Его собеседник хмурится, но продолжает молчать. Оньянкопон глядит на него с каким-то пугающим сочувствием, затем разворачивается и спускается с крыльца, бросая напоследок:
— Титанов больше нет, приятель! Начинай жить!..
Через несколько минут Леви провожает всех троих: они прощаются возле машины, и Фалько обещает, что в следующий раз Габи обязательно его навестит, на что Леви отвечает одним сдержанным «жду-не дождусь»; Оньянкопон машет ему с водительского места, а Леви кивает;
Стоявшая до этого в сторонке девушка, наконец, делает шаг.
— Город покажется крошечным после этого, — говорит Верена, теребя поля шляпки в руках, и вздыхает. — Ну, что ж… Спасибо за всё. Может быть, увидимся.
Художница тянется для рукопожатия. Леви без колебаний прикасается к ней и искоса смотрит, как обрубки двух его пальцев осторожно сжимают её руку. Затем он пытается заглянуть ей в лицо, но она всё равно отводит глаза.
— Взаимно, — бормочет он напоследок. — Удачи.
И вот, через пару минут, автомобиль срывается с места, поднимая в воздух дорожную пыль. Глядя им вслед, Леви испытывает острое ощущение наваждения, словно такое с ним уже происходило. Словно он в очередной раз пожалеет о сделанном выборе.
Леви возвращается в пустой дом и садится за стол у окна. Он просто не понимает, что теперь делать. Стоит пугающая гробовая тишина.
А если бы он даже попросил, чтобы она осталась? Что ей тут делать? Глазеть по вечерам на небо, пить с ним чай и болтать о временах, когда разведкорпус ещё чего-то стоил?
Леви ерошит рукой волосы, склоняясь над столом.
— Да какое я вообще имею право о таком думать?
Не сразу доходит, что вопрос этот звучит вслух. Леви хмыкает себе под нос. Наверняка, ей и в городе будет нескучно. С Браунами, например. И она снова уронит что-нибудь с полки, или ударится коленом об угол тумбы, или прищемит палец… Как три дня назад, когда она ушибла плечо, и ему пришлось доставать для неё из подвала лёд. Она была так благодарна, будто он ей жизнь спас.
Леви смотрит в окно, подперев подбородок рукой, и думает о мелочах, которые раньше никогда не лезли в голову. Наверное, таков он — мир без титанов.
Комментарий к 5. Стекло и железо
**6.** Давно я так не любовался небом — в «Выборе без сожалений» звучит та же фраза, когда Фарлан, Изабель и Леви, вступив в разведкорпус, смотрят на ночное небо.
========== 6. Каждый из нас. Часть 1 ==========
И неважно, что или кто станет причиной, но нас всегда будут разделять жизнь и смерть…
Ханджи Зоэ
Два грохочущих автомобиля неспешно приближаются к дому на холме по неровному подъездному пути. Позади них поднимаются клубы дыма и пыли, ведь из-за жары, что стоит последние несколько дней, полностью высохли все дороги. Наконец, машины останавливаются чуть поодаль, возле тропы, которая ведёт к дому, и все десять пассажиров, не без радости, едва не вываливаются наружу.
— Ох, лучше бы я сел к Оньянкопону! Три часа этой адской пытки — врагу не пожелаешь! — жалуется громко Конни, разминая затёкшие ноги. — Эй, Райнер! Ты клялся, что хорошо водишь. Что-то не заметно было.
— Заткнись уже и хватит ныть, — горе-водитель суёт ему в руки небольшой ящик с продуктами. — Лучше помогай выгружаться.
— Просто в следующий раз я поменяюсь с кем-нибудь местами. Э-э-э… Армин! Завтра ты поедешь в машине с Райнером! Я больше не выдержу сидеть рядом с этим…
Поравнявшийся с ним Жан треплет приятеля по макушке и строго бормочет:
— Ладно, хорош уже. Мы приехали, чтобы весело провести время и повидать капитана перед возвращением домой, а не устраивать сцены. Никто никого не заставлял… Верена! Не сбегаешь в дом, проверить обстановку?
Художница, уже отдышавшаяся после жаркой поездки, кивает и идёт к крыльцу. Конни тем временем морщит нос и крутит головой, но всё же без возражений принимается выгружать необходимое для посиделок барахло из автомобиля.
Жан Кирштейн недолго высматривает подходящее для их застолья место и, в конце концов, останавливает взор на невысоком деревце справа от дома. Вечером отсюда вид получится потрясающий. Кто вообще мог подумать, что именно они с Райнером запланируют эту поездку? Они действительно никого не заставляли, но остальные всё же вызвались. Понятное дело, почему Энни или эта парочка, Габи и Фалько, согласились. Было бы невежливо не позвать их, ведь Брауны позаботились о Леви, предоставили ему такой дом и всё необходимое, укрыли подальше от любопытных глаз журналистов и военных марлийцев. За прошедшие пару лет Жан не слишком тесно общался с ними, но из писем капитана стало ясно, что ребята эти неплохие. Конни упирался до последнего. Сейчас он даже не смотрит в сторону Габи, делая вид, что её просто не существует. Он пересилил себя, потому что очень хотел увидеть капитана.
Что же до Энни… Жан не удивляется, что она находит с Армином общий язык. Вряд ли она поехала с ними, чтобы поностальгировать о былых временах, скорее, ей хотелось составить компанию Арлерту.
А вот Пик Фингер — занятная особа. Она одна из тех людей, которых Жану так и не удаётся раскусить. В последнее время они довольно тесно общались (точнее, пришлось, из соображений дел, касающихся напряжённой ситуации с эльдийцами), так что он даже привык к её странным пристальным взглядам, ленивым движениям и шуточкам, понятным по большей части только ей самой. Зачем ей встречаться с Леви, Жан так и не понимает. Возможно, ей просто хочется влиться в их компанию, ведь скоро им предстоит вместе вернуться на остров.
Есть ещё эта художница, но на её счёт он не беспокоится. Если она выдержала знакомство с капитаном Леви, значит, всё нормально. К тому же выяснилось, что они оба родились в Подземном городе на Парадизе. Видимо, им было, что обсудить. Она стала куда разговорчивее, чем при первой встрече, и вообще довольно милая, если присмотреться.
Жан стоит в тени кроны дерева, ожидая, когда вернётся Верена и доложит обстановку в доме, и наблюдает за Райнером, который в это время болтает с Пик. Как же с этим парнем тяжело! Он старается скрыть это, но так и не оправился от событий двухгодичной давности. Был слух, что он даже к докторам ходил, чтобы те подправили его состояние. Новость о том, что Хистория стала королевой и вышла замуж за какого-то фермера, Райнер воспринял, как личное оскорбление, однако уже через пару дней вёл себя, как ни в чём не бывало. У него действительно не всё в порядке с головой. Именно из-за его поведения Жан опасается больше всего. Но лучше уж держать Райнера при себе. К тому же, он родственник Габи. Она позвала бы его в любом случае.
Возвращается Верена и сообщает, что Леви дремлет в библиотеке, на втором этаже, а задняя дверь в кухню открыта. Оттуда они могут взять пару столов и стулья и вынести их наружу. Около получаса уходит на приготовления, и всё это время Жан тщательно наблюдает за каждым, чтобы ни один не сорвался и устроил перепалку. Потому что каждому тут есть, о чём поболтать. Но всё идёт довольно неплохо. Самое трудное ещё предстоит — ведь Леви не знает, что они здесь, и наверняка будет недоволен вторжению.
Армин то и дело присматривается к дому. Один раз он обходит его кругом, а после в восхищении замечает:
— Поразительное место! Здесь так красиво!
— Тоже мне… Дома тоже есть красивые места, — бормочет Конни тихо, расставляя вокруг стола стулья. — Хоть у нас в деревне…
— Ночью отсюда, наверное, видно все звёзды и огни города! Откуда у вас этот дом? — спрашивает Армин у Габи.
— Достался от родни. Сначала мы хотели его продать, но вовремя передумали. Думаю, это хорошее место, и господин Леви отдыхает здесь с радостью. — С хитрой улыбкой девочка вдруг подталкивает локтём художницу. — Уж вы-то знаете, какие отсюда виды открываются, да? Может, расскажете поподробнее?
— Ребята, давайте потише, пожалуйста! Ну прошу вас! — бормочет Верена то и дело, пока они накрывают на стол. — Если вы тут что-нибудь разобьёте, нам всем придётся несладко.
Она, будто встревоженная мамаша, бегает вокруг, зорко следя, чтобы никто не задел ни один бокальчик или даже поцарапал поверхность стола. Когда Энни едва не роняет бутылку с вином на землю, лицо Верены багровеет, словно она вот-вот завопит или схватит со стола нож.
