Между отражающим и отражаемым разрыв, раскол, щель, неважно, как назвать, важно, как устроен этот промежуток, чем заполнен. Что там? У Петра есть далеко идущая гипотеза, с выходом на актуальную тему бессмертия. Но додумать не успел, Зоя взяла его под руку, развернула к себе, приблизила лицо, чтобы он считывал с ее ярко накрашенных губ, и завелась: сын требует размена или денег за половину жилплощади.

   Ее не переслушаешь, он не выдержал: "Чем думала, когда рожала?" - "Ты о чем?" - удивилась она. "Темпераментная ты моя, надо голову иметь на плечах", - вырвался из ее цепких рук, шагнул к воде и ступил на скользкий камень. Нога подвернулась, он упал и почувствовал резкую боль.

   Зоя быстро сообразила, вызвала скорую. Пока ждали, в ухо прокричала, сам виноват, она бы удержала, крепкая, свободы захотелось, старый, должен слушаться, старикашка ты мой неразумный. Он в ответ только стонал.

   Когда на такси приехал домой с гипсом на ноге, с костылем и с пакетом еды (Зоя купила в киоске у травмпункта), дочь и жена уже знали, что встречался с ней. Визгу было, орали дуэтом: Алиса на крыльце, Елена со своего лежбища на веранде. Слух вернулся, видимо от шока и лекарств, как будто прорвало плотину, и хлынул мутный поток нецензурных слов, из которых проститутка звучало приличнее всего.

   Он пожалел о том дне, вернее, вечере, когда вдвоем с женой пили шампанское, и ему захотелось облегчить душу, знал ведь, чем кончится, но не удержался, рассказал, что привел Зою в партячейку, и она сходу трахнула председателя Сан Саныча с застарелым простатитом.

   Елена поделилась с Алисой, обе добавили красок, что было и чего не было, при других обстоятельствах он бы посмеялся над их осведомленностью, но не со сломанной ногой. Прислонился к стене, костыль упал, пакет с едой вывалился, по земле рассыпались пряники и пирожки, от отчаяния потекли слезы. Егор увидел, поднял костыль, подставил плечо и потащил к лестнице. Впереди Егор, за ним Петр, замыкала Алиса. Первая переступила порог и завелась:

   - Срач развел! Я так и знала! Где твоя подружка - коммунистка сраная? Сбежала? Пусть сиделку находит. Если считаешь, что я буду за тобой ухаживать в этом свинарнике, ошибаешься, я не хочу заразу подцепить. Или мы выкидываем весь хлам, или ты лежи тут голодный.

   Слух вернулся, чтобы удостовериться: ничто в мире не меняется, под крики дополз до дивана, лег с помощью Егора и попросил увести Алису. Немного погодя поднялся, опираясь на костыль, действовал неумело, закрыл дверь на ключ, подергал, - надежно.

   Ночью опять похолодало, падал снег, все замело, он долго смотрел в окно, картина завораживала, как в детстве, когда еще лежал в постели, слышал материнский голос: "Вставай, снег на улице, как красиво", вскакивал и смотрел на вдруг побелевший двор, такой чистый, такой торжественный. К вечеру появятся следы ног, собачьих желтых струй, дворники расчистят дорожки, но первое впечатление осталось на всю жизнь.

   Утром съел пряники и пирожки, хлеб с сыром, запил водой и стал ждать Зою. Клонило в сон, поэтому решил замок открыть, иначе до него не достучаться. Спал не спал, заболела нога, поднялся за таблеткой, только стал запивать водой и поперхнулся, потому что услышал шум машины. Таблетка упала на пол, замер в ожидании, шум прервался у ворот, приехали дочь с зятем.

   Услышал, как они подъехали, как вошли в дом, снизу донесся пронзительный голос Алисы, тоном ниже, но также громко ответила жена. Слов не разобрать, но ведь слышит.

   Зачем они приехали? На колесах с летними шинами в такую погоду. Егор водит неуверенно, после того, как врезался в дерево, первый раз сел за руль новенькой японочки цвета кофе с молоком, перед в гармошку. Не мог выбраться, это спасло от смерти: если бы Алиса вцепилась в него в тот момент, задушила бы. Помог Алексей, слабый, нервный, больной, но справлялся с любой заковыркой. Егор выбрался и спрятался за спину тещи. Дочь слезно голосила и причитала, собрались соседи, кто-то совал визитки ремонтных мастерских, кто-то советовал самой учиться водить, криков было, что не услышать невозможно даже ему, глухому тетере, образным языком жены.

   Машина долго стояла в ремонте, все не хватало денег, да еще дочь решила перекрасить в красный цвет. Жена не поняла, в чем прикол, Петр объяснил: кровь незаметнее. - Чья? - Пешехода. Дочь так посмотрела, что он умолк. Римский профиль матери, но у дочери чуть подкачал невыразительный подбородок, голубые глаза от него, темно-русые волосы тоже его, когда-то были, но Алиса зачем-то портит интенсивно-черным окрасом, тоже мне восточная красавица, да еще линзы: когда она злится, впечатление, что глаза вот-вот выпадут. Все спешит и на ходу отдает приказы. Исполнитель - муж, но впечатление, командует ротой. Своим присутствием вызывает тревогу как темная туча: прольется ливнем, сверкнет молнией, прибьет градом или пронесет.

   Лучше с Алисой не пересекаться, перед тем, как спуститься на первый этаж, подходит к краю крыши и смотрит, не стоит ли машина под навесом. Если не стоит, то в целях безопасности, мало ли, может, приехала на маршрутке, окликает соседку Веру, она показывает: скрещенные руки - сиди на крыше, разведенные в стороны - путь открыт.

   Сейчас все складывалось неудачно: если они вдвоем да на машине, то надолго, а ведь скоро Зоя явится. От расстройства забыл, что дверь открыта, дочь взлетела по лестнице, ворвалась как торнадо, схватила пачку старых газет, выкинула на крышу, добралась до стеллажа с книгами. Он закричал, Елена застучала по трубе.

   - Мы с Егором нанимаем грузовик, будем вывозить всю макулатуру. Ты меня понял?

   - Только попробуй, - он замахнулся костылем и чуть не упал.

   - Ага, услышал, прикидываешься глухим, а сам все слышишь. Не пустишь, найму бомжа за бутылку, он тебе вторую ногу сломает.

   Снизу стучали по трубе, доносился голос Егора, дочь спешно удалилась. Пронесло. Теперь понятно, зачем они явились, раз Петр охромел, можно и похозяйничать. Не получится, иначе зачем так много хлопотал, чтобы отделиться от них.