– Думаешь, если ты сильнее, то можно меня колотить? – отозвался Брэкки, не отводя взгляда от кулака.

Старший брат медленно приближался. Брэкки зажмурился.

– Я бы только радовался, если б ты хоть немного силенок набрал, только радовался: тогда бы оставаться дома пришлось тебе…

– Нечем заняться?! – прозвучал голос отца. – Где Рюмси?

Брэкки едва ли не впервые в жизни так обрадовался звукам чьего-то голоса.

– Половики чистит, – нехотя пробубнил Крепп.

– Помоги иди, – распорядился отец. – А она пускай отдохнет – заслужила.

Старший брат послушно ушел. Но Брэкки отчетливо услышал его ругань:

“Вечно тащишь в наш дом всякую дрянь, будто дерьмо на ботинке. Вечно тащишь”.

Брэкки прямо чувствовал недовольство брата и догадывался, что его бурчание не сулило ничего доброго. “Твои речи – тебе на плечи”, – проговорил мысленно Брэкки.

Отец скользнул по нему уставшим взглядом и тоже ушел.

Брэкки медленно опустился на землю и вздохнул. «Как быть дальше?» – задавался он вопросом, грызя ноготь и пытаясь сосредоточиться – глупая привычка.

Выход казался недостижимым, будто высота птичьих стай. Правда, Кир обещал завтра что-то интересное. Посмотрим. Авось повезет, и Брэкки наконец найдет что-то стоящее. Созерцание, как Рюмси приносит больше пользы, задевало его сильнее, чем он готов был себе признаться. Подумать только, девочка вчера – в первый же день поисков – заработала увесистый мешок зерна.

Брэкки оставалось надеяться, что Кир не подведет. «Зачем вообще это Киру?» – уже в который раз спрашивал себя мальчик. С едой у него явно нет проблем. Брэкки выплюнул огрызок ногтя и тут же спохватился.

– Попасть-пропасть, – выругался он, почесывая затылок в поисках плевка.

Еще не хватало, чтоб какая-нибудь ведьма нашла его! Мало ему горя? Он быстро подобрал отгрызенный кусочек ногтя и спрятал в кармашек, чтоб потом сжечь.

На Брэкки снова нахлынули холодные переживания. Скорее ночь луну разбудит, чем все решится само собой. Иногда и правда хотелось в Вечный Лес попасть, да там и сгинуть. Птица не даст соврать.

Мысли ползли со скоростью слабой улитки и все же заполняли своей слизью. Медленно, подобно гордыне, они созревали. Окутывая и успокаивая, будто сладкий грех. Обещая сберечь столь желанные мечты. И губы Брэкки постепенно разошлись в улыбке. Видимо, осколки надежды все же срастутся. Ответ оказался таким очевидным, что Брэкки удивился, как мог не заметить его раньше. Если он раздобудет много еды, то брат наконец оценит его. А мать перестанет докапываться до Рюмси. Радость легко сотрет весь мрак их тревог.

А Брэкки знал, где можно раздобыть еду. Чувство вины накрыло его лишь на мгновенье и оказалось смыто другим чувством – предощущением благих деяний.

Пока он шел, совесть все-таки еще несколько раз обращалась к нему, но Брэкки верил – это пройдет, а доброе дело останется. Брэкки даже представил, как отец – первый раз! – похлопает его по плечу и скажет: «Горжусь тобой, сынок».

Брэкки с неохотой вышел со двора. Как всегда, он представил себя внутри похожего на булаву – будто сухой плод макового цветка – шара. Шар в фантазиях мальчика затягивала зеркальная кольчуга – теперь никакая порча не страшна. Хотя это не избавило от боли в ногах, настолько сильной, что Брэкки чувствовал себя немощным стариком. При Рюмси он, конечно, не жаловался. Где ж это видано: девочка сдерживает боль, а мальчик ноет? А в том, что Рюмси уставала сильнее него, Брэкки не сомневался.

Соседский пес лаял так, будто уже завтра его собирались съесть. Хотя Брэкки не стал бы переубеждать его в обратном. Так как не имел уверенности на этот счет. Мальчик с жалостью посмотрел на животное: кожа да кости. Брэкки всегда мечтал о щенке, но теперь это непозволительная роскошь. Хотя если бы такая разъяренная от голода псина охраняла их дом, то Креппу не пришлось бы сидеть дома, и старший брат так не озлобился бы.

Солнце, отражаясь от бледных стен домов, безжалостно слепило глаза. Пока Брэкки шел, ему несколько раз встречались одноглазые уроды-диггены. Казалось, их становилось больше с каждым днем.

Один из гигантов безмолвно уставился на Брэкки. Все его эмоции выглядели преувеличенными в несколько раз. Когда дигген хмурился, то, казалось, он выжимает из своей морды все возможности, чтобы показать это. Если бы не один глаз, громадное тело и преувеличенные эмоции, он походил бы на человека. Но эта человечность нисколько не улучшала его внешности. Даже напротив, в ней отчетливее проявлялось его уродство.

Лишь завернув за угол и выйдя из поля зрения диггена, Брэкки решился сплюнуть в его сторону. Вначале нервно покосившись через плечо. Раньше он этого не сделал вовсе не потому, что боялся разгневать одноглазого. Разумеется, нет. И все же мальчик, растирая ногой свою слюну, снова опасливо огляделся: нет ли поблизости других диггенов, уж больно много их развелось.

Больше, чем диггенов, Брэкки терпеть не мог чертей. Он, правда, еще ни одного не встречал, но яростно ненавидел, ведь все так делают. А “все” не могут ошибаться.

И вдруг под ногами он заметил валяющийся на пыльной дороге полумесяц – настоящий, отливающий серебром. Брэкки уже хотел подобрать находку, но вовремя спохватился. Сокровище лежало аккурат на перекрестке, а каждому ведомо, что это злые ведьмы разбрасывают таким образом проклятье. Попробуй подбери – потом жизнь не мила станет.

– Чтоб я в Лес попал, да там и пропал, – выругался Брэкки. – Мало не дотронулся.

И двинулся быстрее от злосчастного места, а чтоб удостовериться наверняка, что не подхватил порчу, Брэкки воспользовался Вечным Листом. Он и так хотел это сделать, уж больно не нравилось ему идти туда, куда он шел. Но ничего не поделаешь, по шею или по колено – все равно в испражнениях бродить.

Мальчик достал из кармана сверток ткани и аккуратно высыпал себе на руку могильную землю. Затем прошептал свои опасения, сплюнул на ладонь и развеял негоразды через плечо. Брэкки не был суеверным – ведь быть суеверным к несчастью. Но лишняя предосторожность никому еще не помешала. Да и жить становится гораздо проще – если хоть немного верить в чудеса.

И Брэкки повезло. Зосик с парой своих дружков был здесь.

Зосик неуклюже размахивал мечом, а его подпевалы восхищались каждым ударом по невидимому противнику. Даже Брэкки понимал, что дети палкой орудуют лучше.

Завидев идущего к ним парня, Зосик перестал упражняться – если это можно так назвать – и вызывающе хмыкнул.

– Только ж вы все не забирайте, – в который раз напомнил Брэкки.

– Не боись, Бгэкки, – на губах Зосика возникла наглая ухмылка. – Как договагивались. Вегно, гебята?

Ребята хищно захихикали.

Брэкки осмотрелся по сторонам и перешел на шепот:

– Так идем или как?

– Погоди чутка, – отмахнулся Зосик, вытирая вспотевший лоб. – Поглядим, нет ли диггенов.

Брэкки понимающе кивнул.

– И вот еще что, – проговорил мечник. – Мы сами спгавимся, а ты тут будь – ладушки?

– Так ведь… – начал Брэкки.

– Вот и хогошо. На стгеме постоишь – это ж самая важная часть, – ласково проговорил Зосик, хлопая Брэкки по плечу. – Точно увеген, что в доме никого нет?

Брэкки утвердительно кивнул.

– Какая беспечность.

Компашка за спиной опять загигикала. И они двинулись к дому, на старых, окованных изъеденным ржавчиной железом дверях которого висел венок из чертополоха.

Брэкки осмотрелся по сторонам. Вечный Лес забери, какое «на стреме»? Мальчик чувствовал замешательство. Все дома по соседству пустуют, он – Брэкки – даже лично помогал загружать повозки этим семьям, когда они уезжали в царство Гороха. Брэкки поморщился: неужели Зосик с шайкой хотели от него избавиться?

Раздосадованный, он стоял на разгулявшемся ветру, щурясь от поднявшегося песка и клубящихся мыслей, когда из-за дальнего угла вывернул огромный силуэт. Дигген? Брэкки присвистнул: стойте. Шайка Зосика тут же остановилась, делая вид, что занята разговором.