От кофейных павильонов на кругу парка, где расположилась приехавшая на маевку безлошадная публика, к нам заносило горьковатым дымком и пылью. Да, надо было уйти поглубже, где совсем никого нет.

— Не торопитесь, будет на вашем веку войн. И ждать их не надо, ехать можно хоть завтра.

Борис удивленно повернулся ко мне и принял наполненный вином стакан.

— У меня есть предложение, от которого вы можете отказаться. Но если не откажетесь, вы мало того, что подготовите инструкторов, так еще и станете финансовым гением русской революции — я, кажется, знаю, где можно будет взять очень, очень много денег… Рискнете? — я протянул свой стакан вперед.

— Эх, где наша не пропадала! Рискну! — решительно чокнулся со мной Савинков.

— Ну, за успех нашего безнадежного дела! — мы рассмеялись и выпили. Из саквояжа, в котором лежали вино, стаканы и немудрящая закусь, я достал специально купленную карту Южной Африки.

— Вот смотрите. Это — Трансвааль, это — Оранжевая республика. Вокруг них — английские колонии, Капская и Наталь, земли Британской компании Южной Африки — Бечуаналенд, Матабелеленд. То есть бурские республики окружены с трех сторон. Но основное население колоний — на юге, снабжение северных территорий держится на одной железнодорожной ветке, проходящей вдоль границы. Что бы вы сделали на месте буров, начнись сейчас война?

— Хм… Наверное, перебил бы железные дороги вот здесь и здесь, чтобы осложнить подвоз войск. А если северную ветку перерезать в нескольких местах у основания, рухнет весь западный фланг англичан и будет снята угроза окружения республик.

— Именно так и поступят буры, на это у них мозгов хватит. А вот англичане стянут всех, кто есть на западе, в несколько городов и будут их удерживать — английской пехоте, как говорят, для успешной обороны достаточно забора или канавы.

— Возможно…

— Война по моим прикидкам начнется через год, много два. Если вы сейчас создадите группу, лучше всего из студентов — будущих горных инженеров и устроитесь на работу вот здесь, то до боевых действий вы успеете закрепится, ознакомится с обстановкой и выработать план, а с началом осады получите отличный шанс экспроприировать алмазную добычу приисков за полгода-год. — мой палец уперся в городок с названием “Кимберли”.

Весна 1898

Снилась мне потребкооперация. Будто бы мы с Зубатовым в самые что ни на есть советские, застойные времена забрели в магазин РайПО в заштатной деревне. Над телевизором “Рубин” висел портрет Брежнева, полки вокруг были завалены товаром весьма странного свойства — дровяными пылесосами, кривыми стартерами, полным изданием энциклопедии “Британика”, уцененными прошлогодними водолазками на пуговицах и почему-то развесными алмазами по цене картошки. Зубатов тут же выхватил гибрид немецкого МП-40 с коловоротом и радостно крутил ручку, наблюдая, как поднимается и опускается ствол. Я же кинулся в угол с гаджетами, где среди умных браслетов-фляжек и портативных граммофонов пылился десятидюймовый планшет, но стоило только взять его в руки, как он развернулся в здоровенную плазму размером в стол, по которой показывали кино про революцию. Фильм тоже был набекрень — царь Николай с фигуристом Плющенко обсуждали, не пора ли нанести по Воронежу удар всеми пятью ракетами “Першинг” с крейсера “Аврора”. Такого сюрреализма я не выдержал, проснулся в полном недоумении и минут пять пытался сообразить, с чего это вдруг подсознание выдает такие вот подвыподверты. Сон вспоминался клочками, вперед вылезла “кооперация”, немедленно трансформировалась в статью “О кооперации”, написанную Лениным довольно поздно, в 1923 году, то есть уже сложившимся политиком-практиком: “строй цивилизованных кооператоров при общественной собственности на средства производства, при классовой победе пролетариата над буржуазией — это есть строй социализма”. Помотал головой и пошел умываться, но когда чистил зубы, стукнула мысль — положим, до победы пролетариата еще лет двадцать, до общественной собственности столько же, но вот цивилизованных кооператоров создавать можно уже сейчас. Что любопытно, высшие круги России, по преимуществу аграрно-феодальные, к кооперации относились куда как благосклоннее, чем к доморощенной буржуазии. Так сказать, критика капитализма справа.

Ну что же, начнем с жилищной и потребительской кооперации, а там посмотрим. Глядишь и еще какие полезные сны приснятся.

Незадолго до мая семейство Шухова начало готовиться к переезду на дачу — “вся Москва” на летний сезон бросала квартиры и устремлялась в Перово, Сокольники или Петровское и “далее везде” по Подмосковью вдоль железных дорог, где начинали ходить специальные “дачные” поезда. Попутно выяснилось, что осенью Владимир Григорьевич будет искать новую квартиру — чем-то его нынешняя не устраивала. Ну я и спросил, а почему бы известному инженеру, имеющему доступ к самым современным технологиям, не построить себе дом?

— Ну, это слишком большая морока — найти участок, подвести воду, найти архитектора, нести повинности как домовладелец…

— Нет-нет-нет, вы не так поняли, вернее, я неправильно сказал — не дом, а квартиру. Большую, удобную, со всеми передовыми техническими решениями, а?

Шухов приподнял брови и молча смотрел на меня, как бы давая время понять всю нелепость такой идеи — ну в самом деле, кто же строит по одной квартире? Да и куда ее такую воткнуть? Но в том-то и была фишка!

— Вы ведь не один такой, Владимир Григорьевич! Вот я бы тоже не отказался от квартиры, скроенной по моим потребностям. Или Александр Вениаминович — он ведь тоже собирается переезжать? Наверняка ведь по всей Москве не один десяток таких инженеров, которые каждый год ищут новую квартиру и потом снимают и мыкаются.

Брови Шухова сошлись к переносице, он, кажется, ухватил задумку.

— Погодите, вы предлагаете построить целый дом для инженеров?

— Даже целый квартал! И не только для инженеров — для юристов, для врачей, для профессуры, для всех, кто обладает достаточными средствами и стремлением жить по-новому. Вот смотрите, — я схватил листок и начал набрасывать привычную мне схему секции многоподъездного дома.

— Вот лестница и elevator, подъемная машина. Чем больше этажей — тем выгоднее ее содержать. Вот коридоры в крылья, вот отдельные квартиры. Причем простой перестановкой стенок мы можем сделать в крыле одну, две или три квартиры разного размера или вообще разбить его на квартирки для холостяков. Водопровод, канализация. Отопление — центральное паровое, никаких печей и дров.

— А готовить? — Шухов подался вперед и с интересом следил за моими набросками.

— Газ. Он же нагревает воду в колонке, сразу отпадает уйма проблем. Освещение — электрическое. Для холостяков в квартале можно предусмотреть столовую с отпуском блюд на дом или на месте, я думаю, многие семейные тоже не откажутся. По вечерам ее можно использовать как клуб — для спектаклей или концертов. Во дворе — сквер, скамейки, площадка для занятий спортом, она же зимний каток. В конце концов, можно даже запланировать свой garage для новомодных автомобилей!

— Эка вы разлетелись, Михаил Дмитриевич!

— Это я еще не долетел, — усмехнулся я в ответ. — Еще можно, например, при квартале создать службу горничных, как в гостиницах — тогда холостым вообще не нужно будет нанимать прислугу.

— Что за шум, а драки нет? — на наше бурное обсуждение из своего кабинета вышел Бари.

— Да вот, у Михаила Дмитриевича очередная гениальная идея, — поддел меня Шухов. Пришлось снова пускаться в объяснения, на которые подтянулись еще несколько сотрудников. Бари протянул руку, взял мои наброски и начал их внимательно разглядывать, а потом пустил по рукам.

— Не очень понимаю, как это с юридической точки зрения…

— Cooperative. Квартира в собственности плюс все владельцы — пайщики квартала, имеют долю в котельной, столовой и так далее.

— А продать?

— С разрешения кооператива.

— А любопытно может получится… Давайте-ка мы сделаем эскизный проект и прикинем смету, — подвел черту Бари.