- Ну, пожалуйста! - взмолился Тими. Он не пытается выбраться из западни, это бесполезно.
Шипение переходит в визг. Сиплый смех. Кот не нападал, а лишь пугал его, издевался и смеялся над ним.
Тогда Тими заорал и уже совсем другим голосом:
- Мерзкая скотина! Пошла прочь! Прочь, я сказал!
Кот отпрянул. На миг хвост прекратил лупить по бокам. Когти, впившись в доски, застыли. Но усы и шерсть топорщились по-прежнему.
Склонив морду к самому полу, зверюга издал короткий взвизг. Его налитый кровью глаз не отрывался от Тими. Кот медленно двинулся к нему. Голые позвонки хвоста, едва прикрытые клочьями шкуры, с удвоенной силой замахали из стороны в сторону. Ощерив пасть, зверюга снова собрался зашипеть. Но вместо этого хрипло взбулькнул, вроде подавившись.
- Так тебе и надо! - возликовал Тими. Красное лицо его озарилось жёсткой улыбкой.
А кот действительно подавился. Вытянувшись вперёд, он зарыгал и с трудом выблевал большой вязкий ком. Но не собственной шерсти, как это у них часто случается, а мелких белых личинок. Тот мокро шлёпнулся под самым носом у Тими.
Если бы его глазные яблоки не крепились чем-то изнутри к голове, они бы точно выскочили из глазниц, как стекляшки, что вставили чучелам волков. Всё, что Тими съел за сегодняшний и вчерашний дни, дружно устремилось вверх к его горлу.
Белые личинки - глисты или какие-то другие паразиты, что расплодились в брюхе у кота, - расползались по полу, оставляя за собой в пыли дорожки из кошачьей слюны. Часть их поползла к Тими, к его широко раскрытому, как у выброшенной не берег рыбы, рту.
Кот изрыгал из себя всё новые и новые комья личинок. Из раны на его боку, где торчали обломки рёбер (теперь Тими видел это со всей отчётливостью), а шкура висела чёрными струпьями, вместе с подтёками густой сукровицы вываливались ещё... Уже не личинки. Длинные плоские черви. Извивающиеся, липки. Внутренности кота были наполнены ими как у гниющего мёртвого зверька - иногда они находили таких с Ромом в придорожных канавах и тыкали в них палками. Кот хрипел и отрыгивал, хрипел и отрыгивал.
Личинки и черви ползли к Тими. Устремлённо ползли. Слепые гады! Если они и не видели его, то точно чувствовали.
Не замечая, что края дыры рвут рубаху и едва ли ни кожу, Тими неистово задёргался. Его лицо превратилось в перезрелый помидор, того и гляди, готовый лопнуть. Он заорал, кусая губы в кровь и тараща глаза. Он дёргался, он... он... он... Когда он совсем немного протиснулся вперёд, Тими заорал совсем уж дико. Но теперь от радости. И он продвинулся ещё немного! Оглушительно вопя, ничего не соображая, кроме того, что сдвинулся с мёртвой точки, Тими работал босыми ногами. Его плечи полностью пролезли через дыру. А уж всё остальное, прошло легко.
Тими упёрся ладонью в пол, вляпавшись во что-то мягкое, - он не смотрел во что, прополз на карачках, вскочил и на подгибающихся ногах ринулся бежать.
Он увидел дверь - даже две двери! Врезался в одну из них. Та подалась со скрипом и не сразу, но поддалась. Тими вывалился ещё в какой-то короткий коридор и сразу захлопнул за собой проход, привалившись к нему спиной.
Мерзкого кота нигде не было видно. А то бы он без жалости затоптал его ногами! Может, урод остался в той комнате? Пока Тими боролся с дверью, он мало что запомнил из её убранства. Комната была почти пустой со свисающими со стен клочьями обивки, будто её специально драли когтями. Заколоченное окно. Под ним устроено что-то вроде пары небольших закутков с распахнутыми дверками. В каждом закутке имелось деревянное возвышение с прорезанным в нём отверстием. Понятно, для чего. Тими словно бы расслышал и копошение под этими возвышениями. Кот мог спрыгнуть туда.
Вот пусть и завязнет там! И сдохнет!.. Хотя, это вряд ли. Там давно уже всё должно было высохнуть. А жаль.
Мысли проносились в голове лишь мельком. Его разум ещё пылал от пережитого, и глаза застилал бессмысленный ужас. Но он выбрался. Он выбрался. Выбрался...
Тими вновь едва не разрыдался.
Надо выходить из этого лабиринта комнат. Он даже не представлял, в какой части особняка сейчас оказался. Но возвращаться он не станет. Хотя его так и подмывало заглянуть в одно из тех отверстий. Кто-то ведь там скрёбся, он слышал. Если тот провалился и не мог выбраться... и если быстро подбежать, глянуть и сразу...
Что он ещё удумал! Нет уж, хватит с тебя соваться, куда не следует.
Тогда вперёд. В коридорчике, где он стоял, у противоположной стены была дверь. Весь особняк Оркриджей состоял из сплошных коридоров и десятков дверей. Будто дом был живой и специально расставлял их перед ним. Как в кошмарном сне, в котором плутаешь и плутаешь не пойми где, и выход уже кажется - вот он! Но там лишь тупик или очередная дверь, ведущая в никуда.
Надо идти. Найти Анну, чтобы они вместе вызволили Рома, раз уж он один не может...
Тими вскинул голову. Он сидел на полу, всё также прислонившись спиною к двери, из которой только что выскочил. И когда он успел рассесться тут?
Сидеть было приятно. Сидеть и никуда не бежать.
Он ещё немного отдохнёт, а потом пойдёт за Анной. Если бы он дурак не поддался на её шутку, Рома бы сюда и силой никто не затащил.
Тими уткнулся лбом в подтянутые к груди колени. Потёр саднящую спину. В рубахе на боку зияла дыра, ободранная кожа под ней горела. Спина болела, и рука болела, и плечо, которое он тоже ободрал. Тими тихо заплакал. Не зарыдал, нет, просто тихо заплакал. Почти без слёз, которые он выплакал все раньше.
Сам того не осознавая, он засунул в рот большой палец правой руки, как не делал уже многие годы, и принялся сосать его. Он посидит здесь немного, тихонечко посидит, а потом за ним придёт кто-нибудь из взрослых. Его - их всех - спасут. За ними обязательно придут. Нужно лишь подождать на одном месте...
Тими вздрогнул. Вынырнул из своего то ли сна, то ли забытья, в котором пробыл неизвестно сколько времени.
