– Диггены меня пугают, – ответила она честно и просто. – И зачем они вообще тебе сдались? Отец считает, что голод может дойти до Счастливчиков и скоро нам тоже нечего будет кушать. Так еще и с ними делиться?

– Из-за голода, моя маленькая Рюммери, они и будут полезны.

– Съесть их хочешь? – пошутила Рюмси. Но староста шутку проигнорировал.

– Начнется хаос, и мне нужен тот, кто сумеет уследить за порядком. Диггены отлично подойдут.

– Но разве Большой Фешо и остальные не сумеют?

– Боюсь, что нет. Они местные. Станет хуже, и придется быть…жестче. Ведь люди не захотят молча умирать от голода. Чтоб выжить, они пойдут на все, на ужасные вещи. И мне нужен тот, кто тоже пойдет на ужасные вещи, чтоб их… усмирить. Трудно быть жестоким, если тебе придется наказывать людей, с которыми живешь в одной деревне и которых знаешь сызмала.

– Но разве беда не сплотит людей? – удивилась Рюмси. – Люди, наоборот, станут дружнее.

Свинопас резко расхохотался и посмотрел на нее так, словно она – ребенок, объясняющий старику, что выпавшие зубы скоро вырастут:

– Кто угодно сплотится перед бедой, но только не люди. Поверь. Каждый предпочтет думать о собственной шкуре.

– Дядя Свинопас, – начала Рюмси, прекрасно зная, что тот не любит, когда она его так называет. – Но ведь диггены могут кого-то покалечить. Они не безмозглые звери, но если кто-то прикажет, они…

– Рюммери, я же просил тебя. Десятилетние дети так не разговаривают. Тебе нужно скрывать свой… ум, – недовольно проговорил староста.

– Я же с тобой, тут больше никого нет, – ответила Рюмси, изобразив невинную улыбку.

– Со мной… – его голос смягчился. – Но будь осторожнее, – он вздохнул. – Иногда лучше промолчать. Понимаешь? Я ведь не прошу тебя прикидываться деревенской дурочкой.

Его шутка тоже не нашла отклика.

– Я и так местный урод, чего уж там, могу и дурочкой прикинуться, – проговорила Рюмси. – У меня, конечно, будут соперники, если ты все-таки приведешь диггенов. Но, думаю, когда те покалечат пару-тройку людей, меня полюбят сильнее.

– Да, скорее всего, покалечат, – задумчиво проговорил Свинопас.

Он всегда знал, когда необходимо ее поддержать и успокоить, а когда просто проигнорировать.

– Но кто-то пострадает в любом случае.

Свинопас поднял удилище, поправил “мушку” и забросил обратно.

Рюмси опешила. Она не ожидала, что может быть настолько плохо.

– Я, конечно, постараюсь сделать так, чтоб жертв было поменьше.

– Постараешься?! – Рюмси с укором взглянула на него. – Но ты ведь староста, ты должен заботиться о нас.

– Староста, – согласился Свинопас. – Конечно, не такой хороший, как мой дядя, но уж какой есть.

В свои десять лет она с уверенностью могла утверждать, что знает старосту лучше, чем кто-либо другой. Но даже она не всегда понимала, серьезен он или шутит.

Староста рассмеялся, но затем его смех резко оборвался:

– Вечный Лес! – выругался он, сорвав рыбу.

Все в Счастливчиках ругались подобным образом. Но если деревенские потом смачно плевались, не желая оставлять даже крохи этого слова во рту, то Свинопас никогда так не делал.

– Он ведь служил старостой до тебя. Верно? – спросила Рюмси, имея в виду дядю Свинопаса.

– Верно. Он был хорошим человеком – и старостой куда лучше меня. – Его пальцы ловко привязывали перья на новый крючок. – Жаль, что он погиб.

– Он был колдуном?

Староста кивнул.

– И его сожгли вместе с остальными? – продолжала расспрашивать Рюмси.

В деревне ходило множество слухов по этому поводу. Один из тех редких случаев, когда девочка радовалась, что от детей ничего не скрывали. Но Свинопас всегда знал больше остальных. Разве что еще Короч был таким же осведомленным.

– Да, – кивнул староста.

Рюмси заметила, что его пальцы начали дрожать, и он никак не мог привязать “мушку” к поводку.

– Последняя его просьба – чтоб я позаботился о деревне в его отсутствие. Из-за этого мы здорово поссорились. Мы вообще часто ссорились, – на лице Свинопаса промелькнула тень грустной улыбки. – Но я его очень любил.

Он умолк и добавил:

– Мы ведь даже не попрощались.

– Что там случилось? – Рюмси давно хотела об этом спросить и сейчас чувствовала, что пришло подходящее время.

– Колдунов, целителей, ведунов… короче говоря, всех, кто владел хоть крохами… способностей, собрали в одном месте и… сожгли. Жестоко предали.

Их считали всемогущими. Боялись, что они могут делать что хотят. А зачем переживать, если можно убить?

– Но в деревне говорили, что колдуны могли делать все.

Староста фыркнул:

– Это неправда. Тебе бы следовало знать, что не стоит доверять всему, о чем сплетничают люди, – горько усмехнулся он.

Рюмси удивилась. Даже до Счастливчиков доходила молва о всемогущих чародеях, хотя правда это или слухи, распускаемые темным и несведущим людом (как их часто называл Свинопас), оставалось загадкой.

– Но в деревне говорят, что колдуны могли уничтожить гору одним хлопком в ладоши. Они говорили это днем, – многозначительно проговорила девочка. – Днем врать нельзя!

– Дорогая моя Рюммери, я не утверждаю, что они врали. Но и не говорю, что они рассказывали правду. Люди иногда рассказывают то, что считают правдой, то, во что верят. Но это не значит, что их слова – истина. Из-за подобных мыслей и страхов и погибли колдуны, погиб мой дядя. А я остался старостой.

– Значит, то, что именно колдуны создали Птицу, тоже неправда?

– А вот это как раз правда. Заклинание умирающего колдуна имеет невообразимую силу. Представь, что могут сотворить десятки умирающих колдунов. Они последние силы истратили на то, чтоб создать Птицу, – его взгляд метнулся в небо, – и никто больше не смог обманывать.

– Ты хороший староста, – улыбнулась Рюмси, хоть и подозревала, что он рассказал далеко не все. – Люди это понимают, даже если и сердятся на тебя порой.

– Не умничай – дети так не разговаривают. И я не думаю, что люди долго будут меня терпеть, хоть я и стараюсь ради них. Но это к лучшему. Появится новый староста, возможно, лучше меня, – он подмигнул. – Может, даже ты станешь, когда-нибудь.

– Девушка… старостой?

– Чему ты удивляешься? До моего дяди старостой была Карига-целительница, – Свинопаса аж передернуло при этом имени. – Ох уж старая пиявка!

– Так то ж колдунья.

– Колдунья, – подтвердил Свинопас. – Но я же не колдун. Старостой вообще может стать кто угодно.

– Разве? Для этого ведь нужна мудрость, нужно знать много всякого.

– Не совсем так, – мотнул головой Свинопас. – Глупец, конечно, старостой не станет, хотя… я и тут не уверен. Но никакой мудрости не нужно. Зачем все знать? Думаешь, царь Горох интересуется чем-то, кроме своих растений? Зачем ему уметь лечить людей, если есть главный лекарь… или как там у них знахарь называется? Зачем уметь сражаться, если у него есть воевода? Зачем уметь ковать, если есть хороший коваль? Понимаешь? Царством управляет не один человек. Задача же царя – подобрать этих людей и следить, все ли идет как надо.

На это Рюмси нечего было ответить. Помолчав, она сказала:

– Зато более странного старосты, чем ты, точно не появится. Диггенов жалуешь, а богам молиться не разрешаешь.

– Потому что диггены полезнее богов. И уж точно не так опасны и жестоки.

Рюмси поежилась, вспомнив, как слышала, что ааконцы приносят в жертву своим богам не только животных, но даже людей.

– И опасны как раз не те боги, что вечно требуют крови, – словно прочитав ее мысли, проговорил Свинопас, – а добрые боги, такие, например, как Природа-Мать или Создатель.

– Почему?

– Твой отец прав, – явно нехотя признал староста. – Я согласен, что беда не обойдет нас стороной. И нужно уже начинать готовиться к голоду. Но всегда найдутся люди, которые вместо того, чтобы что-то предпринимать, станут молиться, ожидая, что небо пошлет спасение. Понимаешь, в чем опасность? В надежде на богов.

Рюмси кивнула: понимаю.