Он сел на корточки перед "норой", за которой брезжил свет. Снаружи через неё тянуло сквознячком. Дышать сразу стало легче, но всё равно воздуха не хватало. Тими не мигая, почти зачарованно, смотрел на свет, исходящий из дыры.
Чтобы выбраться из кладовки (западни) у него был только один путь. Только один.
Но проход слишком узкий. Я не пролезу через него.
А, может, и пролезу.
Он утёр рукавом нос, утёр глаза и рот.
Дышал он хрипло с присвистом, но уже чуть спокойнее.
Тими ещё раз огляделся. Уже в метре от того места, где он сидел на полу, вновь сгущалась темень. Душная вязкая темень с громоздящимися в ней со всех сторон грудами различного хлама. И конца кладовки не виделось.
Неужели он только что прошёл через этот завал?
Он может вновь попытаться найти дверь... Но он не найдёт её. А пока будет искать, и этот выход "закроется".
Нет уж, он не останется здесь ни на одно лишнее мгновение!
Тими встал на колени и заглянул в дыру. С другой стороны промелькнула серая тень. Тими отпрянул.
Это кот бегает.
Из дыры вновь пахнуло прохладным сквознячком. Маняще.
На коленях Тими пополз к дыре. Затем лёг на живот. Он просунул в дыру голову. И сразу выдернул обратно. Он задыхался. Ему не хватало воздуха. Ещё сильнее прежнего!
Воздух был там, с другой стороны. Как и свет... Тими смотрел в дыру. Он не хотел умирать в тёмной кладовке. И от него ждали помощи друзья. Но сначала он должен помочь самому себе.
Надо выбираться отсюда!
Тими снова просунул голову в дыру. Каждому ведь известно, что если голова пролезает, то и всё остальное пролезет. Голове пролезла легко. Она уже была в соседней комнате, - Тими смотрел от пола, закатывая вверх глаза, но он мало что так различал. Следом за головой наполовину протиснулись плечи. Тело пока оставалось в кладовке.
Зря он полез головой вперёд, а не руками, да ещё на животе, а не на спине. Мог бы упереться ладонями в стену и помочь себе. А так руки оказались прижаты к полу. Нет, так не получится. Надо по-другому. Он подался назад, чтобы влезть уже по правильному.
Только ничего из этого не вышло. Вспять его тело пролезать не желало. Плечи как-то иначе развернулись, как-то их перекосило, кости упёрлись в неровные края дыры, не желая сдвигаться.
Ладно, ладно, - успокоил он себя. Раз не назад, тогда дальше вперёд. Как-нибудь протиснемся.
Тими захрипел, извиваясь всем телом. Попытался помочь себе ногами, но колени лишь без толку скребли по доскам пола кладовки. Верхний край дыры больно впился ему в позвоночник.
Вот балбес! Зачем он так полез! Вот тупица!
Он застрял!
Нет-нет-нет-нет-нет!
- Я не застрял! Нет, Господи... Я почти пролез...
Он застрял. Завяз как топор в сырой колоде - ни вперёд, ни назад, в какую сторону ни дёргайся.
- Нет, нет... этого не может быть.
Застрял. В самом деле, застрял.
Края досок глубоко вмялись в кожу, как если бы дыра раза в два ужалась в размере. Плечи сковали деревянные колодки. Руки немели, придавленные к полу его же собственным весом. А бесполезные ноги извивались в кладовке, ударяя о комод, шаркая и засучивая штанины. Сначала слетел один башмак, потом и второй.
Всё напрасно.
Лицо Тими сделалось красным. Рот кривился от огромного напряжения. Он пытался, пытался... А потом он опал. Растянулся безвольно на полу, словно рассечённый надвое стеною. Уткнулся головою в доски пола и зарыдал. Горестно, навзрыд, так, что его, наверно, слышал весь проклятый дом. Он ещё что-то кричал.
Он уже не чувствовал рук, те совсем онемели. Спину не иначе как переломило. Ноги... его ноги были где-то далеко.
Приступ захлёбывающегося рыдания длился долго. Тими ни о чём не думал, он почти умер. Когда-нибудь этот дом рухнет, люди разберут завалы и найдут его высохший скелет всё так же лежащий, наполовину протиснувшись через оказавшийся слишком узкий для него "крысиный лаз".
Он не запомнил момента, когда приступ схлынул. Странно, но он всё ещё был жив. Слёзы оказались не бездонны. Они излились, и он будто весь опустел. В его сдавленной груди остались только всхлипы. Может, сейчас...
Тими дёрнулся. И не сдвинулся с места. Ни на чуть-чуть, ни на немножко. Он поднял мутный взгляд.
Кот сидел возле его лица. Короткая шерсть встопорщена. Рваные уши прижаты к голове. Хвост, состоящий на конце лишь из позвонков, бьёт по впалым бокам. Из раскрытой пасти исходит угрожающее шипение. На изувеченной морде зверюги проглядывали куски влажно лоснящегося мяса, будто какой-то живодёр только что содрал с них лоскутья кожи.
Тими никогда бы не разглядел таких жутких подробностей в сером сумраке дома, но кот подошёл к нему столь близко, что он ощутил исходящую от него вонь. Вонь мертвечины. Словно этот кот давно издох, его закопали, и он пролежал в земле не меньше месяца, а потом вылез обратно на свет божий. От того и выглядел так... Кот-мертвец стоял у самого его лица и шипел на него. Острые когти впились в доски пола. Тими смотрел на кота, запрокинув шею, и та уже трещала от натуги.
- Не трогай меня. Я ведь не сделал тебе ничего плохого.
Кот продолжал хлестать себя хвостом. Хребет искривлёно выгнулся. Когти начали драть доски, вырывая из них целые щепки.
