь представь, что это заново открывают тысячи лет спустя и предполагают, что это было местом паломничества для поклонения богам, изображающим четыре времени года.

— Там есть объявления и герметичное хранилище с объяснениями, почему всё это было построено.

— Представь тех, кто окажется там, и что за это время не позабыт язык.

Джо выглядел довольно огорченным от такой идеи:

— А пока не расшифруют языки, на которых там написано, пока не найдется что-то вроде Розеттского камня, люди будущего прогонят любого, кто не сможет объяснить, как сумел перевести это. Черт, у нас будет та же проблема с надписями здесь, не так ли?

— Возможно, — был неопределенный ответ Митоса.

Большинство членов археологической команды закончили свою трапезу и поднимались из-за стола, так что Митос решил перейти к теме, которая мучила его с тех пор, как Наблюдатели спустились в эту пещеру. Он не думал, что полученный ответ ему понравится, но Митос не мог удержаться и все равно спросил.

— Джо, как ты узнал, что я здесь?

— Разве это не очевидно? — ответил Джо, доедая свой ужин.

Кто именно позвонил в наблюдательскую штаб-квартиру, было ясно, но легкая паранойя заставила Митоса спросить:

— Доктор Конрад сидела в засаде на случай, если я появлюсь?

— Я хотел бы, чтобы было так, но нет. Она действительно работала на раскопе, — ответил Джо, слова «искала свидетельства присутствия Бессмертных бронзового века» остались невысказанным, но они оба знали, как работали различные подразделения Наблюдателей. Не у каждого хватало способностей для полевой работы, не говоря уже о том, что количество ученых и историков значительно превышало полевых агентов.

— Как…? — Митос начал говорить прежде, чем получил ответ на свой вопрос. — Вы поставили меня в «Список пропавших».

— Да, но прежде чем ты запаникуешь, — ты там под псевдонимом.

— Еще бы вы выложили в нем мое фото, — ворчал Митос. — Как вы объясните тем, кто знал меня, когда я был в исследователях?

«Адам Пирсон» был достаточно осторожным, чтобы не стать известным, хотя провел больше десяти лет среди Наблюдателей. Тем ни менее имелось немало людей, кто спросил бы, почему лицо, известное им как один из них, теперь попало в список Бессмертных.

— Рассказали бы им, что к нам проник некто, и велели помалкивать, так как мы исправили ситуацию.

— Спорим, им бы это понравилось, — ответил Митос, воображая наблюдательский Трибунал, опрашивающий людей, как в те годы, когда он сам был Наблюдателем. Его плечи поникли, когда он спросил: — Так что, слежка за мной здесь была стечением обстоятельств?

— Да, — ответил Джо с насмешливым сочувствием. — Не принимай это близко к сердцу, ты не мог запомнить имена всех членов Ордена, и здесь так много археологов, что единственное запястье с татуировкой просто… проскользнуло мимо тебя.

Митос оценил иронию и смог признаться себе, что сам виноват в небрежности. Впрочем, он не был готов облегчать жизнь Наблюдателям. Возникшее ранее чувство признательности по отношению к ним ослабло от смущения, что его застали врасплох, даже перепалка с Уайетом не помогла.

— После этого я испытываю желание совершить переход через Гималаи. Зимой, пешком, — сказал он беспечно. — Я там бывал, так что мне даже не нужен проводник. Как думаешь, доктор Золл и ее компания засядут в деревнях у подножия, в ожидании моего спуска? Или рискнут, посылая кого-то на лавиноопасные склоны вслед за мной?

— По крайней мере, мы бы знали, где ты находишься, — раздался вдруг голос Эми Томас, оказавшейся за столом через три пустых сиденья от него.

Митос с удивлением понял, что не заметил, как она села за стол. Всё-таки Джо отвлекал внимание, именно как Наблюдатели и надеялись, он был теперь в этом уверен. Или их неизбежное присутствие в этом лагере заставило его относиться к ним так же запросто, как он привык, пока выдавал себя за одного из них? Бдительность, вызванная необходимостью выявлять скрытых Наблюдателей, почти стала его второй натурой. Она ослаблялась, когда он шел по залам штаб-квартиры Ордена. Здешний уровень самоуспокоенности может представлять опасность.