Дальше.
Садовник сидит у себя за непокрытым столом, что-то ест из миски, сжимая ложку в кулаке, запивая из крынки, может молоком, может просто водой. Его замутнённый взгляд плавает по тесному пространству хибары без всякой внутренней мысли. Тими не раз раньше видел такой взгляд у отца, когда тот любил заливать за воротник. Рядом с садовником на столешнице лежит корка хлеба и надкусанная луковица. У него даже стула нет, он сидит на краю кровати, а стол придвинут к ней. Кроме этого стола и узкого лежака с шерстяным одеялом в его лачуге словно бы вовсе пусто.
Дверь раскрывается. На пороге возникает хозяин. Он зол, его ноги в высоких сапогах до колен широко расставлены. Не заходя внутрь, он орёт и рубит воздух тяжёлой ладонью. Садовник за столом втягивает голову в плечи.
- Пьянь! И зачем я тебя только держу! Ещё хоть одна птица! Чтоб немедленно избавился от него! Иначе...
Усатый уходит, грохнув на прощанье дверью.
Садовник ещё сидит неподвижно, склонившись над миской. Потом делает глоток из крынки - вряд ли там обычная вода. Из-под кровати вылезает и запрыгивает к нему на колени кот. Садовник гладит его по короткой шерсти с висящими на ней колючками репейника.
- Размечтался! Никому мы не отдадим нашего дружка. Не отдадим... А ты хватит таскать его птиц! - Это он уже коту. - Смотри, доиграешься морда...
Картинки, их множество. Они рассказывают свои краткие, но такие яркие истории-зарисовки. Тими уже не листает страниц.
Строгая женщина с оскаленным ртом машет плёткой. Другая женщина, судя по переднику и перевёрнутой корзине с бельём у её ног - служанка, с вытаращенными от ужаса глазами пытается прикрыть лицо ладонями...
Двое мальчишек, похоже, они всегда всё делают вместе, бьют палками по убегающему от них коту...
Хибара в парке. Кот лежит на смятой кровати. Садовник подносит к нему блюдце.
- Пей. Ну, пей же. Это молоко. Мне дали на кухне.
Кот приподнимается к блюдцу. И его осторожно гладят...
Садовник гонится за двумя мальчишками, замахиваясь на них своими ножницами. Его вечно небритое лицо свирепо перекошено.
- Паршивцы! Вот я вас! Адское отродье!
Те легко ускользают и ещё рожи корчат...
Три толстые тётки с парой держащихся за их юбки мальцов стоят за оградой и пялятся на остриженные в форме шаров и пирамид кусты по другую её сторону. За деревьями на холме виднеется высокая черепичная крыша особняка.
Вдруг из-за кустов выскакивает садовник. Ревя что-то невразумительное, словно дикое животное, он несётся к ним и, конечно, огромные ножницы при нём.
Тётки отпрядывают от ограды, хватая детей в охапку. Осеняют себя святым знамением, и их как ветром сносит.
Ноги у садовника подкашиваются. Он валится на землю. Его лицо утыкается в траву, усыпанную опадающими листьями, весь он сотрясается от безудержного хохота. Кот, как ни в чём не бывало, взбирается к нему на спину и, усевшись на драном тулупе, начинает вылизываться...
Снова садовник. Заложив ладони под голову, лежит в самом глухом уголке парка, куда кроме него никто не заходит. Жуёт стебелёк и смотрит на раскачиваемые ветром голые макушки деревьев с неспешно ползущими над ними пуховыми комьями облаков. Его измождённое лицо спокойно, почти не отталкивающе. Стебелёк перемещается из одного уголка рта в другой. Осеннее безмолвие. Кот рядом охотится в траве на кузнечиков...
Близнецы - опять эти двое, заняться им что ли больше нечем? - заглядывают в знакомое окно хибары. На столе кот раздирает очередного голубя, так увлечённо, что не замечает их. Никого больше в доме вроде нет. Один мальчишка кивает другому и захлопывает ставни окна. Его брат, тот что с родинкой на щеке, держит масленый фонарь, хотя вокруг ещё достаточно светло. Фонарь свисает у него в руках едва ли не до земли. Они идут к двери. Дверь совсем рассохлась и болтается на единственной петле. Они прикрывают её, для верности ещё и припирают черенком лопаты, взятым из стоящего рядом сарая...
Тими чувствует, как у него начинает сосать под ложечкой.
Страницы листаются, и нарисованные человечки двигаются, совсем как живые...
Мальчишка захлопнувший ставни проверяет, надёжно ли держит подпорка, воткнутая в доски крыльца. Кивает - всё надёжно. Его братец кивает в ответ. И, размахнувшись, бросает фонарь на дверь хибары. Закрывающий пламя стеклянный колпак разбивается, масло выплёскивается. Огненный фитилёк мог и погаснуть, но он не гаснет, а поджигает масло. Пламя взвивается багряным цветком. Сухое дерево занимается мгновенно. Дверь полыхает уже вовсю, огонь перекидывается на крышу.
Внутри дома жутко взвизгивает кот.
Мальчишки, взявшись за руки, бегут. Но не прочь, а за ближайшие кусты акации, подстриженные ровной стеночкой.
Кот кричит совсем как ребёнок...
А на глазах у Тими невольно наворачиваются слёзы.
- Дураки! Злые дураки! - шепчет он.
Мальчишки - кудрявые пухлощёкие "ангелки" - смотрят из укрытия на дело рук своих. Не испытывая даже тени ужаса, только восхищение от разгорающегося огненного буйства. Но страху им всё же приходится вкусить, когда к пронзительному визгу кота добавляется человеческий крик.
В дверь хибары бьют изнутри. Подставленная подпорка - по ней тоже пляшет пламя, всё крыльцо и стена дома в огне и дыму - выдерживает. Мальчишки вцепляются друг в друга. Вот теперь они испугались. И ещё как! Но это ничего уже не изменит.
От удара створки окна распахиваются, одна так и вовсе отваливается. Внутрь хибары врывается пламенный вихрь.
Человеческий крик сменяется криком боли...
