Как же мы жалеем порой, что наши благие намерения, пришедшие на ум перед сном, не воплощаются по каким-то причинам утром в реальность. Вот и Савелий всю дальнейшую жизнь будет жалеть о том, что не позвонил Олегу, не повидал его. Кабы человек мог знать…

А все получилось совсем не так, как задумывалось: сон Савелия прервал вовсе не будильник, а телефонный звонок. Приоткрыв один глаз, Савелий взглянул на часы: девять утра! Чертыхнулся в сердцах, поспать не дают.

— Да, слушаю, — раздраженно сказал он, словно выплюнув эту фразу.

— Не выспался еще, что ли? — прозвучал в трубке красивый баритон Богомолова.

— Нет-нет, все нормально, — солгал Савелий, тряхнув головой, чтобы отогнать прочь сонное настроение. — А я вам хотел после одиннадцати звонить, у вас же селекторное совещание по пятницам.

— На вторник перенес, так что одевайся пошустрее и дуй ко мне, машина сейчас подъедет, позавтракаешь у меня. — Голос генерала звучал серьезнее обычного, Савелию даже показалось, что он несколько встревожен.

— Что-то случилось?

— Пока нет, расскажу при встрече.

— Константин Иванович, я могу кое о чем попросить вас?

— Ты сейчас все можешь, — многозначительно заявил Богомолов.

— Что, Воронов проболтался? — улыбнулся Савелий.

— Не волнуйся, он сказал только одну фразу, остальное доложишь сам.

Савелий легко сообразил, что именно произнес Воронов, чтобы, выслушав его, Богомолов заявил, что ему сейчас все дозволено. Может, он зря не попросил Андрея вообще ничего не сообщать Константину Ивановичу, а улучить момент и рассказать все самому?

— Константин Иванович, не могли бы вы организовать мне встречу с Черномырдиным?

— Зачем тебе понадобился Виктор Степанович? — удивился Богомолов.

— Да тут у меня случайно завалялись двести пятьдесят тысяч баксов, хочу сделать пожертвование в пользу державы, — небрежно ответил Савелий.

— Ты что, чеченский банк по пути грабанул? — пошутил Богомолов.

— Никак нет, товарищ генерал, мне их честно вручили, как говорил великий комбинатор, на блюдечке с голубой каемочкой. При встрече расскажу подробности.

— А с чего вдруг Черномырдину? К чему такая блажь? Можно просто в госбанк сдать.

— Нет уж, пусть премьер решает, какую дыру в бюджете ими полезнее закрыть, ему виднее, — решительно заявил Савелий и тут же с деланным простодушием напомнил: — Вы же сами сказали, что мне сейчас все можно.

— Ловишь на слове?

— Ловлю, — без колебаний признался Савелий.

— И правильно делаешь: сказал «а», значит, должен говорить и «б». Будем надеяться, что у Виктора Степановича найдется сегодня свободная минутка.

— Не обязательно сегодня, я не спешу.

— Зато я спешу, — возразил Богомолов. — Именно сегодня, потому что после тебя некоторое время не будет в Москве. Так что прихвати свой «подарок», в крайнем случае, оставишь в моем сейфе, хоть мне-то ты доверяешь?

— Вам да! — твердо ответил он.

Разговаривая по телефону, Савелий умудрялся еще и одеваться, а когда услышал, что вновь придется куда-то срываться из города, естественно возник вопрос: «Куда?» — но интуиция подсказала, что ответ будет только при встрече.

Положив трубку, Савелий быстро умылся, прихватил спортивную сумку с баксами и через десять минут уже сидел в служебной «Волге». Как только они подъехали, дежурный офицер у ворот сказал Савелию:

— Константин Иванович просил подождать здесь: он сейчас прибудет.

— Спасибо, — поблагодарил Савелий.

Он вышел из машины, не понимая, что происходит. Единственное, что пришло в голову: скорее всего генерала вызвал какой-то вышестоящий начальник. Однако на этот раз Савелий не угадал. Перед ним остановился черный «мерседес», за которым притормозила «вольво» синего цвета — машина сопровождения и охраны.

— Удивился? — спросил Богомолов, открывая заднюю дверь, он был одет в генеральскую форму, в которой Савелий видел его лишь на похоронах Говорова.

— Что, вызвали куда-то? — садясь рядом с генералом, предположил Савелий.

— Не угадал, — улыбнулся Константин Иванович, — к Виктору Степановичу едем.

— Так сразу?

— Да, повезло, у него как раз окошечко образовалось между заседаниями.

— Сказали зачем?

— А как бы нас пропустили с такими деньжищами? Я гляжу, у тебя, пожалуй, ухе в привычку вошло бюджет страны поправлять.

— Так уж получается, — согласился Савелий.

— Давай рассказывай все по порядку, покадоберемся до Белого дома, минут двадцать у нас есть…

Савелий вопросительно кивнул в сторону водителя.

— Ты что, не узнал? Это же помощник мой, Рокотов.

— Извините, Михаил Никифорович, как-то не пришло в голову, что могу здесь вас увидеть. Здравствуйте.

— Привет! Ничего страшного, меня здесь не было и нет, — хитро подмигнул он в зеркальце заднего вида.

— Понял? — улыбнулся Богомолов. — Так что рассказывай спокойно.

— Вероятно, Воронов рассказал о том, чему был сам свидетель, а потому начну с того момента, когда мы расстались…

Как только Савелий дошел до момента, когда появился Дудаев, он сделал паузу, наблюдая за реакцией Богомолова, но генерал никак не реагировал, словно это не было для него новостью.

— Вы не верили в его гибель или знали точно, что Дудаев жив? — прямо спросил Савелий.

— Твердо не знал, но предполагал, — честно ответил генерал.

— И ничего не предпринимали?

— Кажется, ты иногда забываешь, что я нахожусь на службе, да еще и военной, где приказы не обсуждаются, а просто исполняются. Я ответил на твой вопрос?

— Более или менее. — Савелий недовольно пожал плечами и продолжил рассказ.

Когда «мерседес» въезжал в ворота у Белого дома, Савелий заканчивал рассказ о том, как ему удалось выманить у Дудаева триста тысяч долларов.

— Триста тысяч? — переспросил Богомолов.

— Пятьдесят тысяч были потрачены на дело. Кстати, выданные вами я привез назад, не истратив ни цента, — в голосе Савелия чувствовалась некоторая обида.

— Ты неправильно меня понял, «крестник». Переспросил я скорее машинально, чем со смыслом, так что не бери в голову. Каким-то ты обидчивым сделался, — с укором сказал Богомолов и тут же участливо спросил: — Устал небось?

— Есть немного, Константин Иванович, — признался Савелий.

— Что ж, понимаю. Скоро отдохнешь. Но сегодня же тебе придется уехать из Москвы.

— Новое задание?

— Нет, приятель, на этот раз не задание, но об этом после встречи с Виктором Степановичем, уже приехали.

На проходной их встречал помощник Черномырдина, который и провел их без всяких проволочек через посты дежурных. Они поднялись на четвертый этаж и вскоре оказались в огромной приемной премьер-министра, где толпилось множество людей, лица некоторых были хорошо известны, ибо довольно часто мелькали на экранах телевизоров. Среди них Савелий увидел и очень популярного режиссера Никиту Михалкова, который увлеченно читал какие-то бумаги.

Савелий удивился, обнаружив в приемной вместо обычных женщин-секретарш симпатичных молодых ребят далеко не хилого телосложения. Увидев Богомолова, они уважительно встали, а тот, что сидел на «телефонах», сказал:

— Проходите, Виктор Степанович вас ждет. — Он подошел и открыл перед ними огромные массивные двери, в них, не нагибая головы, вошел бы, наверно, и сказочный великан.

Внушительный кабинет был в то же время очень уютным и со вкусом обставленным. Изящная старинная мебель незаметно переносила вас в Россию XIX века, ненавязчиво напоминая о вечных ценностях державы. Было очевидно, что премьер-министр любит читать: целая стена была заставлена разнообразными книгами. За массивным резным столом старинной работы восседал хозяин кабинета. Савелий довольно часто видел Черномырдина по телевизору и только один раз в живую.

Ему нравился этот интеллигентный человек с открытым взглядом, с простой и понятной речью. У Савелия его облик почему-то ассоциировался с образом русского мужика, твердо стоящего на родной земле, от него просто веяло надежностью, и все в нем вселяло уверенность. Недаром большинство женщин России присудило ему титул «настоящего мужчины».