— Зинаиду Александровну? Конечно! Что с ней? — Савелий подумал, что с теткой Розочки что-то произошло.
— Так вот, она вышла замуж, за профессора одного, — с грустью произнесла она.
— Вышла все-таки? Значит, нашла свое счастье? Какая она у тебя молодец! Постой, — спохватился он. — Почему в голосе твоем такая грусть?
— Да нет никакой грусти, — деланно возразила Розочка.
— Не ври, пожалуйста, — строго произнес он. — Рассказывай. Что, осталась одна и раскисла?
— Ну, вот, видишь, ты и сам все знаешь. — Розочка обиженно всхлипнула.
— А ну, вытри слезы! Что это такое? Что случилось с моей девочкой? Совсем не узнаю ее. — Савелий специально не стал жалеть Розочку, чтобы заставить ее взять себя в руки.
— Не сердись, милый, я больше не буду, — совсем по-детски ответила Розочка, чем сразу разжалобила Савелия.
— Никогда, милая, не распускай нюни. Помни, какие у тебя были родители. Сколько страданий им пришлось перенести и так рано уйти из жизни. А если и это не поможет, то знай, что есть человек, который все время думает о тебе, и ты всегда можешь рассчитывать на его поддержку.
— Спасибо, Сереженька! Знай, что именно мысли о тебе очень часто помогают мне в трудную минуту. — Розочка говорила с такой нежностью, что ему вдруг захотелось взметнуться ввысь и единым движением мысли очутиться рядом с ней. — Как все-таки здорово, что ты позвонил именно сейчас, когда так хотелось услышать твой голос! Наверное, в Москве сейчас очень тепло, правда?
— Я не в Москве сейчас…
— А где же? Или не можешь сказать?
— В Болгарии.
— В Болгарии? Как здорово! В море, конечно, купаешься, загораешь?
— с некоторой завистью проговорила Розочка.
— К сожалению, не до отдыха. Как ты, милая? Как семестр закончила?
— Первый курс на «отлично», — не без гордости доложила она. — А в остальном… очень скучаю по тебе.
— Я тоже…
— Почему столько времени не звонил?
— Ты же помнишь, о чем я тебе говорил?
— Все помню. До последнего слова помню. Но иногда так хочется услышать твой голос, что просто мочи нет.
— Ко дню твоего рождения тебя ждет сюрприз…
— Господи! Неужели сможешь вырваться? — радостно воскликнула девушка.
— Наполовину, — остудил ее Савелий.
— Как это?
— Ну какой же тогда будет сюрприз?
— До дня рождения так далеко. Скажи, пожалуйста, — умоляюще произнесла она, и Савелий не смог отказать.
— Я пришлю тебе свой голос.
— Правда? Вот здорово! А что же ты мне расскажешь?
— Нет! — решительно отрезал он. — Пускай хотя бы это останется сюрпризом.
— Хорошо, придется подождать, — покорно согласилась Розочка. — Только очень прошу тебя, наговори побольше, хорошо?
— Обещаю.
— Боже, как бы мне хотелось сейчас, чтобы мы были вместе, — словно подслушав его мысли, с грустью отозвалась она.
— И мне! — признался Савелий и тут же добавил: — Пока, к сожалению, это невозможно.
— Очень давно хочу спросить тебя, можно?
— О чем? — насторожился Савелий.
— Можно? — настойчиво повторила Розочка.
— Ладно, спрашивай.
— Ты помогал устроить мою учебу в Нью-Йорке?
— С чего это вдруг тебе захотелось узнать об этом именно сейчас? — ответил он вопросом на вопрос.
— Я же сказала, что давно хочу, а спрашиваю сейчас потому… — начала объяснять она, но вдруг остановилась. — А когда еще я могла спросить? Ответишь?
— Обещаю, когда-нибудь ты все узнаешь.
— Только не сейчас?
— Мне уже нужно идти.
— Так скоро? Милый, я так люблю тебя, что иногда мне самой становится страшно. Боюсь, что сойду с ума.
— А вот это совсем ни к чему, — с полной серьезностью заметил Савелий.
— Не бойся, любимый, я возьму себя в руки!
— Это уже лучше, обнадеживает. — Он улыбнулся и добавил по-английски: — Смотри, больше не кисни и займись каким-нибудь полезным делом.
— А вот в этом можешь быть уверен: займу свои мозги непременно, — тоже по-английски ответила Розочка.
— Твой английский стал намного лучше за это время.
— Я старалась…
— Умница! Целую крепко! Пока!
— Я тебя тоже целую, звони! — Розочка чмокнула в трубку, и он услышал короткие гудки.
Некоторое время Савелий задумчиво глядел на трубку. Как здорово Розочка повзрослела за эти полгода! И как в то же время ей не хватает рядом близкого человека. Отсюда и ее стресс, переживания. Может быть, зря тетка поспешила с замужеством и оставила девочку одну? С другой стороны, ей, наверное, тоже было не сладко столько лет быть в одиночестве, без любимого мужчины? Да и Розочке все равно пришлось бы рано или поздно повзрослеть и самой начать заботиться о себе. А чем раньше придет желание отвечать за свои поступки, тем раньше появится и самоуважение, а это уже не так мало.
— О чем задумался, капитан? — услышал Савелий и обернулся. — У твоего мужественного лица такое странное и необычное выражение… — сказал Денис.
— Что значит странное?
— Не знаю, мечтательное, вот! — нашел он подходящее определение.
— Может быть, так оно и есть. — Савелий пожал плечами. — Ну, что там Андрюша?
— Он созвонился со своими партнерами, которые перебросят нас в Москву, они готовы принять троих прямо сейчас.
— Сейчас? А когда вылет? — Савелию не очень улыбалось столько часов ожидать отлета черт знает где.
— Не знаю…
— Подожди, я мигом. — Савелий пошел в комнату, откуда слышался голос Андрея, постучал: — Можно?
— Заходи, Серега, я скоро закончу один базар и поговорим, — кинул тот и продолжил разговор по телефону: — Слушай, Костик, я прилетаю сегодня в шесть часов вечера, к этому времени ты должен связаться с людьми, про которых я тебе сказал, и передать им мою просьбу, понял? Да, и обязательно расскажи все Эдику Рижскому. Пусть подключит своих ребятишек. Сказал уже? Отлично! Так и действуй! Встречай один, нас трое будет. Давай, до встречи! — Он отключил трубку и повернулся к Савелию: — Какие проблемы, братишка?
— Денис сказал, что мы можем отправляться к самолету прямо сейчас, но ты мне вроде говорил, что вылет только ночью. Изменилось что-то или мы до ночи будем в салоне самолета загорать? Не слишком светит с нашимто довеском…
— Черт, совсем забыл сказать, что, к счастью, вылет сдвинули, и вы отлетаете через два часа после нас, а не ночью. Но в аэропорт можно выезжать и сейчас, пока документы, пока груз проверят; чартерные рейсы всегда дольше оформляют, чем пассажирские. Кстати, что ты думаешь с вашим «уазиком» делать?
— Хочешь, забери себе, — предложил Савелий. — Сам сказал, что в самолете места нет. Только поставить на учет морока будет: документов-то на машину нет, как ты понимаешь. Да и менты могут поинтересоваться — почему дырки от пуль? К тому же чеченские номера…
— Это пустяки, всякую дырку долларом можно заклеить. Одного цвета,
— он хитро сощурился, — защитного. Здесь «уазик» штуки три-четыре стоит. Так что держи.
— Что?
— Три с половиной штуки баксов.
— Слушай, Андрюша, оставь ты эти штучки. — Савелий разозлился. — Я тебе что, торговец какой?
— При чем здесь торговец? Чудак человек. Я же всетаки каким-никаким, а бизнесом занимаюсь и сумею пристроить твою тачку.
— Спасибо за помощь. Но… — Савелий открыл свой рюкзак и показал тугие банковские упаковки стодолларовых купюр.
— Ничего затарился! — удивился Андрей. — И сколько здесь?
— Без малого триста штук.
— Хорошо, что заговорили об этом сейчас. Могли бы возникнуть неприятности при вылете. Придется с вами смотаться. — Он взглянул на часы. — Еще есть время, успею. Что, двигаем?
— В принципе мы готовы. Что с оружием делать?
— Что за оружие?
— Пистолет-пулеметы и еще кое-какое спецоружие…
— Тоже огнестрельное?
— Частично.
— И конечно же, оно числится за вами?
— К сожалению.
— А служебных документов, естественно, нет?
Савелий виновато пожал плечами.
— С ходу я вряд ли сумею решить этот вопрос, — после небольшой паузы ответил Андрей, — но через пару дней его притащат в Москву, обещаю.
