"Выходи замуж за Петра", - повторила она шепотом.

   Майя присоединилась к Юле, и они рисовали вдвоем. Хельга занялась уборкой, представляя себя в уютном кресле, рядом Петр, звучит тихая музыка. Он поможет ей с ремонтом в квартире, одну из комнат можно сдать, ту, в которой умер брат, деньги для Майи, а они будут жить в просторной мансарде на пенсию Петра. У писателя должна быть хорошая пенсия.

   Посмотрела на часы и заспешила в храм. Воскресная служба закончилась, в храме было пусто. Батюшка трапезничал, она присела рядом, обрисовала ситуацию, но скрыла, что Петр женат.

   - Рискуешь, - сказал батюшка, прихлебывая постные щи, - худо - бедно, у тебя семья. А тут неизвестно, да еще неверующий, не соглашайся.

   12 СТРИПТИЗ

   Петр проснулся с ожиданием праздника, вопреки мрачной погоде и сильной боли, казалось, болела вся правая половина тела. С пьянством пора кончать.

   Он выпил таблетку и пока не вставал, вспоминал вчерашнюю встречу с Хельгой, как она сидела в кресле, стараясь держать спину, носила посуду за занавеску, мелкими шажками, нормально шагать мешала длинная юбка из толстой ткани. Ручки маленькие, но сильные, привычные к работе. Пестрый платок, намотанный на голову, он бы ей запретил. Но, с другой стороны, когда она сняла платок, почувствовал желание, даже Ефим засучил ногами.

   Милая женщина, внешность не из породистых, может, и переигрывает в скромницу, не по возрасту, так бывает с неопытными женщинами, как осуждать ее за это.

   Чувства переполняли его, давно не испытывал такого подъема.

   Он ощутил движение воздуха, кто-то вошел, вчера не закрыл дверь на засов, был пьян. Хельге еще рано, кто-то из своих, не успел подняться, - видение нарядной Зои с сумками. Подумал, что это сон. Нет, живая, потрогала на столе белую скатерть в цветочках, поджала губы, выдвинулась челюсть как у Елены, проверила посуду в сушилке, раковину, ванну, губы чуть не съела. Встала перед ним, подозрительно уставилась на постель.

   - Если что, это белье в цветочках ты сама принесла.

   Промолчала, о чем-то задумалась, показала на уши, понял, почти сразу отыскался слуховой аппарат, к вашим услугам, дед Мороз нам подарки принес. Из пакетов с логотипом супермаркета "Океан" достала рыбные консервы, - от Сергея, у него сеть магазинов, торгующих несвежей рыбой и алкоголем. Коммунисты обещали за него голосовать, и верующие тоже, он много жертвует на храм. Колбасы не дал, у православных пост.

   - Православным коммунистам - капиталистам - слава! Ура - ура - ура!

   Старался, как мог, но она сегодня шуток не принимает, медленно повернулась, пахнула сладкими духами, сегодня она молчаливая и загадочная: ткнула указательным пальцем в пол, показала четыре пальца, ткнула в него и раскрыла ладонь.

   - Соберемся здесь, у меня, будут Ефим, Леонид, Максим Николаевич, из женщин только ты, - перевел он.

   Хотел пошутить: не боишься, что изнасилуем? но сказал, что днем придет Хельга. Она замотала головой: не придет.

   Он не сдержался:

   - Женщине нужна работа, ей нужны деньги, а ты превышаешь свои полномочия, не ты, Коцо платит.

   Покраснела, засверкала темными очами, съела бы. Постучала кулаком по стене, посыпалась штукатурка, потыкала пальцем по ладони, ткнула в стену, опять посыпалась штукатурка. Где она, а где Хельга - пенек, мирок размером с точку, еще меньше, тупая как эта стена.

   Ему бы промолчать, но не выдержал:

   - Не знаю, за что ты так ее не любишь, думаю, причину надо искать в своих комплексах.

   Нависла над ним, потрясла перед его лицом кулаком, он инстинктивно потянулся к кнопке торшера, осветилась Мадонна.

   Зоя попятилась, будто черта увидела, споткнулась о кресло, что сейчас будет, ничего не произошло, села и достала из пакета кипу бумаг. Он стал изучать этикетки на продуктах: просрочка, спонсор действовал не в ущерб себе.

   Сейчас всем трудно, хотя Москва по традиции не забывала ветеранов, но деньги до них не доходят, прилипают к чьим-то рукам, а разбираться некому. Сильно сдал Пахомыч, по образному выражению Ефима, вместо рыка хищника - нытье попрошайки, на таких золотой дождь не льется. Штаб прикрыли, другого помещения не нашлось, некоторое время собирались в детско-юношеском клубе, пока не провели сигнализацию с видеонаблюдением, отмечать праздники под недремлющим оком никто не захотел.

   Члены партячейки, пользуясь болезнью Елены, несколько раз собирались у него, но не хватало посадочных мест, поэтому посиделки сократили до узкого круга из пяти человек. В этот круг вошли кроме Ефима и Петра Леонид, врач на пенсии, и Максим Николаевич, военный пенсионер. Зоя грозилась принести списанные стулья с работы, с условием, что он выбросит старые кресла. Но это невозможно, ни за что, только через его труп. Алиса ругалась, в конце концов, это жилье, а не музей советского быта, Зоя соглашалась с ней.