Приготовила обед, явилась дочь, тростинка - кровинка, с ней Юла, лепила снежки на детской площадке с Анной. Хельга хотела обсудить рисунки, но дочь дернула плечом, не в настроении, увела Юлу в ванную и скрылась в комнате. Почти сразу заговорила по телефону: "После всех потерь (кто умер? Хельга схватилась за сердце, ах, да, развод) меня потянуло к вечности, долой барахло, да здравствует минимализм".

   Что ей еще остается, квартира бывшего мужа, все вещи остались там, даже игрушки не разрешил забрать, ведь Юла приходит в гости.

   - И как тебе в вечности? Все устраивает? - не выдержала Хельга, когда дочь вышла из комнаты.

   - Подслушивать нехорошо, - привычно ответила Майя, думая о своем.

   Юла попросила краски, долго смешивала их, до рисования не дошло. Она часами выжимает из тюбиков на картонку разноцветную массу, энергично взбивает кисточкой, как яйца для омлета, ее обязанность. Получается лепешка цвета грязи. Результат Хельгу шокирует: во что превратились недешевые краски, но запретить не в состоянии, Юля кричит до посинения. Тяжело видеть ее вдруг постаревшее лицо без губ с бледно-голубыми пятнами на щеках. Бесы одолели, - шепчет Хельга и начинает креститься, но Юла еще сильнее заводится, швыряет и ломает все, что под руку попадается. Хельга не выдерживает, закрывается на кухне и пьет пустырник.

   Врач советовала не перегружать нервную систему ребенка, не ругать, лучше рассказать что-нибудь веселое, но у внучки плоховато с юмором, в бабушку, - усмехается Майя.

   Хельга водила Юлу к детскому психологу, он объяснил, что у девочки недостаточно развито воображение, практически его нет. В школе, особенно в старших классах, будут трудности с учебой.

   Иногда нет воображения, а иногда бывает, еще какое. Прошлой весной Хельга гуляла с внучкой по степи, где в детстве собирала ромашки и встречала маму после работы. Ромашки попадались, но нечасто, в основном росла полынь.

   В апреле после пасхи распушался ковыль. Маленькая Хельга и мама стояли на пригорке и любовались серебристыми волнами до самого горизонта. Степь как море, - восторгалась мама.

   Пришли с внучкой, а ковыль еще не распустился, Хельга расстроилась, наверное, экология плохая. Что-то зашевелилось в траве, почудилась змея, схватила Юлу за руку и потащила к гаражам. Внучка упиралась и все спрашивала: "Что там?" - "Потом", - отмахивалась Хельга. Зашли за гаражи, пришлось сказать, ребенок не отстанет, пока не объяснишь. Юла тут же показала укушенный пальчик. И это называется, нет воображения.

   Про пальчик долго вспоминала. О разбитых коленках быстро забывает, часто падает на ровном месте, ушибается, говорит, что не больно. Может съесть лимон как яблоко и не поморщиться. И еще чеснок с солью и без хлеба. Приходится прятать от нее все острое и соленое.

   Жаль, в центре психологов не стало, Хельга бы водила внучку, ей нравились милые молодые женщины, нравилось, что занятия проходили на ковре, только вдоль стены стояли детские стулья. Психологи тоже сидели на ковре в кругу детей, что-то показывали и рассказывали, а малыши свободны, кто ползал, кто игрушку ломал, ни разу не видела, чтобы ссорились или дрались. Сейчас бы Юлу к ним, научили бы с детьми играть, а то стоит у детской площадки, сложив по-взрослому ручки на груди, и наблюдает, как другие бегают. Хельга вовлекает в игру, но она так и остается в сторонке. Что-то мешает, какой-то барьер, хочется со всеми, а не умеет. Где психологи, куда делись, даже Вика не знает. Ни психологов, ни беременных, ни детей, а Вика довольна. Она и тогда убирала помещения, и сейчас, но сейчас лучше, есть чем поживиться, то пирожное оставляют, то сладкую воду. Только чай - кофе не трогать, остальное, пожалуйста.

   При Зое было, Хельга в очередной раз вспомнила о психологах, куда могли деться, Вика раздраженно ответила:

   - Куда - куда, на Украину. Нам они не нужны, как-то жили без них. И теперь заживем неплохо.

   - А беременные? Им что, учиться уже не надо?

   - Атож, пусть в церковь ходют, пользы больше и беременным и семейным молиться о покровителе, - она кивнула на небо.

   Зоя недоуменно посмотрела на ветки ореха, дошло, усмехнулась:

   - На небе кроме птиц ничего живого, да еще самолеты с ракетами летают.

   - Ты что, не веришь? - возмутилась Вика, - бог есть, однозначно, иначе, кто нас создал.

   - Родители, - Зоя резко повернулась и направилась в хозблок заваривать свой чай.

   - Притащила от любовника торт в коробке, хоть бы поделилась, - тихо, чтобы не услышала Зоя, пожаловалась Вика.

   Хельга старается не пропускать службы в храме, советовала дочери, но та усмехнулась: "Много ты выходила, хоть бы мужа нашла себе". Да, надеялась, сколько машин у храмов собирается по праздникам, как бы ни уставала, службу стояла от начала до конца. Один мужчина назначил свидание, гуляли по центру, зашли в кафе, он заказал ей шоколадное мороженое. Перед расставанием спросил, почему развелась с мужем. "Муж другую нашел, попроще, - сказала она, - испугался моей духовности, неверующий был".

   Больше мужчину не видела. Сходила к гадалке, оказался женатый, хотел попользоваться Хельгой, но бог миловал. Гадалка та самая, что раньше сказала: бывший муж был приворожен женщиной, да так, что уж ничего не сделать, - кровью. "Убил кого?" - ахнула Хельга. "Нет, менструальной, самое сильное приворотное зелье, сильнее не бывает, сильнее только смерть. Хочешь приворожить?" Хельга отказалась. На алименты не подавала, но он и без того материально помогал Майе до ее замужества.