Но с минуты на минуту она должна была оказаться на вершине Рамиеля — живая и невредимая. Решившая ещё одним глупым поступком искупить сотню других. Если бы только иллирианки сразу решили довериться Ризанду, рассказав о Киншасе, ритуале и всем остальном, то план бы имел ещё меньше шансов провалиться. Внутренний круг Двора Ночи и иллирианские воительницы просто вырвали бы ведьму из рук Киншаса, прикончив его. Но недоверие к мужчинам, напрасная жертвенность и самонадеянность вкупе с дурной славой Ризанда поставили всех в худшие условия.

Манона прокручивала в голове детали плана. Рядом сидела Нала, напряженная и сосредоточенная. В случае ошибки на её плечи ляжет самый тяжёлый груз.

— Уже скоро, — шепнула Нала.

Обе девушки сидели на снегу в неглубокой пещере. Вокруг стремительно темнело. Фейра должна была ударить в воздух пламенем, когда придёт время.

Над Рамиелем проявились три яркие звёзды. Манона напряжённо считала про себя. Время тянулось как капля смолы, прилипшая к пальцам. Ведьма никак не могла успокоиться. Она вглядывалась в ночное небо, каждую секунду убеждая себя, что не пропустила вспышку. Не решалась даже моргать. Глаза жгло.

Тёмное небо разрезал едва заметный огненный залп. Манона выскочила и побежала вперёд.

— Оставайся здесь! — шепнула она Нале.

Ведьма быстро взбиралась наверх, преодолевая расстояние, отделяющее укрытие от чёрного оникса, быстрее, чем рассчитывала. Где-то наверху сейчас Кассиан должен был сражаться с предателями. Вот-вот она увидит, как по заснеженной земле катится голова Киншаса. Уже скоро в Притианию вернутся драконы. Через считанные минуты её истинная пара сможет обнять свою мать.

Манона остановилась, стараясь отдышаться после быстрого даже для её бессмертного тела бега. Первым, что она увидела, были ярко-рыжие волосы. Агата? Почему она здесь?

— Какая быстрая девчонка, — проскрипел словно ржавое железо голос.

На поляне, покрытой белым свежим снегом, хрустящим под каждым шагом, стояли пятеро. У Манона внутри всё перевернулось. Её затошнило. Она отказывалась верить глазам. Страшное видение. Кошмарный сон. Провал.

Крылатый старик в расшитом мехами плаще держал крючковатыми пальцами за горло высокую иллирианку. Она безвольно висела на его руке. Ева больше не выглядела копией Маноны. Но её истинное лицо невозможно было рассмотреть, потому что всё оно превратилось в один огромный кровоподтёк. Опухли посиневшие губы, заплыл один глаз, на щеках кровоточили ссадины. Ведьма с ужасом поняла, что у женщины сломаны крылья, концы которых лежали на снегу. Под её ногами он стал кроваво-красным.

Рядом два крупных иллирианца держали за руки Ласэна. Это его рыжие волосы Манона увидела, когда пыталась отдышаться. Фэец спокойно стоял, глядя неподвижными глазами в никуда. На лицах его стражей замерло такое же выражение. Ведьма быстрым взглядом прошлась по их рукам и шеям — на них не было ни колец, ни ошейников.

— Что-то ищешь? — насмешливо спросил Киншас, поглаживая пальцами опухшее горло Евы. — Только слабаку Эравану нужны были безделушки, чтобы подселять демонов в тела. Ты очень плохо предоставляешь, насколько Оркус сильнее своего брата…

Манона попыталась связаться с Кассианом, но узы отозвались тихим лязгом, будто уходили в чёрный колодец.

— Твои друзья заняты. Их будут развлекать до тех пор, пока мы не закончим здесь, — продолжал Киншас.

Страх парализовал ведьму. Она, призывавшая всех прекратить недооценивать силу валгского короля, по итогу сама оказалась в ловушке гордыни. Манона вспомнила, как Маэва легко манипулировала разумом Аэлины и её подданных. Вспомнила, как валг захватил тело Дорина. Оказывается, это было лишь развлечение самого немощного и младшего из братьев-королей. Настоящая сила — могущество, привнесённое в Притианию Оркусом — наводила ужас. Киншас с её помощью вселил послушных валгов в тела Ласэна и стражи, управляя ими лишь силой мысли. Рыжий фэец и осветил небо огненным шаром — магией правящей семьи Двора Осени. Но, великая Тьма, где же остальные?

— Если ты будешь послушной, девчонка, то я отпущу твоих друзей, — с улыбкой произнёс старик.

Высвобожденная сила изменила сам его облик. Киншас словно помолодел, стал выше и мощнее. Его крылья почернели, а взгляд горел расплавленным тёмным золотом. Как и глаза Маноны. Глаза валгских королей, так сказал ей однажды Дорин, добавив, что эти слова шипел демон внутри него, когда ведьма впервые встретилась с ним взглядом. Тогда юный король впервые вернул себе власть над телом. Киншас тоже боялся смотреть в её глаза. По крайней мере, раньше. Сейчас проверять это было слишком опасно.

— Решай быстрее. Захочешь бежать и мать твоего возлюбленного умрет.

— Я остаюсь, — откидывая от себя Рассекатель Ветра, произнесла ведьма. — Но сначала отпусти Ласэна и Еву.

От Ласэна отошли стражники. Он так и остался безвольно стоять на месте. Ева, которая ещё не пришла в сознание, выскользнула из рук Киншаса и осталась лежать в луже крови на снегу. Сам Старейшина подошёл к Маноне. От его ладоней к её телу потянулись чёрные нити.

— Они свободны.

Манона резанула железными ногтями по простиравшимся к ней теням. Даже ночью они выделялись своей абсолютной чернотой.

— Прикажи валгам улететь, — прорычала Манона.

— Конечно, пусть присоединятся к тем, кто занимает твоих друзей, — согласно кивнул Киншас, и двое стражей тут же поднялись в небо, растворяясь в безлунной ночи. — Хватит приказов, пора начинать ритуал.

Старик властно махнул ладонью, тени опутали руки и ноги ведьмы, потянули её назад. Девушка ударилась о поверхность чёрного оникса. Тьма, обхватившая конечности, тут же перетекла на всё тело, надежно фиксируя ведьму в позе распятия. Чёрный камень был ледяной и жуткий, от него веяло ветрами тысячи миров, сквозило божественной мощью.

Ласэн стоял рядом с камнем и смотрел прямо в лицо ведьмы. Это был последний шанс. Короли могут управлять валгами внутри людей и фэйцев, отдавая им приказы. Но глаза ведьмы парализуют этих тварей. Манона уставилась прямо в единственный глаз Ласэна. Она наделялась, что это не будет помехой.

«Ласэн! По моему приказу! Атакуй огнём и спасай Еву».

На лице Ласэна мелькнула паника. Он осмысленно посмотрел на прикованную к камню ведьму. Хотел оглянуться на Киншаса, протирающего тряпкой кинжал, но взгляд Маноны остановил его. Старейшина, полностью уверенный в своей победе, был спокоен и сосредоточен. Но теперь он недооценил противника. Манона повелевала золотом своих глаз демону внутри фэйца, ослабляя его и надеясь, что её слова отзываются в разуме мужчины.

«Огонь и целители! Это их слабости!»

Ласэн решительно кивнул. Киншас, закрыв глаза, шептал что-то над ритуальным оружием. В темноте его лезвие казалось тёмно-синим, как морская пучина. Ева неподвижно лежала на снегу, но её грудь мерно поднималась — она дышала. Манона не верила, что Киншас пощадит Ласэна и Еву, но если им удастся сбежать и добраться до Ризанда, то они будут спасены. Один ослепляющий удар огнём и два переброса. Рыжий фэец должен справиться. В душе ведьмы болезненным комком пульсировала надежда. Самой ей не выжить. Но она спасёт мать Кассиана. А потом, убедившись, что осталась на вершине наедине с Киншасом, совершит Выплеск. И даже если что-то пойдёт не так, Нала сможет справиться с валгским королём. Она рядом. Успеет до того, как тот обретёт полную силу. В первые секунды в этом мире он будет уязвим.

«Сейчас», — приказала ведьма Ласэну, пронзительным взглядом своих золотых глаз заталкивая валга внутри него в самый тёмный угол рассудка, откуда тому не выбраться.

Киншас чуть раскачивался, сцепив пальцы на рукояти кинжала. Ласэн беззвучно сделал переброс к Еве. Старик, как зверь, учуявший запах крови, повернулся к ним.

Манона закричала:

— Огонь!

Из рук Ласэна вырвался целый поток пламени. На миг на вершине стало светло, ведьма невольно зажмурилась, защищаясь от света и жара. Но тут же распахнула их, желая убедиться, что фэец с иллирианкой исчезли.