Девушка засопела.

— Привезет, вот увидите! Или здесь заведет!

— А ты что ль метишь?

Фира аж подскочила от такого обвинения.

— Да, упаси Отец всего живого! Он же старый, почти как вы (Дарью перекосило)! И некрасивый! Ни вжисть с ним не легла бы!

— Нормальный мужик, — вступилась женщина за нанимателя, — деньги платит исправно, руки не распускает, не урод и не подлец. Да и в возрасте самом хорошем: уже мужчина, а не глупый юнец, а стариком он тебе кажется по глупости да по молодости твоей. Оно в семь лет и пятнадцать годков видятся закатом жизни. Секретарь-то твой думаешь, замуж позовет?

— Да мне и не надо, — фыркнула поломойка с гордым видом — Я Лексия для души держу! А для брака он не годен: делать нечего по хозяйству не умеет, зарабатывает гроши…

— А то ты мастерица на все руки! Шевелись давай, еще белье и портьеры перестирывать!

Дальнейший разговор застывшая в коридоре Вира слушать не стала. Стало понятно, что Дарья с поломойкой будут ходить туда-сюда: вытряхивать, уносить на стирку, приносить свежее и т. д. А кабинет совсем рядом. Не дай Отец, пойдут искать хозяина, чтобы что-нибудь уточнить…

Ведьма посмотрела на дверь кабинета с невыразимой тоской и пошла обратно на кухню.

Ночь давно вступила в свои права, и дом погрузился в темноту и тишину. Вира зажгла свечу и осторожно вышла в коридор. Дверь в спальню военного была закрыта. Вот только находилась она прямо напротив кабинета…

Подбадривая себя мыслями о том, что, достав медальон, она сможет почувствовать себя свободной — действительно свободной, девушка прокралась в заветную комнату. Конечно же ящики были заперты, но сегодня ведьма взяла с собой иголку, брошь и крючок для вязания. Однако, стоило ей начать возиться с замками, как в углу что-то или кто-то зашевелился. Вира тут же зажгла все свечи в подсвечнике, стоявшем на столе и двинулась к камину.

В большом кресле спал мужчина. Брови его были нахмурены, а губы плотно сжаты — наверно, снилось что-то нехорошее. Правая рука, свободно свисающая с подлокотника (видно, рана совсем зажила и неудобств уже не доставляла), пару раз нервно дернулась. Стреляет он там что ли в кого-то? Ведьма посмотрела на лицо военного, в полутемной комнате выглядящее слишком суровым…"Убьет, — подумала с грустью девушка. — Узнает, кто я — и непременно пристрелит." Воск капнул на руку Януса, и тот дернулся.

— Алисия?

От хриплого сонного голоса Вира испуганно вздрогнула и попятилась. Не хватало еще, чтоб он ее здесь застукал. Она аккуратно собрала принесенные железки и медленно выскользнула в коридор.

Потом шагнула назад. Может, разбудить его? Вдруг ему сейчас там, во сне, плохо?

Что-то ничего запланированного осуществить у нее не получается. Сбежать без медальона она не может — в конце концов, опять здесь же и окажется. Выяснить правду вообще не в ее силах, потому как, кто она такая? Безродная девка без денег, связей и даже без прошлого. Отомстить… Кому? До достойных мести ей не добраться, а причинять вред людям посторонним бессмысленно и жестоко. И даже держаться подальше от потенциально для нее опасного офицера она не в состоянии.

Девушка решительно шагнула в комнату, поставила на стол подсвечник и подошла к мужчине. На мгновение замерла напротив, а потом неожиданно разгладила указательным пальцем морщинку между бровями. Янус резко выдохнул и обмяк в кресле. Словно секунду назад был готов бежать воевать со всем миром, а теперь расслабился.

Правду она тогда ему сказала: без бороды он выглядит моложе. И привлекательнее. По крайней мере он такой менее…военный что ли. Его даже хочется не бояться…

Дирек не был похож на отца. Но он не походил и на известных ей молодых франтов и деловитых стариков, желающих когда-то на ней жениться. В меру умен и умеет думать своей головой, что удивительно для военного. Честен. Прост в общении, не любит подобострастия и лести. Трудолюбив и дотошен, привык все проверять, а не пускать на самотек. Наверно, он из тех немногих людей, на кого можно положиться.

Вот только не ей. Именно потому что он человек чести, тем более бывший военный.

Ведьма отвела взгляд. Судя по всему, если нечто плохое и снилось Диреку, то уже сменилось чем-то нейтральным или приятным. Поэтому девушка сочла свою миссию выполненной и шагнула назад.

Янус от скрипа половиц вздрогнул и дернулся. Девушка инстинктивно отпрянула в сторону, но сделала это столь поспешно, что наткнулась на стол, с которого тут же упало пресс-папье. Раздался грохот.

Мужчина открыл глаза. Взгляд его из сонного за секунду превратился в чрезвычайно внимательный. Осмотрев кабинет, он воззрился на Виру.

— Вы изображаете привидение? А где цепи?

И правда, и рубашка, и шаль на девушке были белые.

— Отдала Дарье пугать нерадивых слуг.

Офицер встал.

— Опять пришли за книгой?

Если бы он только знал, зачем она пришла, он бы ей так не улыбался!

— Вы…беспокойно спали.

Офицер провел рукой по лицу, словно снимал остатки сна.

— Что ж, бывает. Я вас напугал? Надеюсь, я во сне не метал ножи и не сыпал проклятиями?

Вира неуверенно улыбнулась в ответ. Наверно, она сделала это слишком вымученно, потому что Янус посерьезнел.

— Я не очень хорошо шучу, — немного смущенно сообщил он, приглаживая волосы.

— Нет-нет, все хорошо! — поспешно заверила ведьма.

Постояли помолчали.

— Э-э, вина? — офицер махнул рукой в сторону полки со спиртным.

— Не стоит.

Вира, упорно рассматривая книжный шкаф, а не стоящего перед ней мужчину, мучительно размышляла, как уйти, чтобы не вызвать подозрений.

— Да что же вы стоите! Садитесь!

В тот же момент как по команде ведьма почувствовала, что босые ноги замерзли и вообще из окна дует.

Так как военный отошел к столу и судя по всему возвращаться на прежнее место не собирался, девушка уселась в еще теплое после чужого тела кресло и подогнула ноги.

— Берн? — спросил Дирек, — Перуан?

— Что?

— Вы смотрели на полку с поэзией, — Янус поднял руку и продекламировал:

Ведьма не столько слушала стихотворение, сколько следила за выражением лица читающего. Мужчина это заметил.

— Нет? Революционер вам не по душе? Значит, лирик?

— Прекратите, ради Отца жизни! Только не Перуан!

Дирек рассмеялся.

— О! Он не так уж и плох! Просто тогда были немного иные стандарты красоты.

— И слова видимо тоже, — проворчала девушка, — потому что единственное, что могут вызвать эти сравнения — паническое бегство и от стихотворца, и от его музы.

— Ну, у него есть кое-что сносное: