Но Маджа знала — помнила ещё с детских лет — красивый мужчина с золотыми волосами и глазами цвета лесного ореха иногда прилетал в пещеры внутри Рамиеля. Он привозил с собой диковинные шутки. Шкатулки, из которых лилась чарующая музыка; мелкие зёрна с резким запахом — их мололи и делали горький напиток, его почему-то очень любила её мать; рогатые шлемы, обитые белым мехом, в них было жарко даже зимой. Ещё он рассказывал детишкам истории о своих странствиях. Маджа уже не помнила их, но главное навсегда запало ей в душу: Ксандр искал своих соплеменников или способ их вернуть.

Однажды — Маджа уже была взрослой женщиной — Ксандр вернулся после долгого путешествия. Целительница, а тогда иллирианка успела стать ей, потеряла счёт векам, на которые пропал дракон. Маджа к тому времени лишилась крыльев. Она первая и единственная из жительниц пещер решила вернуться в Иллирианию, чтобы помогать крылатым воинам. Но её целительную силу сочли проклятием и ведьминым колдовством, за что лишили крыльев. Их не подрезали, как обычным девочкам, а отрубили полностью. Не осталось даже обрубков. Маджа справилась с этой страшной потерей лишь потому, что в тот ужасный день она сумела сбежать из лагеря мучителей, прихватив с собой маленькую девочку. Малышка лишилась родителей, а значит, должна была стать общественной собственностью всех мужчин. Иллирианка, её звали Ева, росла красивым ребёнком: темно-каштановые гладкие локоны, светло-карие глаза и очаровательные ямочки на щеках. Маджа видела, какие тошнотворные взгляды кидали на неё крылатые мужчины. Девочку нельзя было оставлять там. И Маджа, прижимая ребёнка к себе, долгие лиги ползла, заткнув зияющие раны на спине тряпками, чтобы не оставлять кровавого следа.

Когда вернулся Ксандр, Ева уже выросла в красивую девушку. «Невеста», — приговаривала Маджа, нежно щипая свою воспитанницу за щёку. Милые ямочки появлялись у неё и тогда. Но в глубине души целительница знала, что Ева никогда не подпустит к себе иллирианского мужчину. Она прекрасно помнила, что с ней чуть не случилось в детстве.

Но, увидев взгляд Ксандра, обращённый к Ева, трудящейся в кузнице над наконечниками стрел, Маджа поняла, что это начало долгой истории. И дракон добьётся своего.

Многие века они танцевали вокруг друг друга, то сближаясь, то разбегаясь со сторонам. Между ними не было парных уз, которые бы прочно связали двух норовистых крылатых созданий. Но Маджа видела, как сильно и чисто они любили друг друга. Ева долго не могла справиться со своими страхами, а Ксандр — отказаться от дальних странствий. Они были из разных миров. Золотой дракон, свирепый и прекрасный, рождённый, чтобы покорять небесные вершины и вселять ужас в сердца врагов, и сломленная ещё в раннем детстве женщина — ей успели обрезать крылья, её дар состоял в том, чтобы скрывать истинное обличье, прятаться и притворяться.

На глазах Маджи вершилась прекраснейшая история: любовь побежала все сомнения, возражения и трудности. Ева и Ксандр связали себя узами брака. Вскоре Маджа стала первой, кто узнал великую новость: Ева носит в себе ребёнка.

Это было невозможно, волнительно, сродни чуду. Ребёнок дракона и иллирианки! После своего отца этот младенец станет носителем самой чистой драконьей крови. Тессиса, за исключением Ксандра, оставила в Притиании лишь тех, кто был ближе к фэйцам, чем к крылатому народу.

И вот, сидя в темной платке, где ужасно воняло плесенью, Маджа смотрела на мальчика.

— У него твои глаза, Ева, — сказала старуха, вновь прикладывая тряпку ко лбу женщины.

— Ты будешь о нём заботиться?

— Родная моя, подумай ещё раз. Ребёнку нужна мать.

— Маджа, если мы упрячем его в пещеры, то он никогда не сможет исполнить последнюю волю отца. Он не станет лидером, за которым пойдут. Для этого расти он должен среди них, а не просто упасть с неба, когда будет готов… Тем более в пещерах небезопасно, Старейшины знают про них.

Маджа покачала головой. Кто, как не они с Евой понимали, какими чудовищами могут быть иллирианцы.

Ксандр погиб через месяц после того, как узнал про ребёнка. Ева не могла сидеть в тёмных комнатах внутри горы, поэтому они с Маджой и Ксандром ходили гулять по заснеженным склонам. Там вот уже много тысячелетий не появлялись иллирианцы. Но во всей радостной череде событий, женщины забыли, как опасен Совет Старейшин. Они, разумеется, давно знали о том, что золотой дракон жив. Но преследовать его по всему миру не решались. А тут одурманенный любовью Ксандр долгое время оставался в Иллириании. Не скрылось от шпионов Киншаса и то, что он иногда выходил на прогулки с прекрасной женщиной из тайных пещер.

Старейшины не были глупцами, им удалось узнать, что пара ждёт ребёнка. Как и многие из окружения Ксандра и Евы, они предполагали, что младенец может явить собой обетованное дитя, способное исполнить пророчество.

На одной из прогулок на Еву напали иллирианцы, которым Киншас передал часть тёмной силы. Это сделало их чудовищами. Сильные, быстрые, безжалостные, они готовились похитить женщину, но Ксандр вмешался. В обличье золотого дракона он вступил в схватку.

Маджа с болью в сердце вспоминала о том, как рыдала и вырывалась Ева, видя острые мечи и чёрные когти, которыми терзали тело её мужа. Ксандр мог с ними справиться, но главной его задачей было сдержать их до того, пока Ева не скроется из виду. Он не позволял себе разбираться с тремя нападавшими, пока остальные десять, словно чёрные стрелы, преследовали мать его ребёнка. Дракон сосредоточился на том, чтобы задержать всех. Это стоило ему жизни.

Ева не могла даже вернуться к его трупу, золотой горой оставшемуся на белоснежном склоне. Вместе с Маджой, Сунной и Агатой она решила, что нужно изменить облик и поселиться в самом дальнем от Ширака лагере иллирианцев. Маджа с Налой своей целительной магией замедлили беременность, так, чтобы Ева могла спокойно прожить несколько месяцев, а потом солгать, что понесла от какого-нибудь проезжего солдата.

Все, кроме Маджи, считали, что ребёнок должен расти среди иллирианцев. Если он действительно обетованное дитя двух миров, то, выполнив предназначение, станет предводителем своего народа. Для этого ему нужно видеть, что из себя представляет Иллириания, пройти через испытание Кровавым ритуалом, коснуться оникса на вершине. Добиться всего самостоятельно.

Маджа смотрела на мальчика и видела, какое страшное будущее его ждёт. Он не будет знать свою мать и отца, вырастет как побочный ребёнок, обреченный на презрение старших и ненависть сверстников. Ева не сможет быть рядом с ним.

— Маджа, это для его же блага, — с горечью произнесла женщина, прижимая к себе дитя. — Он пустой сосуд, который должен наполниться силой, волей и мудростью. Воина и лидера нельзя воспитать, пряча в темной пещере. Ксандр бы не хотел такой жизни для сына.

— Но ты же понимаешь, что тебя с ним вышвырнут на улицу? Понимаешь, что через несколько лет его отберут? Отправят в военный лагерь, где он будет жить в сточной яме и питаться тем, что получится украсть?

Ева покачала головой. В этом облике она была совсем не так красива, как в истинном. Такой ребёнок запомнит свою мать — бледной, болезненно худой, с тусклыми глазами.

— Маджа, я верю, что ему лучше не иметь матери, чем быть с такой, как я. Я трусиха, всю жизнь просидевшая в тёмных пещерах. Из-за меня умер его отец. Я смогу встретиться с ним, только когда искуплю эту вину. Со мной рядом он всегда будет в опасности — до него доберутся Старейшины или другие враги Ксандра, от которых я не способна его уберечь. А если он окажется не тем, кто способен осуществить пророчество, то лучше ему никогда не знать о своих корнях и способностях. Он — пустой сосуд. Я не наполню его своими страхами и грехами.

— Ева, ты действительно иллирианка, — печально покачала головой Маджа. — Как его будут звать?

— Кассиан.

Спустя несколько лет, когда мальчика забрали в Гавань Ветров, Ева, инсценировала смерть, вернулась в пещеры, продолжая помогать иллирианским женщинам. Маджа видела, как тяжело приходилось ей самой жить с ребёнком среди свирепых крылатых зверей, которые ненавидели и презирали её. Женщина словно наказывала себя за смерть мужа и ту судьбу, которую выбрала для сына.