Несмотря на ужасы последнего месяца, вечером все собрались за столом. Амрена, надевшая искрящееся тысячей блестящих осколков серебряное платье, привела с собой Вариана в простом, но элегантном камзоле изумрудного цвета — он оттенял его тёмную кожу. Мор сидела на диване, закинув на колени Фейры свои восхитительные ноги, которые казались обнаженными из-за двух глубоких вырезов в чёрном платье. Она изо всех сил пыталась беззаботно что-то рассказывать, наматывая золотистый локон на изящный палец. Но её взгляд всё время упирался в Кассиана. Он стоял у дверей на кухню, подпирая спиной стену. Чёрные чешуйчатые доспехи непривычно топорщились на подмышках и коленях — он сильно похудел. Волосы ещё не отросли и темным короткими прядями лежали на его широком лбу. Он смотрел в никуда.

На него поглядывала и Фейра, при этом изо всех сил пытаясь поддерживать разговор с Мор. Сегодня она снова надела что-то из подаренных Ризом нарядов; кажется, Азриель уже видел на ней это платье в день Звездопада. Её муж сидел рядом в тёмно-синем камзоле, прислушиваясь к разговору и изредка кивая. Ризанд обменивался взглядами с Азриелем. Сам Аз расположился за столом, то и дело невольно касаясь воротника своего тёмно-золотого с бежевыми вставками, камзола. Сегодня этот горячо, хоть и тайно, любимый им дом походил на камеру пыток. Тени вокруг никак не хотели успокоиться. Они шептали ему о приближающейся беде, но Аз пока не знал, откуда её ждать.

Почему-то, пытаясь нащупать корни тревоги, он возрождал в голове образ Ласэна — рыжие, как пламя, волосы и искусно сделанный механический глаз. Камзол Азриеля подошёл бы ему по цвету — хорошее сочетание огня, металла и золота. Но фэйца не было и, по словам Фейры, он не планировал приходить. Аз гнал от себя эти мысли, но тени вокруг требовали от него найти причину возможных проблем. Того же просил настороженный взгляд Ризанда. «Певец теней» медленно осматривал каждый сантиметр дома, прислушивался к своему внутреннему голосу и вечным тёмным спутникам, но ничего не понимал.

Пока ни открылась дверь.

По полу пронеслась состоящая из белых крупиц снега поземка, холодный воздух подхватил золотой локон Мор, который она продолжала крутить в пальцах, и игриво закинул его за шею. Все обернулись. Фейра радостно улыбнулась и поспешила к дверям.

На пороге стояла Элайна, а рядом с ней ледяной статуей застыла Неста. Казалось, что она не пришла в дом, а материализовалась из стужи, снежинок и звёздного света.

Азриель видел, как Фейра с Элайной крепко обнялись, как равнодушно кивнула им Неста. Но «певец теней» успел заметить то, что точно скрылось от остальных. Едва заметное дрожание её зрачков. Оно было бы неуловимым, если бы после этого они не сузились в две чёрных крупицы — меньше одной десятой снежинки. Неста коснулась взглядом Кассиана.

Тени снова взмолились, призывая Азриеля сейчас же уходить отсюда. Но он остался, заставил себя успокоиться и взглянуть на Элайну. Она уже скинула плащ и осталась в розовом платье, похожем на хаотично соединенные ряды лёгких кружев. Но она не тонула в них, а плыла внутри этого воздушно-розового облака, отделённая им от мира так же, как сам Азриель — окружавшими его тенями. Золотые локоны лежали на тонких плечах и кое-где рушили неосязаемость кружев. Она держала в руках пару свёртков в зелёной и синей бумаге. Фейра указала ей на место, где лежали другие подарки.

Аз почувствовал легкий укол совести, из-за того, что смотрит не на Морриган, продолжавшую вытягивать обнаженные ноги с тонкими, как у лани, щиколотками. Но он сразу одернул себя, убеждая, что обратил внимание на Элайну лишь за тем, чтобы не пялиться напрямую на Несту, которая в действительности его интересовала.

Она тоже сняла плащ. И это было объявлением войны.

На ней красовалось алое, как кровь, платье. Как обычно, закрытое и строгое. Но этот цвет… Азриель через всю столовую услышал, как захрипел Кассиан, словно захлебываясь той самой кровью, волны которой будто бы обрамляли точеную фигуру Несты. Фэйка, ловя ошарашенные взгляды, прошла к столу и опустилась на стул, по своему обыкновению проводя взглядом по комнате так, будто она пустая.

Элайна выглядела несколько смущённой, у Фейры горели щёки — она бросала виноватые взгляды на Кассиана. Тот стоял, как фигурка стража на одном из мостов Велариса — навсегда вросший в камень, неподвижный, холодный и гранитно-серый.

Это была просьба Ризанда и Азриеля, которую Фейра передала всем остальным: не надевать в этот вечер красное. Аз волновался, что спорить и дуться начнёт Мор, которая считала этот цвет своим. Но он упустил из вида то, что она тоже была с ним и Кассианом, когда, увидев девушку в красном плаще, он побежал за ней. Расталкивая прохожих, спотыкаясь о камни мостовой и даже не пытаясь огибать лужи, образовавшиеся из-за тающего под ногами жителей снега, он мчался за красным плащом. В его глазах горело что-то похожее на надежду. Когда Аз с Мор догнали друга, он как раз тянул капюшон незнакомки. Оттуда по спине ударила медная коса, потом показался конопатый нос, с опасением и любопытством развернувшийся проверить, кто же это задирается. Аз видел, как Мор закрыла рот рукой, взглянув в эту секунду на осознавшего всё Каса. Сам он смотреть не стал. И так было понятно, что его друг разбился о дно пропасти.

…Эту историю им рассказала Манона, когда они собрались у камина после ужина. Так случилось всего однажды, ещё до того, как они отправились в Ширак, потому что обычно ближе к ночи и иллирианцы, и ведьма жутко уставали. Но тот вечер, отмеченный первым зимним морозцем, даже пах по-особенному: подступающим снегом и хрустящими льдом. И эта история показалось одной из сказок, которых и Аз, и Кассиан были лишены в раннем детстве. А Маноне хотелось её рассказать, чтобы лучше уложить в голове то, что получилось вспомнить.

Она держала в руках бокал рубинового вина, смотрела на алые языки пламени и говорила, что в её мире крошанские ведьмы надевали красные плащи, после того как у них шла первая кровь. Другие, с железными ногтями и зубами, охотились на них и вырывали сердца из груди. У Маноны был красный плащ. Она забрала его у убитой ею же ведьмы, будучи еще ребёнком, и решила оставить себе в насмешку над глупыми крошанками. Она хотела посвятить жизнь истреблению этой породы. Но судьба сыграла злую шутку: Манона стала королевой, объединившей две враждующие части одного народа. Чужой красный плащ утонул в морской пучине, и, пока она не получила свой собственный, вручённый ей одной из самых старых и уважаемых крошанок, Манона вплетала в свою косу красный лоскут. Теперь уже в знак памяти.

Красный был цветом Маноны, её народа и её прошлого. Цветом, который окрасил память Кассиана о ней. Цветом-сигналом и цветом-оружием. Этим оружием беспощадно и искусно распорядилась Неста. Кассиан выглядел окончательно поверженным. Мёртвым.

— И что же, мне обещали веселье, — насмешливо произнесла Неста.

Никто не ответил ей. Про Кассиана и Манону знали все в этой комнате, за исключением, разве что, Вариана. Несте рассказала Фейра. Она пришла предупредить сестёр о том, что Кассиану нездоровится, и старшая выразила внезапный интерес к причинам его недомогания. Воодушевленная тем, что Неста хоть о чем-то захотела с ней поговорить, Фейра рассказала чуть больше, чем стоило. Она забыла, какой жестокой может быть её сестра.

Азриель понимал, что Неста всё ещё не может смириться с тем, что произошло в Сонном Королевстве. Она продолжала винить Кассиана за то, что он тогда, несмотря на своё обещание, не сумел защитить Элайну. Более того, пусть это и казалось дикостью, Аз подозревал, что Неста ревновала его. Все заметили, как крылатый воин очаровался ею, когда она ещё была смертной. Но все наблюдали и то, как она безжалостно наступала на горло самым светлым его прорывам и однозначно заявляла о том, что ей отвратительно внимание Кассиана. Он отступил. Старался не попадаться на глаза Несте, исчезнуть из её жизни, насколько это позволяла война с Сонным Королевством.