— Тамара, отвернись! Не смотри! — в отчаянии воскликнула женщина, но девочку, видно, тоже парализовал страх, и она продолжала одеревенело стоять и смотреть на происходящее.

— Мне больно, — прошептала женщина, ее лицо действительно перекосилось от боли в груди.

— А мне нет, — усмехнулся Зелимхан и вдруг резко рванул платье. Материал был настолько нежный, что мгновенно треснул, словно бумага.

— Господи! За что? — вскрикнула женщина, пытаясь прикрыться руками.

— Руки! — зло выкрикнул он и несколько раз сильно ударил по ним ладонью.

Это было так больно, что женщина вынуждена была подчиниться и бессильно опустила руки, понимая, что перед ней животное, которое ничем невозможно пронять.

Продолжая улыбаться, Зелимхан вытащил из-за пояса штык-нож, поиграл им, чуть притрагиваясь холодной сталью к коже лица, шее, груди женщины, затем подцепил лезвием середину бюстгальтера, дернул его на себя, и пышные груди с розовыми сосками высвободились, чуть колыхнувшись.

— Отвернись, дочка! — беспомощно взмолилась снова несчастная женщина.

— Нет, девочка, смотри и учись… у мамы, — усмехнулся Зелимхан, затем оттянул своим мясистым пальцем розовые ажурные трусики, чиркнул острым как бритва лезвием, и бесформенный материал соскользнул на землю.

Женщина действительно была прекрасно сложена: тонкая талия, красивая форма грудей, крутые бедра и бархатистая кожа. Взяв нож за стальное лезвие, насильник поднес его толстую рукоять ко рту женщины, немного поводил по ее дрожащим от страха губам, затем нажал большим пальцем другой руки на подбородок, приоткрыл рот, сунул в него рукоятку и несколько раз качнул ею, обдирая горло и ломая зубы. Она поперхнулась, закашлялась, и кровь заполнила ее рот.

— Ну, покажи, как ты умеешь чмокать губками. Представь, что это писька твоего мужа, — с тяжелым придыханием прошептал он, распаляясь все больше — и больше, затем вытащил рукоятку изо рта и сунул ее между ног женщины, несколько раз пошевелив ею во влагалище.

— Умоляю вас, — прошептала женщина, выплевывая кровь, и попыталась отстраниться.

Это не понравилось насильнику. Он резко повернул ее спиной к себе и, ударив в затылок кулаком, заставил согнуться в пояснице. Затем звонко похлопал по розовым ягодицам.

— Не понравилось в письке, понравится в жопке. — Его глаза налились кровью, казалось, что он уже ничего не соображает. С силой он вогнал рукоятку между ягодицами несчастной до самого лезвия.

Женщина громко вскрикнула, и по ее бедрам потекла алая кровь, вид которой его настолько возбудил, что он даже глаза прикрыл от удовольствия, продолжая двигать ножом, словно насосом, и размазывая рукой кровь по спине.

— Иди сюда, девочка, — простонал он возбужденно.

— Нет! Не смей! Не трогай мою дочь! — вскрикнула женщина. — Все, что хочешь, делай со мной, но не трогай дочку, она же совсем еще ребенок!

— Вот и хорошо. Раньше начнет, раньше получит удовольствие, — усмехнулся он. — Иди сюда! — зло крикнул Зелимхан.

Девочка вздрогнула всем телом и, словно сомнамбула, медленно подошла к нему.

— На колени! — приказал он.

Девочка в нерешительности замерла, но он неожиданно стукнул ее окровавленной рукой по лбу, и она испуганно плюхнулась коленями на землю. Ее воля уже была полностью подавлена, и она послушно выполняла его приказы.

— Расстегни мои брюки! — бросил он, и девочка непослушными пальцами с трудом справилась с пуговицами, а он продолжал терзать рукояткой задний проход рыдающей женщины.

— Вытащи его! — И вновь она выполнила приказ, обнажив его вздыбившуюся плоть.

— Ну, ласкай! — Девочка послушно принялась гладить его член, но он вдруг гаркнул: — В рот, падла, в рот! — схватил ее за волосы и буквально вогнал в ее горло свой огромный член.

Девочка вскрикнула, и на ее губах проступила кровь.

— Что ты делаешь, садист? — истошно закричала женщина, пытаясь отвлечь его от дочери.

Ее крик был столь громким, что он привел в чувство мужа. Он встряхнул головой, увидел, что творит садист, и молча бросился на него. Оставленный на страже боевик настолько увлекся сценой насилия, что в первый момент не успел ничего сделать, и мужчине удалось подскочить к Зелимхану. Он оттолкнул свою дочку в сторону и бросился на злодея, но тот уже успел вырвать из кобуры пистолет и со всей силы обрушил рукоятку на его голову. Обливаясь кровью, мужчина упал на спину.

— Ты что, кретин, спишь, что ли? — зло бросил Зелимхан боевику.

— Прости, командир! — испуганно воскликнул тот, мгновенно вскакивая на ноги.

— Добей его! — приказал Зелимхан, но тут же остановил: — Нет, подожди! — Он гнусно рассмеялся, выпустил из руки нож, и его страшное лезвие осталось торчать между окровавленными ягодицами женщины. Зелимхан вдруг с силой толкнул ее в лоб в сторону лежащего мужа, и женщина, не удержавшись на ногах, рухнула торчащим из нее стальным лезвием прямо на живот своему мужу, пронзая его и разрывая себе задний проход. Боль была настолько невыносимой, что женщина потеряла сознание, откинувшись на спину и широко раскинув ноги. Мужчина вдруг пришел в себя, попытался пошевелиться и снова потерял сознание от болевого шока.

— Ну, командир, ты даешь! — восхищенно воскликнул боевик, плотоядно уставившись на прелести женщины.

— Потерпи немного, парень, тебе тоже достанется, — довольно усмехнулся Зелимхан.

Он подошел к всхлипывающей девочке, которая продолжала сидеть на земле в том положении, в каком оказалась после толчка своего отца, кровь, стекая по ее подбородку, капала на платье. Ни слова не говоря, он опустился рядом с ней, взял за волосы, вновь ткнул лицом в свою плоть, но в этот раз она не успела достаточно широко раскрыть рот и ее зубы оцарапали его.

— Зубы, сучка! — вскрикнул он и больно ударил кулаком по ее спине.

— Нежнее соси, падла! Вот так! — Зелимхан удовлетворенно кивнул, потом рванул подол ее платьица вверх, сдернул трусики и с силой вогнал пальцы в ее детское влагалище. Громко вскрикнув, девочка, теряя сознание, машинально стиснула от боли зубы.

— Ах ты, маленькая блядь! — разозлился садист, затем приподнял ее за бедра и буквально нанизал ее на свою вздыбившуюся плоть. Девочка застонала от боли, но не пришла в себя.

Его приятель, с трудом сдерживающий себя, чтобы не броситься на продолжающую лежать женщину, вытащил свой член и принялся мастурбировать.

— Ладно, валяй, — великодушно разрешил Зелимхан, продолжая руками подкидывать вверх девичьи бедра. Голова девочки бессильно моталась из стороны в сторону, разбрызгивая по сторонам кровь изо рта.

Парень только и ждал этого разрешения: он отбросил автомат в сторону, подошел к женщине, опустился на колени и, не обращая внимания, что она продолжает лежать на муже, сцепленная с ним смертельным контактом, еще шире раздвинул ее ноги и вогнал в ее окровавленное лоно свою плоть.

Именно в этот момент и появился Савелий. Увидев страшную сцену, особенно издевательство над бесчувственным телом девочки, он подскочил к садисту, обхватил его голову правой рукой и резко рванул вверх и вбок. Хруст шейных позвонков подонка совпал с моментом извержения его плоти. Его тело откинулось на спину, а Савелий, подхватив девочку, осторожно опустил ее на землю. Он видел, что ей нужна помощь, но времени не было: второй насильник мог поднять тревогу. Савелий тенью бросился к нему, зажал его рот рукой и всадил свой штык-кинжал под его левую лопатку.

Парень умер мгновенно, не успев осознать, почему ему вдруг так больно. Савелий брезгливо скинул его с женщины и попытался приподнять ее, но она вдруг открыла глаза:

— Мне больно, — прошептали ее губы.

— Ничего, все пройдет, — пытаясь взбодрить ее, проговорил он, — я помогу вам встать…

— Не нужно, больно! — исторгла женщина животный стон; тут Савелий увидел, что у мужчины, на котором она лежала, изо рта струйкой течет кровь.

Словно догадавшись, что произошло, Савелий подсунул руку под бедра женщины, нащупал лезвие и, придерживая его пальцами, резко приподнял ее бедра второй рукой. Женщина вскрикнула от боли, но на этот раз сознание не потеряла. Савелий передернулся от жалости, когда увидел состояние лежавшего под ней человека. Он дотронулся до шеи бедного парня и понял, что тому осталось жить несколько секунд: видно, нож распорол печень.