– Чьих рук это дело?

– Самому не терпится узнать.

– Скверная шутка.

– Шутка? Я придерживаюсь другого мнения. За подобные проказы можно и руки оторвать.

Вспомнив инцидент с Артёмом, Люська спросила:

– Подозреваешь Темку?

– Я его избаловал, позволил сесть на шею, теперь, как следствие собственной дурости, пожинаю плоды. Артём никчёмный парень, он привык только брать.

– Какой ему смысл портить фотографию?

– Позавчера на моей физиономии креста не было. Артём клянется, что не заходил в кабинет дней пять.

Вернув рамку на место, Люська села за стол.

– Забудь. Если таким образом он хотел досадить, то выставил дураком исключительно себя.

– А если это не он? Предположим, Артём не виноват.

– Кроме вас и Лены в особняке нет посторонних. Не думаешь же ты на Зинаиду.

– Зинаида Юрьевна не в счёт.

Зинаида Юрьевна – престарелая экономка и кухарка в одном лице была Божьим одуванчиком. Работает у Минаева десятый год, она уж точно не причастна к проделке со снимком.

– Остаётся Лена.

– Люсь, имей совесть.

– Или в твоём особняке бродит привидение.

– Бесит сам факт, что кто-то хозяйничал в кабинете. Какая скотина посмела в моё отсутствие проникнуть сюда, вытащить фото из рамки, напакостить и уйти?

Люська молчала. После недолгой паузы, Виталий начал расспрашивать Люську о её делах, шутил, давал советы, рассказал пару забавных случаев. В начале пятого, зевнул.

– Ладно, пора расходится, поздно уже.

Поднимаясь по лестнице, Виталий произнёс странную фразу:

– Согласись, мы хорошо поболтали. Как говорится, по душам.

Люська согласилась, не подозревая, что этот разговор был последним.

Утром я зашел к Минеевым.

– Узнала все тайны Мадридского двора?

– Представь себе, кое-что узнала.

– Дело государственной важности?

– Глеб, ты зачем приперся?

– За тобой.

– Ох ты, прям не верится. С чего вдруг я тебе понадобилась?

– А что, брат не может соскучиться по сестре?

– Ты – нет.

– Если честно, Димон попросить смотаться. Ты недоступна, дозвониться до тебя не может.

– Телефон разрядился, зарядка ведь дома.

– Я так и понял. А Димон тоскует, мечется, места себе не находит.

– Хватит врать.

Вниз спустился Андрей. Выглядел однокурсник Лены неважно. Отекшее лицо, всклокоченные волосы, плюс взгляд побитой собаки.

– Голова болит, – признался он.

– Вчера ты перебрал.

– Знаю.

– Знает он, – сказала Люська, когда Андрей прошел в кухню. – Ночью, когда с Ленкой тусил, голова у него не болела.

– Успокойся уже. Выключи свое безрассудное второе я.

– Не наезжай.

– А ты меня не доставай. Ведешь себя, как старая бабка, подсматриваешь вынюхиваешь.

– Вынюхиваю? Глеб, ты недоспал, что ли? За бабку ещё ответишь.

– Не понял, – Андрей появился в гостиной, держа в одной руке стакан с водой, в другой зажимая телефон. – Что с ним, почему тормозит?

– Кто у тебя там тормозит?

– Приложение накрылось. Хотел такси вызвать – зависает.

– А зачем тебе на такси тратиться, – Люська уничтожающе посмотрела на меня. – У Глеба есть скутер, он тебя довезет до дома. Глеб, сделаешь Андрею одолжение, ты же все равно в Москву собирался?

– Глеб, если нам по пути, ты меня здорово выручишь.

– По пути, по пути, – язвила Люська. – Глеб, что молчишь?

– Да без проблем, – ответил я.

– Отлично. Тогда я собираюсь. Через десять минут спущусь.

– Отомстила за старую бабку? Спросил я сестру.

– Это начало.

– Ну и глупо. Я мог бы отказать Андрею.

– Ты? Отказать? С твоим-то благородством.

– Мне временами кажется, тебе семь лет. Ведешь себя, как ребенок.

– А тебе сто семь. Нудный, хуже старика. Хоть проветришься сейчас, – Люська поднялась наверх.

После позднего завтрака, возвращаясь домой, Люська помахала крестному рукой. Виталий тоже поднял руку, на губах застыла улыбка. Таким его и запомнила Люська, с поднятой правой рукой – прощающегося.

Глава третья

Две чашки кофе

Артём позвонил Люське в среду. Известие о смерти крестного повергло ее в шок.

– Может, ты неправильно его поняла? – спросил Димон. – Или он пошутил?

– Кто шутит такими вещами, Дим? – Алиса была испугана.

– Ты права, я тупанул, – Димон хотел обнять Люську, но она отстранилась.

Отойдя к камину, взяла рамку с фотографией, начала её рассматривать.

– Здесь мне пять лет, фотографировались у них дома. Глеб, ты помнишь?

Я не помнил, но зачем-то кивнул.

– Наверняка он болел, – сказала Алиса.

– Нет! – мотнула головой Люська. – Он же только женился.

– Мог знать, что долго не протянет и поэтому…

– Алис, не надо строить предположения.

– Пошли к Минаевым, – я направился к двери.

– Я одна пойду, Глеб. Им сейчас не до гостей, если придем всем табором, это вызовет раздражение.

– Люсь, в таком случае и тебе не стоит туда идти.

– Димка, ты что?! Я его крестница. Я должна!

Выскочив из дома, Люська побежала к соседям. Отовсюду слышался глухой голос Артема: «Виталий умер».

На участке она столкнулась с низкорослым мужчиной лет пятидесяти. Он улыбнулся, Люська, поздоровавшись на ходу, побежала дальше.

Зинаида Юрьевна, распахнув дверь, тихо всхлипнула.

– Мне звонил Артем, – выпалила Люська.

– Они в гостиной.

Лена сидела на диване. За плечи ее обнимала полная женщина.

– Лен, как это случилось? – спросила Люська.

Лена не прореагировала.

– Лена…

– Не кричите, – прошептала женщина. – С Леной случилась истерика, приезжали врачи, после укола она молчит.

– Я крестница Виталия.

– А я мама Лены. Софья Петровна. Мы с мужем прилетели сегодня утром из Праги, хотели Лене сюрприз сделать. А здесь такое известие.

Лена застонала. Софья Петровна сжала дочери руку.

– Лен, может быть, ляжешь?

– Пить хочу, во рту пересохло.

Софья Петровна хотела подняться, но Люська её опередила.

– Сидите, я принесу.

Наполнив стакан водой из графина, Люська вернулась в гостиную.

Сделав пару маленьких глотков, Лена сказала:

– Люся, Виталик умер.

– Я в курсе, мне сообщил Артем.

– Он умер, – повторила Лена, смотря сквозь Люську.

– Давай поднимемся наверх, – Софья Петровна потянула дочь за руку.

– Нет.

– Надо поспать.

– Или умереть.

– Лена!

В гостиной появился мужчина, которого Люська встретила на улице.

– Это мой муж – Илья Григорьевич, – представила его Софья Петровна.

Лена бросилась к отцу.

– Папа, мне плохо.

Обняв дочь, Илья Григорьевич растерянно смотрел на жену.

– Отведи её в спальню, – вздохнула Софья Петровна. – С тобой она пойдёт.

Подождав пока Лена в сопровождении отца поднимется по лестнице, Люська спросила:

– Софья Петровна, почему умер Виталий?

– Убили его.

Люська пошатнулась.

– Я не знаю всех подробностей, но Лена и Артур…

– Артём, – поправила Люська.

– Да, Артём, он сейчас куда-то отъехал… он сказал, брата отравили.

– Где?

– В офисе. В понедельник вечером.

– Почему же Артем не позвонил мне вчера? – Люська заметалась по гостиной. – Хотя ему было не до звонков. Отравили… в офисе.

– Нам Лена тоже не позвонила. Какие звонки, когда она еле на ногах держится. Чуяло моё сердце, добром это не кончится. Как в воду глядела. Всё произошло настолько неожиданно, внезапно, мы с мужем толком опомниться не успели. Лена сообщила о замужестве, когда они уже штамп в паспорт поставили. Представляете? Мы с Ильёй ни сном, ни духом, а потом раз: «Мама, я вышла замуж».

– И Виталий до последнего конспирировался.

– Лене такое поведение несвойственно. Она с детства была разумной, и от меня секретов никогда не имела.

Люська села. Говорить не хотелось, но тишина угнетала. Её следовало растворить, уничтожить, и совсем не важно, о чем разговаривать – лишь бы не молчать.