Жара усиливалась, и, найдя прохладу в тени развесистого дерева, ребята наконец присели передохнуть.

Брэкки делился своими страхами:

– Самое опасное – это когда ты не ожидаешь нападения, – просвещал он. – Вечный Лес с его чудовищами, конечно, жуткое место, но нет ничего страшнее Кутного Бога и Вонидлы.

– Ко-го?! – скривился Кир.

– Кутный Бог – иногда домового так называют, – пояснила Рюмси. Что такое Вонидло, оставалось загадкой.

– И чем тебе домовой не угодил?

– Тем, что у себя дома мы беззащитны. Пускай мы везде и начеку, но дома-то можем расслабиться. Спокойно уснуть, не ожидая нападения, а Кутный Бог – раз, – Брэкки ухватил себя за шею, – и задушит тебя. Так же и Вонидло, – продолжал мальчик. – Сел ты, значит, по большой нужде, а он…

– Понял-понял, – вздохнул Кир. – Но какой смысл тревожиться по этому поводу, если все равно ничем себе не помочь? Только беспокойства лишние.

– Не совсем так. Чертов Хвост и Вещий Лист, – с гордостью объявил Брэкки, доставая из сумки засушенные растения, – средство ото всех негораздов.

– Ну вот, опять началось, – Кир безнадежно покачал головой и скривился так, словно у Брэкки вышеупомянутый хвост изо рта вывалился. – Это корень коллиды, лишь среди безмозглого народа его называют Чертовым Хвостом.

Рюмси не имела понятия, есть ли у чертей хвосты, но предположила, что если имеются, то будут выглядеть именно так, как этот засушенный корень.

– Черт бы тебя побрал! – выругался Кир, все же рассматривая дивные предметы. – И на это ты потратил свое добро?!

– Твои речи – тебе на плечи. Корень поможет мне внушать, а Вещий Лист покажет будущее, – пояснил Брэкки, словно не замечая укола. – А в нашем деле это ой как полезно.

Рюмси слышала о силе Вещего Листа. Поговаривали, что, если он проскользит вокруг руки – человек проживет целый день, а если круг окажется неполным – значит, умрет в течение дня. А вот о Чертовом Хвосте она ничего не знала.

В отличие от Кира.

– Внушение, может, вещь и полезная, не спорю, – проговорил толстяк. – Вот только жизнь куда полезнее будет.

– О чем ты? – явно нехотя спросил Брэкки.

– Допустим, ты даже знаешь, как правильно его заварить и настоять, – сказал Кир, насмешливо щуря глаза, – и даже знаешь, сколько отвара нужно выпить.

Брэкки скривился. Выражение лица мальчика недвусмысленно говорило о том, что он не имел ни малейшего понятия, о чем толкует Кир.

– Но знаешь ли ты, сколько человек из… ста выживет после того, как попробует сей чудесный отвар? – продолжал толстяк. – А я тебе отвечу: один. И то – если повезет.

Услышав это, Брэкки на мгновенье поник, но затем его губы разошлись в улыбке.

– Так для того и Вещий Лист!

Он протянул Рюмси и Киру по листку.

– Я и для вас взял. Если не будет круга – значит, к развалинам идти не стоит. И вообще, конечно, не стоит рисковать в этот день. Не благодарите, – раздулся от гордости Брэкки. – Я слыхал, как один такой Лист спас целую армию ааконцев от засады проклятых.

Брэкки положил Лист себе на ладонь и уставился на него, затаив дыхание. Рюмси и даже Кир заинтересованно следили за происходящим.

Листок пошевелился, будто от дуновения ветра, и начал двигаться. Он, как живой, проскользил вокруг кисти и вернулся на прежнее место.

Брэкки даже не старался скрыть свою гордость, он аж засиял от радости, но Кир лишь фыркнул:

– Но как ты узнаешь, что не сдохнешь на следующее утро? Лист показывает только, проживешь именно этот день или нет, – напомнил ему толстяк. – А о том, как из-за этого Листа погибали, ты, видимо, не слышал. Его довольно просто сделать, и, если бы он был таким полезным, им бы пользовались все подряд. – Кир отпил воды из фляги. – Кстати, – проговорил он, вытирая рот, – два дегейских принца погибли из-за этого листа.

– Что случилось? – снова нехотя спросил Брэкки, знаток всевозможных мистических вещиц, но явно не принцев.

– Загвоздка в том, что Лист не показывает возможных увечий. Человек, зная, что не умрет в этот день, отважно идет в путь, ничего не боясь, и… падает, ломая ноги, или, например, попадает в плен к каннибалам. Но да, – добавил Кир издевательским тоном, – Лист всегда говорит правду: в этот день человек действительно не умирает.

Некоторое время ребята шли молча, предаваясь каждый своим мыслям и воспоминаниям. Единственными звуками, нарушавшими тишину, были их редкие громкие вздохи и ругань Кира. Одежда промокла от пота и натирала тело.

Дорога делалась все круче. Говорить стало трудно, а дышалось все тяжелее и тяжелее. Но вскоре показался спуск, и ребята снова решили передохнуть.

Когда-то Рюмси уже поднималась сюда в компании старосты, чтоб нарисовать карту деревни. Но приятные воспоминания сменились горькой картиной настоящего: буйная растительность этой местности вымирала. Вместо вечнозеленых сосен и елей торчали голые и мертвые стволы, подобно копьям воинства из рассказов о битве ааконцев против дегейцев, когда их страны еще враждовали.

Лишь горная речушка – равнодушная ко всему – по-прежнему тянулась змейкой, ее быстрый и неистовой рокот доносился даже сюда.

Ребята взобрались достаточно высоко. Снизу, как будто прямо под ногами, раскинулись Счастливчики. С такой высоты деревня походила на молодой месяц.

Внизу стоял туман, или, возможно, пыль до сих пор не осела. Казалось, что, кроме черного и серого, там больше не существовало оттенков. Дома, в которых еще недавно кипела жизнь, стали развалинами и могилами.

– Еще чутка спуститься – и ты увидишь великана, – хвастался Брэкки, словно тот ему принадлежал. – Он здорову-ущий! Каждый палец с дерево. Будь великан жив, то десятком шагов пересек бы всю деревню. Чтоб мне в Лес попасть, да там и пропасть – если не так.

– Зачем ему шагать? – хмыкнул Кир. – Если ты не заметил, у него есть крылья. Тоже, между прочим, немаленькие.

– Что это за существо такое? Откуда он взялся? – спросила Рюмси ни у кого конкретно.

– Неизвестно, – ответил Брэкки. – Даже старики не слыхали о таких.

– А ты, смотрю, умный, словно тиметрин. Скоро, небось, и третий глаз появится. Быть старым не значит быть мудрым, – пробурчал Кир. – Можно состариться, не покидая деревни, даже не зная, что творится за ее пределами.

– Старших нужно уважать, – категоричным тоном заявил Брэкки.

– А в каких моих словах ты услышал неуважение?

– Кир, как будто я тебя не знаю, – торопливо ответил Брэкки.

В глазах толстяка мелькнуло удивление, точно тот сказал глупость.

– Знаешь меня? – переспросил Кир, чуть заметно скривив губы. – Наверное, так же хорошо, как и стариков, которых ты уважаешь, при этом даже не догадываясь, как они жизнь прожили и что у них на уме.

Брэкки не нашел, что ответить.

Рюмси шокировали слова Кира: уважение к старшим прививалось детям с малого возраста, и подобные речи приравнивалось к греху.

Кир покосился на нее, словно она озвучила свои мысли, и пояснил:

– Я всегда подам руку старшему, если тот не в силах подняться. Поднесу что-нибудь… Но не стоит заставлять меня уважать людей, о которых я не знаю ни черта, кроме того, что они старые.

Кир перевел взгляд на Брэкки:

– А то, что ты огрызаешься, будто новорожденный котенок, боящийся всего подряд, говорит лишь о том, что ты не знаешь мира. Я не утверждаю, что все взрослые плохие и недостойны уважения. Но зрелость еще не показатель ума, достоинства и других… качеств. Неразумно любить людей и доверять им, ссылаясь лишь на седые волосы и морщинистое лицо. Даже самый злобный и мерзкий негодяй, если его не прикончат раньше времени, конечно, когда-нибудь состарится. Подумай над этим, Брэкки. Мы не можем знать, что у людей на уме. В старой голове могут скрываться такие мысли, что и у пятилетнего, узнай он о них, волосы поседеют от ужаса.

В его голосе больше не сквозила привычная насмешка, там звучала печаль. Словно Кир давно уже не ждал от людей ничего хорошего.

– Разумеется, нам бы хотелось, чтоб все взрослые были добрыми, справедливыми и всезнающими, но, увы, это далеко не так. Уж прости, что я настолько прекрасные ожидания порчу такой уродливой правдой.