— Я же просила, поаккуратнее! — шипит художница, перехватывая у Энни бутылку. — Ты смерти нашей хочешь?

— А ты не слишком разошлась? — парирует та с непроницаемым выражением на лице.

— Если мы тут хоть пятнышко оставим, поверь мне, мало не покажется! Я вообще предупреждала, что это не лучшая затея — приехать без приглашения.

Энни смотрит на неё с высоты своего роста и отвечает самым бесстрастным тоном:

— Ну извини, мамочка. Можешь меня наказать, пока папочка не проснулся.

После такого Верена вмиг заливается краской. Армин и Конни отворачиваются и хихикают. Оньянкопон, скрещивая руки на груди, откровенно наблюдает за этой сценкой с довольной ухмылкой на лице. Пик, скучающая в кресле на веранде, даже не смотрит в их сторону. Она преспокойно наблюдает за облаками.

— Да расслабься ты, — улыбаясь, Жан хлопает художницу по плечу. — Всё будет в порядке, это же наш капитан Леви! Зря волнуешься. Ведёшь себя прямо как Эре…

Он запинается на полуслове и с опаской смотрит на своих товарищей. Разумеется, Армин старается сделать вид, будто ничего не услышал. Он отворачивается и словно копошится за столом. Все стараются сделать вид, что это была неосторожная случайность. Но Жан уже чувствует, как накалилось пространство вокруг. Даже Верена всё понимает. Она бормочет ненужные извинения, пряча пылающее от смущения лицо. И вроде ситуация понемногу сглаживается, но вот, все присутствующие неожиданно оборачиваются на низкий удивлённый голос, звучащий с веранды дома:

— Какого… здесь происходит? Вы что устроили?

У Жана падает сердце. Он глядит на бледного Райнера, затем на Верену, которая поджимает губы и замирает с пустой тарелкой в руках. Никто не шевелится, и, такое ощущение, что даже не дышит.

— Оглохли что ли? Я спрашиваю, что вы творите? — сидящий в кресле Леви выкатывается на пару шагов вперёд. — Кто накрывает на стол без скатерти? Вроде, не в лесу родились.

Кто-то вздыхает с облегчением. По-видимому, Райнер. Жан утирает рукавом взмокший лоб. Ну и ну! Капитан ничуть не меняется, всё такой же… принципиальный. И вот, в воцарившейся тишине звучит настойчивый возглас Армина Арлерта:

— Капитан Леви!

Парень встаёт по стойке «смирно», выпрямляя спину, улыбается и ударяяет кулаком по груди. То же самое с завидной последовательностью проделывают Конни, Жан и даже Энни с Райнером. Оньянкопон следит за реакцией Леви, однако тот в лице не меняется вовсе. Если для Брауна и Леонхарт это был эдакий способ «принести свои извинения», то вряд ли бывшего капитана это как-то тронуло.

— Вольно! — громко произносит Леви, и ребята расслабляются.

Никто не видит промелькнувшую на его изувеченных шрамом губах улыбку, кроме Пик Фингер. Она лениво потягивается, поднимается с кресла и подходит ближе.

— А вы почти не изменились, господин Аккерман. Отличная причёска…

— Вот уж не подумал бы, что ты тоже заглянешь на огонёк, — Леви не смотрит на неё; он наблюдает, как остальные заканчивают с сервировкой на столе. — Ну и чья это была идея?

— Райнер предложил, а Жан поддержал. Не обижайтесь на них! Мальчики любят делать сюрпризы.

— Обижаться? Мне? Тц! На данный момент я целиком и полностью завишу от Браунов. Не в моём положении обижаться.

Пик долго присматривается к этому, на её взгляд, чересчур серьёзному и саркастичному человеку, и никак не может понять, что именно ей о нём думать. Они почти не общались после того, как титаны исчезли, лишь несколько раз виделись в зале суда. Но эльдийцы с Парадиза безумолку болтали о «легендарном капитане Леви», и ей, в любом случае, приходилось слушать. Что и говорить, сам Зик когда-то до жути боялся и ненавидел его, и ведь не зря.

Странноватый он, и это не учитывая его внешние данные. Она слышала, что в прошлом он был воришкой и с лёгкостью мог зарезать человека в подворотне. Какой, однако, послужной список! А вот сейчас он сидит в этом инвалидном кресле, одетый с иголочки, как будто знал, что они приедут, с таким выражением на лице, словно говорящем: «меня в этом мире ничто не волнует». Пик не жалует безучастных людей, не умеющих наслаждаться жизнью. А этот мужчина, судя по рассказам, мало испытывал наслаждений.

— Чего? — бормочет Леви; у него будто глаза на затылке. — Лицо моё не нравится?

— Я бы так не сказала, — отвечает Пик задумчиво. — Просто вспомнила старые-добрые деньки…

— Вот как.

— Вижу, вы поладили с Габи и Фалько. Они в вас души не чают. И это после всего случившегося? Занятно.

Леви вздыхает и, наконец, искоса глядит на неё:

— Жаловаться не на что. Благо, хоть задницу подтереть сам себе я ещё способен… Но ты сюда явно не подружиться со мной приехала. Так зачем?

— У-у-х, а вы прямолинейный. Такими словами хоть дрова колоть!

— Не люблю болтать впустую…

— Райнер предложил, и грех было не согласиться на бесплатную выпивку. — Пик улыбается и чешет шею под высоким воротом рубашки. — К тому же, я привязалась к вашим ребятам. Они такие забавные.

Леви ничего не успевает ответить. Раздаётся возглас Армина: он машет рукой и зовёт их присоединиться. Пик поправляет волосы и предлагает помочь с инвалидным креслом. Однако в ту самую секунду, откуда ни возьмись, появляется Верена, буквально в последний момент протискиваясь между Пик и Леви. Она едва не отталкивает её протянутую руку.

— Всё в порядке, мы сами справимся! — с натянутой улыбкой сообщает она и, хватаясь за ручки кресла, осторожно спускается с Леви с крыльца.

— Ты вовремя, — бормочет он по дороге. — Спасибо. Я уже начал опасаться её дружелюбного настроения.

Верена лишь толкает кресло перед собой, смотрит вперёд и улыбается. На этот раз уже искренне.

Перед тем, как все, наконец, усаживаются за стол, он перебрасывается парой слов со своими ребятами. Жан, Конни и Армин почти не изменились, но последствия тех страшных событий всё-таки отпечатываются на их молодых лицах: взгляды становятся серьёзней, улыбки больше не напоминают тех прежних новобранцев-разведчиков, какими парни были раньше. Что до остальных… Всё же война отразилась на каждом. И вот, они все здесь. Уму непостижимо!

— Какая всё-таки из вас впечатляющая компашка получается. Глаз радуется. Смотрю и не могу налюбоваться… Настолько, что аж тошнит. С приездом, команда мечты!

У Леви голос такой, словно ему действительно вот-вот поплохеет. Сарказм льётся из каждого слова, хоть стой, хоть падай. Его речь — как ножом по сердцу. Он сидит во главе стола, приглядываясь к каждому присутствующему. Остальные — кто голову опустил, лишь бы на него не смотреть, а кто нервно крутит в руках столовый прибор или пустую кружку.

Оньянкопон сидит напротив Леви, остальные уселись так, чтобы уж наверняка не раздражать друг друга. Габи и Фалько вместе с Армином и Энни, по левую сторону от капитана, Жан — справа от него и ближе всех. Габи единственная, кто видел, как Верена расстроилась, когда Кирштейн занял то место, но, едва он предложил художнице поменяться, она почему-то отказалась, и ей досталось сидеть между ним и Райнером.

— На самом деле, капитан, мы приехали все вместе, чтобы доказать, что справимся со следующей миссией, — прерывает неловкую тишину Армин. — Скоро нам предстоит вернуться на Парадиз в качестве послов мира. Нам во что бы то ни стало нужно добиться встречи с командирами новой армии и попытаться провести переговоры.

— Хистория нас поддержит, — продолжает Жан. — Да, это будет нелёгкий и долгий путь, но иначе никак. Нельзя допустить ещё одной войны.

Леви скрещивает руки на груди и откидывается на спинку кресла.

— Вы хотите поговорить с йегеристами и успокоить их буйный нрав. Я понял. А что до внешнего мира?

— На данный момент королева Хистория занимается ведением переговоров с представителями пострадавших от Гула стран. Да, конечно, не все настроены оптимистично, но шансы на урегулирование конфликта ещё остаются…

— И вы думаете, после того, что натворил Эрен, другие нации всё забудут и простят, взглянув на то, как кучка бывших врагов усаживается за стол переговоров?