Синекожий остановился и спешился. Он тоже смотрел на восток. Упав на колени, Шуаль сгрёб в сложенные ладони песок, приложил их ко лбу. Багряное золото струйкой сыпалось меж его пальцев, разлетаясь по ветру, и одновременно с этим зазвучали тягучие слова молитвы. Народ пустынников поклонялся не только ушедшим крыланам, но и вечному Солнцу, а, вероятно, ещё и его молочному брату - Песку, действительным Богам этой земли, суровым и беспощадным. Подобный ритуал повторялся при каждом восходе, и имперцы уже привыкли к нему.
Но лишь сейчас Милош понял, как красиво и даже величественно это выглядит. Вот только от подобного зрелища его окончательно сморило, и он не запомнил, как они продолжили путь.
День четвёртый
Когда синекожий сказал, что здесь они и устроят дневной привал, Милош не сразу понял, о чём тот говорит. Приподняв голову, до того безвольно болтающуюся из стороны в сторону, маг долго моргал и пытался сфокусировать зрение. Когда это всё же удалось сделать, он увидел ещё одно заброшенное селение, что было гораздо крупнее прежнего. Милош кое-как выбрался из седла. Встал, уцепившись за гриву, вдыхая жаркий терпкий запах лошадиного пота. Солнце поднялось всего ничего, но жарило, почти как в полдень.
Подошёл Ивар:
- С вами всё в порядке... господин?
- Да, - выдохнул маг. Как его спутник мог по такой духоте ещё и таскать на себе тяжёлый заплечный мешок, для него оставалось загадкой. - У тебя осталась вода?
Тот потряс свою баклагу. Плеск едва слышался.
- Немного. Но в этом месте должен быть колодец и свежая вода.
Милош протянул руку:
- Дай... Горло совсем пересохло.
Он всё выхлебал двумя жадными глотками. Вернул баклагу, отметив, что Ивар хоть и держится стойко, но тени под его глазами делались всё темнее, взгляд потухший.
Что с ними будет, когда они доберутся до гор? А силы им там понадобятся.
Разберёмся на месте, решил Милош. Вода немного оживила его, так что он вполне бодро направился за проводником вглубь трущоб.
Здесь нашёлся и колодец, и дрова для костра, и даже кое-какая зелень. У стен жилищ сумели укорениться невзрачные растения - изогнутые серо-зелёные палки, с торчащими на них колючими шариками. Лошади к ним даже не притронулись, предпочтя пыльные кустарники с узкими листьями, а вот верблюд жевал с удовольствием, как-то умудряясь не раздирать нёбо.
Они набрали полные баклаги чистой воды, а также смыли с себя пыль и пот. Даже немного простирнули одежды. Те высохли за считанные минуты. Затем синекожий привёл их к покосившемуся то ли дому, то ли амбару - глиняные стены и дырявая крыша, тем не менее, дававшая защиту от солнца. Внутри нашёлся полный мешок зерна. Это было одним из условий договора, заключённого между Милошем (Орденом магов Империи) и старейшинами Жёлтой Пустыни. Следующий фураж должен был ждать их уже в горах.
Потягивая воду маленькими глотками и утирая с лица выступающие капли пота, маг лежал на спальном мешке, подложив под голову ладони вместо подушки. Ивар с Томо рядом разводили огонь и устраивали над ним треногу с котелком, в котором скоро должна была закипеть похлёбка. Их накормленные стреноженные лошади бродили снаружи "амбара".
Шуаль вновь исчез.
Была виной тому усталость или что-то иное, но голода Милош не ощущал вовсе. Вместо него имелись лишь душевное опустошение и полное бессилие. Тем не менее, сон к нему не шёл. Голова оставалась пустой и противно гудящей, будто в ней поселился целый рой пчёл. Порой это гудение становилось сильнее или, напротив, спадало до едва различимого шёпота, но весь последний переход оно не отпускало его. Маг подозревал, что теперь так и останется в продолжение всего их путешествия.
Милош лежал в духоте на жёстком ложе и смотрел, как за дверным проёмом в дрожащем мареве ветер разносит песчаные тучи. Он был счастлив, что находится здесь, а не там, и потому все "маленькие" неудобства казались ему несущественными.
Он чуть пожевал сыра и хлеба. Впрочем, аппетита не оказалось и у его спутников. Котелок опустел лишь на половину, и Милош подумал, что если Шуаль заглянет к ним, он предложит ему оставшуюся похлёбку. На прошлых стоянках, кроме случая их знакомства, проводник предпочитал разводить свой собственный костерок где-нибудь в стороне. Его сторонились, да и он оказался личностью необщительной. Сомнительно, чтобы синекожий что-то взял от них. Они уж точно ничто бы не приняли из его рук. Тем более еду.
Народ пустынников славился своей осведомлённостью в редких ядах. О том прекрасно знали в Заморье. Да и Томо прожужжал им все уши, когда они только готовились к походу. Об этом и о многом другом. Сейчас смешно даже вспоминать, но расставаясь с солдатами сопровождения, Милош выпросил у них три дополнительных баклаги с водой. Командующий тогда ухмыльнулся (что он ну очень любил делать) и распорядился выдать. Всё своё: еда, вода (которой хватило лишь до первого привала), лошади. Но пустыня быстро расставила всё по своим местам - теперь их отряд всецело зависел от благосклонности Шуаля и в случае чего-то "непредвиденного" вряд ли сумел бы самостоятельно добраться до ближайшего жилого селения. На Томо надежда была небольшая.
Пока отношения у них складывались вполне дружелюбные. Хотелось верить, что так продолжится и впредь.
Они лежали и, что стало уже доброй традицией, вели тихую беседу перед тем, как провалиться в тягостный сон. Милош решил рассказать про случай со змеёй, опустив ненужные подробности. Конечно, у Томо тут же нашлось всему вернейшее объяснение.
- Это ведун наслал её на вас, господин! Он, тёмная душа.
- Значит, ведун.
- Он, - закивал Томо, приподнявшись на лежаке и выпучив глаза. - Пусть он руками и не машет, да искрами из глаз не сыпет, но ведовство-то и тихое бывает. Вам ли не знать? Так что ведун на вас ту змеюку и натравил. Они даже говорить с ними умеют. А ещё со скорпионами, шакалами и прочим зверьём.
