— Но это не ответ на мой вопрос…
— Я стараюсь, — отозвалась Сунна, расплетая косу Агаты: огненная лавина волос скатилась по коленям и улеглась на пол. Смуглая иллирианка запустила в неё пальцы. — Киншас вряд ли рассказал тебе одну важную вещь. Когда Тессиса запечатывала Врата, она, почувствовав, что находится на пределе и не может переправить больше ни одного иллирианца, забрала для этого часть силы всех ещё не рождённых женщин своего народа. Это огромная жертва, растянувшаяся на долгие тысячелетия, на которую она пошла, чтобы плотно закрыть Врата и не впустить в Притианию страшное зло. Иллирианки не всегда были столь беспомощны и слабы.
Агата поймала руку Сунны и сжала её узловатые пальцы, пытаясь успокоить. Голос девушки дрожал.
— В прошлом всё было по-другому. Да, крылатые мужчины обладали большей физической силой и выносливостью. Но женщины получили от драконов талант к магии. Многие обладали способностями, которые помогали в сражениях. Мы идеально дополняли друг друга…
— Но… — начала Манона.
— Да-да, — перебила её целительница, подняв свои почти чёрные глаза. — У нас есть силы. Тессиса лишила магии почти всех. Нас очень мало. Я обладаю даром целительства, Сунна умеет делать перебросы, Ева хороша в оборотничестве. Есть ещё пара воительниц, которые тоже на что-то способны. Но это жалкие отголоски того, чем обладали наши предки.
Манона, взглянув на свои пальцы, половина которых уже были ровными, хотела поспорить. Исцеление иллирианке удавалось замечательно.
Сунна, к этому времени пришедшая в себя, продолжила рассказ:
— Если ты хочешь услышать какое-то название этого места или нашей общины, то его попросту нет. Мы просто живем здесь. Эти пещеры сделала и заколдовала сама Тессиса, предполагая, что, несмотря на всё усилия, мир покатится в пропасть…
Агата повернула голову на коленях Сунны и внимательно посмотрела на Манону, произнеся:
— Здесь безопасное место для иллирианских женщин. К сожалению, мы тоже должны скрываться и хранить наши секреты, поэтому о нём знают немногие. Только те, кому очень нужна помощь. Мы сами забираем их из поселений. Единственное условие — они остаются с нами, не возвращаются в родные места. Это нужно, чтобы сохранять тайну.
У Маноны кружилась голова. Несмотря на все объяснения, она не могла понять этих иллирианок.
— Но зачем вам скрываться? Ризанд пытается сделать жизнь женщин в Иллириании лучше. Вам стоило бы объединиться, — пожала плечами ведьма.
Агата хмыкнула, первый раз Манона заметила что-то вроде недовольства или досады на ее лице. Она скривила свой прямой нос, так что его квадратный кончик дёрнулся, опускаясь ниже.
— Сегодня Ризанд, а завтра на его месте новый тиран вроде Киншаса, — она развела руками, отчего чуть не свалилась с коленей Сунны. — А это укрытие существует уже десятки тысяч лет… Мы не можем доверять Двору Ночи свои секреты. Учитывая, какая слава ходит о Ризанде, он может захотеть стать причастным к возвращению жуткого демона.
Манона совсем не поняла, о какой «славе» шла речь, но решила не заострять на этом внимания.
— Но я ведь не иллирианка, зачем вам спасать меня?
Было заметно, как смутилась Агата. На её бледной коже румянец выступил очень быстро. Она поднялась, и рыжие волосы закрыли лицо и тело, словно она находилась в коконе. Только кое-где проступали белые пятна доспеха. Агата потянулась за упавшей лентой, пытаясь совладать со стихией своих волос. Манона вдруг поняла, что все эти действия она совершает, лишь бы не отвечать на вопрос. Изображает, будто занята, чтобы ответила подруга. Но та тоже не спешила. Тогда вмешалась целительница. Она, привыкшая одним движением отрывать присохшие к ранам повязки, спокойно объяснила:
— Ты наша надежда, Манона. Пророчество, о котором тебе рассказал Киншас, относится не только к его крылатому божку. Дитя двух миров может показать путь в Притианию драконам, отправленным Тессисой в другие миры, и вернуть иллирианкам силу. Но никаких жертвоприношений! Мы считаем, тебе достаточно дотронуться до камня.
Ведьма чувствовала, как её начинает трясти от злости. Она осознавала себя пешкой, расходным материалом в этом мире. Она была нужна всем и одновременно — никому. Зверушка для опытов, ключ к двери в другой мир, маяк для потерявшегося народа. Все эти почетные миссии швыряли ей в лицо, совершенно не зная её и не желая узнавать. В этом мире, куда ведьму по непонятной причине выкинуло, жизнь предопределена и расписана по секундам. Никого не волновало, что сама Манона до сих пор практически ничего о себе не помнила. Она была никем, но при этом обладала силой изменить мир. Если бы она вывалилась из своего мира, не помня даже собственного имени, это бы тоже никого не смутило.
Но, с другой стороны, ведьме близко и понятно стремление иллирианок вернуть себе нечто утраченное. Часть их народа, их предки, населявшие эту землю с начала времён, сейчас вынуждены находиться в изгнании в чуждых им мирах. Сознание Маноны прорезала мрачная картинка: бьющееся в цепях тело дракона, покрытое жуткими ранами. Она судорожно вдохнула, не понимая, откуда взялось это видение. Но от него сердце болезненно сжалось. Манона вдруг очень ясно осознала: она любит драконов.
— Я и так собиралась трогать камень, — выдавила она из себя после затянувшегося молчания.
Агата и Сунна ликующе переглянулись, даже суровая целительница улыбнулась, наклонив голову так, чтобы Маноне было сложно это разглядеть.
— Нужно поспешить, пока Киншас не раскрыл ваш обман.
Лица иллирианок вновь сделались грустными и виноватыми. Но теперь им пришлось отвечать самим:
— Еве суждено умереть, — глухо отозвалась Агата, опять находя руку своей подруги. — Киншас принесёт её в жертву вместо тебя. Её дар позволяет менять даже цвет крови. Может, она и с глазами что-то придумает. Тогда Киншас будет разъярен и напуган тем, что ничего не вышло. Он потеряет бдительность. И мы сможет незаметно подобраться к камню. Возможно, тебе придётся провести рядом с ним час или больше. Киншас в это время вернётся в свою крепость, решив, что темная сущность могла появиться там.
— Или пойдёт искать какие-то свитки… В любом случае он будет чувствовать себя дураком и ослабит внимание. Верные ему дозорные тоже растеряются. Тогда у нас появится необходимое время. А ты приведёшь наших на родину…
От этих слов Манону затрясло. Она едва успела прохрипеть: «нет», как провалилась в чёрную пропасть, бесконечно долго падая вниз. Она видела отдаляющиеся силуэты. Их было двенадцать. Каждый сидел верхом на крылатом ящере. Они улетали прочь, сливаясь с темнотой, растворяясь в ней. Манона никак не могла увидеть и вспомнить их лиц. Она кричала, вырывалась, размахивала ногам и руками в страшной судороге. Но фигуры летели вверх, а она падала вниз. Только в ушах звучал голос: «А ты приведи наших на родину…».
***
Очнулась Манона уже в темноте. Сразу пошевелила пальцами, они двигались плавно и безболезненно. Выпустила железные ногти — тоже успешно.
Манона привстала и поняла, что находится в одном из карманов пещеры, которые выполняли роль спален. Она полусидела на длинном камне, в несколько слоев покрытом шкурами. Вдруг ведьма почувствовала, что она не одна. Резко повернув голову, Манона увидела — у входа, завешенного какой-то тканью, застыла невысокая фигура. Она, убедившись, что её заметили, чиркнула кремнием и зажгла факел, прикреплённый к стене.
В пещере стояла морщинистая смуглая старуха с поседевшими волосами. Манона поежилась, вспомнив Киншаса и его старейшин. Но эта женщина отличалась от них. Она излучала спокойную и тихую силу.
— Вижу, Нала тебя подлатала, — скрипучим голосом произнесла женщина. — Она молодец, способная. Я так давно не была здесь, но услышала зов и поняла, что пора вернуться… Не зря. Увидела своих девочек и нашла тебя.
Ведьма ещё раз недоверчиво оглядела старуху. Та была в простой дорожной одежде, совсем без оружия. Манона хотела бы волноваться, но не могла. Она очень устала.
