– О чем это вы? – подала голос Рюмси.

– О провидцах! О ком же еще? – презрительно буркнул Кир. – Как ты заметила, наш Брэкки ярый любитель разных предсказаний. Не понимаю только, для чего тратить время, если будущее постоянно хорошее?

Рюмси не удивилась: ей и прежде приходилось видеть в глазах Брэкки мечтательное выражение, ищущее чего-то волшебного и потустороннего.

Брэкки, ничего не ответив, направился к красивому деревянному дому. Кир и Рюмси двинулись следом.

Здание – известное среди местного населения как Золотой Дом – возвели во имя Создателя. Его стены украшали восхитительные узоры, изображавшие сотворение мира. На широкой каменной плите перед входом был высечен Золотой Город с огромной башней, достающей до солнца.

Рассказывали, что сооружение строилось как храм. В Счастливчики приехали жрецы-проповедники из Золотого Города и начали строительство. Дядя Свинопаса – тогдашний староста – словно ничего не замечал, всячески избегая встреч с проповедниками. Но в момент, когда прекрасное здание, наконец, возвели, он появился и потребовал у тех убраться, так как они строили без его разрешения. Жрецы, разумеется, негодовали, но все же убрались, не желая спорить с могучим колдуном.

Изнутри доносился шум голосов, хотя раньше здание всегда пустовало. Золотой Дом использовали только во время полнолуния. Там прятались.

Сидевшие и стоявшие возле входа люди провожали ребят любопытными взглядами. Рюмси совсем не хотелось знать, что у них на уме.

Внутри было тепло и тесно. Нестерпимо воняло потом и мочой. Народ вел себя, как на базаре, будто никто не знал, что происходит снаружи.

Кое-кто с любопытством посматривал на Рюмси. Девочка всегда притягивала к себе взгляды, это ее давно не удивляло. Но до сих пор раздражало. Некоторые, увидев Рюмси, кривились, открыто показывая свое презрение. Она делала вид, что не замечала.

Вскоре все потеряли к ней интерес, занявшись собственными проблемами.

Также в толпе она заметила несколько диггенов. Что неудивительно – огромных одноглазых тварей, превышающих ростом взрослого человека больше чем на голову, тяжело не заметить.

– Вот – предсказатели, – Брэкки указал на людей, разместившихся у стен.

Рюмси неохотно оторвала взгляд от диггенов.

– Такое впечатление, что этих… предсказателей с каждым днем все больше и больше, – проговорил Кир с недовольным лицом и уже тише добавил: – О, теперь и тот смуглый здесь, и он, значит, предсказателем заделался. А еще вчера по развалинам лазил.

– Ну, видать, именно вчера он и обрел свой дар, – слегка неуверенно предположил Брэкки.

– Ага, или резко перехотел лазить после того, как увидел, что стало с его товарищем, – горько усмехнулся Кир.

Рюмси окинула взглядом «провидцев». Компания оказалась самая разношерстная: старики, калеки, слепые… Складывалось впечатление, что все, кто не мог или не хотел работать, чудеснейшим образом становились предсказателями.

– Я недолго, – проговорил Брэкки, отводя от Кира взгляд, и скрылся в толпе.

– Зачем он свое добро тратит? Старуха вечно твердит ему одно и то же: “Все будет хорошо, а если и не повезет, то в живых точно останешься”. Или что-то в этом роде, – промямлил Кир.

– Они не даром… предсказывают? – спросила Рюмси.

– Вообще-то даром, – Кир почесал затылок, – но намекают, что неплохо бы чего-то получить.

Вдруг Рюмси почувствовала на себе чей-то пристальный взгляд и остолбенела. Тот самый незнакомец, которого она видела через окно, когда отец пытался ее отравить.

Их взгляды встретились, и оба застыли, словно каждый нашел того, кого так долго искал. Рюмси поймала себя на мысли, что им нужно поговорить. И, словно зачарованная, побрела к нему.

Первое, что бросилось ей в глаза – длинные светло-желтые волосы и бледная кожа, вся в черных прожилках.

Рюмси невольно вздрогнула: у блондина отсутствовали обе ноги и рука. Ноги были отрублены до середины бедер, рука – до локтя. И хоть лохмотья, которые он носил, прикрывали его увечья, Рюмси почему-то не сомневалась: конечностей он лишился недавно.

Блондин слушал дедушку, иногда многозначительно кивая, хотя у Рюмси сложилось впечатление, что все внимание калеки приковано к ней. Девочка постояла совсем недолго, но ей казалось, что она уже знала все о неблагодарных родственниках деда, его болячках и о том, что раньше жилось намного лучше.

Когда дед ушел, Рюмси покосилась в сторону Брэкки. Тот все еще беседовал – значит, время есть. Рюмси не знала, как начать разговор, но, к счастью, калека заговорил первым.

– Итак, тебе нужно предсказание? – спросил вкрадчивым и холодным голосом блондин, смотря на Рюмси таким взглядом, словно хотел узнать все, что находилось у нее в голове.

– Ты – предсказатель? Я думала, предсказатели должны разговаривать более… м-м… дивным голосом.

– А язык-то подвешен. Полагаю, считаешь себя умнее многих, – он криво усмехнулся, обнажив слишком хорошие для бродяги зубы. – Что ж, а сама-то как думаешь?

Внимание Рюмси привлек его кулон, висевший на шее. Прекрасный янтарь, похожий на огромную застывшую слезу. Внутри находился серый многогранный камень, из которого словно вытекал белый и черный дым. Или же наоборот – дым впитывался внутрь многогранника, от чего камень и становился серым. Толком не разобрать. От кожаного шнурка, на котором висело украшение, кожа блондина покраснела, точно от солнечного ожога.

– Думаю, что никакой ты не предсказатель, – наконец ответила Рюмси.

– Почему же тот старик решил обратное?

– Потому что ты… у тебя… – Рюмси запнулась.

Блондин закончил вместо нее:

– Потому что я калека?

Рюмси неуверенно кивнула. На мгновение ей стало жаль его. Хотя бы потому, что он оказался молодым и довольно красивым.

– Старик спутал меня с остальными убогими и немощными, – добавил блондин, и на его лице промелькнула тень улыбки. – Ведь все здешние провидцы именно такие – жалкие.

Теперь его ухмылка стала заметна лучше. Он походил на змею, готовую укусить.

– А почему так? – поинтересовался блондин.

– Судьба отняла одно, даровав другое, – поговоркой ответила Рюмси. – Но это не значит, что все… немощные владеют даром.

– К сожалению или к счастью. Но почему бы не подыграть глупцам, поддерживая их заблуждения? Как еще таким, как они – убогим, – выжить в этом мире?

– Но это не отменяет их лжи!

– Лжи? Разве днем бы у них получилось врать? – его аккуратные черты лица исказились в хитром оскале. – К тому же что в этом плохого?

Рюмси нахмурилась и слово в слово повторила речь старосты:

– Сладкое предсказание – наихудший вид лжи, поскольку утешает людей надеждой на лучшее, которого не существует.

Калека посмотрел на нее с любопытством:

– Какие удивительные слова для ребенка.

– Я не ребенок! – возмутилась Рюмси.

Блондин фыркнул:

– Счастливчики – а ведь действительно подходящее название. Даже сейчас голод не сильно вас затронул. А раньше, пожалуй, и вовсе как в сказке жили. Вон сколько детей вокруг. А знаешь, как жилось другим? Люди всегда жили надеждой на урожай. И если морозы ударят чуть раньше, или солнышко пригреет больше, чем нужно – все пропало. Такая вот тонкая грань выживания. Голод им давно не в новинку. Только надежда дает силы, когда их уже нет. Силы жить дальше. Люди не станут грабить и бесчинствовать, когда есть уверенность, что все наладится.

Гостил я в одной деревне, где ведун имелся – настоящий. И правду он тоже поведал настоящую, о грядущем голоде. Как считаешь, помогло это… знание?

Рюмси пожала плечами.

– В семьях резко стало не больше двух детей, от остальных избавлялись – все равно не прокормить. Новорожденных приносили в жертву всяческим богам; тех, кто постарше, продавали в рабство – чтоб не слышать их вопли. – Он пристально посмотрел на нее. – Как по мне, так лучше уж вера во что-то иллюзорное, чем такая правда.

– Но люди могут погибнуть! – возразила Рюмси.

– Скорее всего, – кивнул блондин. – Но они бы и так погибли. Все же провидцы делают доброе дело, сами того не осознавая.