Какая же тут внутри была темень! И почему-то ему почудился запах горелой похлёбки.

   Пол в комнате - Тими слышал, как некоторые называли её не просто залой, а Большой Залой - был сложен из маленьких, плотно пригнанных друг к другу дощечек. Кое-где он вздулся, а в одном месте подгнил из-за капающей с крыши протечки, но в общем-то был ещё крепок.

   - Как там? - спросил снаружи Ром.

   - Ничего особенного. - Тими не хотел поворачиваться спиной к этим горам из белой ткани, скрывающим мебель, а также мало ли что ещё. Но ему надо было помочь приятелям. - Давайте руки!

   Второй через дыру легко проскользнула Анна. С визгом спрыгнула, оправила на коленях свой вздувшийся сарафан и сразу заозиралась вокруг. Особо её заворожил свисающий с потолка в виде капли и также укрытый пыльным покрывалом вычурный светильник.

   - Красотища какая! - даже прижала ладони к щекам.

   Тими помог взобраться на подоконник пыхтящему Рому. Они втроём замерли у окна, светящегося полосами щелей, и уже с другой его стороны.

   Глаза постепенно привыкали к полумраку, и тот переставал казаться таким уж тёмным, скорее светло-серым. Они разглядывали убранство Большой Залы через вихри витающей в воздухе пыли. Да в одной этой комнате, что служила Оркриджам передней, мог бы поместиться целиком каждый из их домов!

   - Представляете, как здорово здесь было жить?! - продолжала восхищаться Анна.

   - Уж лучше я у себя дома поживу, - поморщился Ром.

   - А ты бы хотела тут жить? - спросил Тими.

   - Наверно, - взгляд Анны перемещался с капли-светильника на выстроенные вдоль стен "холмы" и снова на оштукатуренный ровный потолок. - Моя мама работала у Оркриджей прачкой, я ведь вам говорила? Она рассказывала, что у госпожи Оркридж были десятки платьев из льна, шерсти и лучшего бархата! Представляете? И что она часто устраивала званые обеды. Хотя мама считает, что богатство развращает людей, но я всё равно не отказалась бы пожить в их доме!

   Тими хмыкнул, задумчиво и чуть печально.

   - И тоже кончила бы, как они! - влез Ром.

   - Дурак! Думай, чего говоришь?!

   - А чего я говорю?

   - Да ладно вам! - оборвал вспыхнувшую перепалку Тими. - Раз уж залезли, пошли, немного пройдёмся. Только надо держаться всем вместе.

   В дальней части Залы имелось два дверных проёма, ведущих в другие комнаты, но туда им не надо. Слева от двустворчатой, накрепко забитой входной двери был устроен зев камина, сложенный в форме арки из красных кирпичей. Его закрывала решётка железных прутьев с кончиками в виде острия пик, а на стене над ним висели три волчьих головы. Шкуры от пыли казались седыми, пасти оставлены раскрытыми, чтоб виднелись устрашающие клыки, вместо глаз вставлены стеклянные шарики.

   Ром попятился от них, пока не упёрся задом в подоконник.

   - Ты чего? - обернулся к нему Тими. - Ранд и другие ведь говорили про эти головы. Господин Оливер вроде был охотником. Это, наверно, его трофеи. Ранд клялся, что даже погладил одну из голов.

   - Врал, небось, - чуть дрожащим голосом сказал Ром. От окна он отошёл с плохо скрываемым смущением.

   - Конечно, врал! Он ведь ещё заверял, что на рухнувшую голубятню лазил и видел от туда аж Ельный Кряж! А до него на лошади три дня ехать. Так что, никуда он не лазил и ничего не видел.

   Ром кивнул. От выступившего пота его щёки влажно лоснились.

   - Не хотел бы я оказаться один в этом доме. - Ром с трудом заставил себя отвести взгляд от камина и висящих над ним трофеев.

   - Я бы тоже, - согласился Тими. И вовсе не из-за облезлых голов (это всего лишь чучела, что они могут сделать?). Другое дело, что в этих стенах наверняка водилось полно живых тварей, одна мысль о которых заставлял желудок сжиматься в комок. Крысы... конечно крысы. Но ещё и всякие мерзкие мокрицы и тараканы, не говоря уж о пауках (он старался держать в поле зрения ту паутину и лохматую "картошку" в её центре), и возможно, даже змеях, что могли устроить себе гнёзда в сыром укромном уголке где-нибудь под полом. Подобных тварей в старых домах всегда сползается тьма-тьмущая. Впрочем, знать об его страхах - совсем детских, Тими прекрасно понимал это, но легче от того не становилось, - не знал даже Ром, а уж Анна и подавно. Что немного успокаивало.

   Пока они говорили о чучелах, Анна всё ахала да охала и так вертела головой, что странно, почему вовсе не открутила её с шеи.

   - Как же я рада, что мы пришли сюда! Я-то думала, что тут один хлам. А тут... Если бы я знала, что здесь так здорово, я бы уже давно сюда залезла!

   Ром прошептал: "ну и дура", но так тихо, что даже стоящий рядом с ним Тими едва это расслышал.

   На стенах Залы, обтянутых когда-то новой и дорогой, а теперь совсем выцветавшей обивкой висели рожки масленых ламп. Меж них помещалось несколько тяжёлых деревянных рам с портретами, на которых под слоем пыли угадывались чьи-то лица. Важный усатый дядька с залысинами, сидящий в кресле. У него на коленях - двое кудрявых как одуванчики мальчишек. Похожих будто братья, только у одного на щеке крупная родинка. С другого портрета строго взирала чопорная худолицая женщина в тёмном платье с волосами, собранными в тугой пучок на затылке.

   - Это же Оркриджы! Господин Оливер, его жена и дети! - догадалась Анна.

   - Похоже на то. - Тими казалось, что нарисованные люди осуждающе смотрели на них. Ещё бы, как бы вы отнесли с тем, кто без спроса залез к вам в дом?

   Напротив камина располагалась широкая закручивающаяся лестница с резными столбиками перил, застланная в своё время ярко-красной, а ныне тёмно-бардовой дорожкой. Вела она на второй этаж особняка.