Возвращение в привычное русло жизни было приятным.

Если первый день я провела вместе с Костей и Дружком, то на следующий отправилась на скалодром. Просто на дружеские посиделки, без тренировок. Ибо ещё толком не отошла от соревнований.

Весь скалодром радовался не только моей победе.

У Ярика появилась девушка. Такая же, как он. В смысле, тоже одарённая нестандартным мышлением. Смотришь на этих двоих, и тут же становится понятно: они пара. Как клоунские башмаки. Как наушники. Как кетчуп и майонез.

— Привет, я Наташа, а тебя как зовут? — первая подошла я к девушке.

— Приветики, я Людмилка, — заулыбалась Ярикова избранница.

Ну, Людмилка так Людмилка. Людой буду звать.

— Это про тебя все говорят? — поинтересовалась она.

— Угу, — кивнула я. — А вы с Яриком давно знакомы?

— Два месяца, — ответила Людмилка, с нежностью глядя, как Ярик, сцепившись с Толиком, катаются по полу. — Мы с ним познакомились на сайте интернет-знакомств, но он сразу мне понравился. Перед первым свиданием он спросил, какие цветы я люблю, а я чисто по приколу возьми да ляпни: каллы.

— Ну, зная Ярика… — протянула я.

Людмилка просияла и активно закивала мне.

— Он и принёс свой, так сказать, натурпродукт, по кусочку в каждой баночке. Одиннадцать штук собрал! Баночки обмотал проволокой, сделал «цветам» ножки и каждый «бутон» обрамил лепестками туалетной бумаги. И сказал: «От сердца и кишочек дарю тебе цветочки!»

— Э-э… — я зависла, пытаясь всё это представить.

— Я ему: «Ого, как необычно! И красиво!» А он мне: «Только не советую нюхать всю эту красоту». Так мы и стали вместе, — поделилась она.

— Действительно… необычно, — всё ещё под впечатлением отозвалась я.

— Да! Мне ещё никто не дарил цветов из…

Из говна.

А Ярик вот подарил. И, сдаётся мне, любая другая девушка сбежала бы от него, зарядив ему по харе этой самой «красотой». Но везучий у нас товарищ: от армии откосил на полгода, ту самую особенную для себя нашёл. Остаётся только порадоваться за них. Совет да любовь.

И вот началась школа, к которой, как оказалось, я совершенно не подготовилась.

Господи! Ну зачем поэты понаписали столько стихов? А мне мучайся. Заставляют учить, чуть не из-под палки. Ну, не дано мне!

— Свои долги по литературе нам расскажет Наташа Пес… хм, Зорина, — пригласила меня к доске учительница. — Фёдор Иванович Тютчев. «Люблю грозу в начале мая…», пожалуйста.

Я начала:

Люблю грозу в начале мая,

Когда осенний летний гном…

Ой, простите, гром… — поправилась я.

В классе послышались смешки.

— Всё с тобой ясно. Два, — объявила учительница, не дав мне продолжить издеваться над творчеством Тютчева. — Ну хотя бы «Ночь, улица, фонарь, аптека…» Александра Блока ты можешь рассказать? Оно короткое.

— Д-да, конечно, — и я зажмурилась, чтобы вспомнить.

Ночь, улица, фонарь, аптека,

Бессмысленный и тусклый свет.

Один как прежде, и убит.

Убит! К чему теперь страданья…

Класс заржал.

Ну, с кем не бывает… По мне так все стихи на одно лицо. И поэты тоже. Что Лермонтов, что Блок. Всем им, видимо, так несладко жилось, что они писали, писали, писали… Жаловались на бытие, короче.

Мне и своих забот в жизни хватает, а тут чужие проблемы из прошлых веков.

— Садись, два, — махнула рукой учительница.

— Но я ведь учила, сейчас вспомню…

— Не надо. Ты уже и так достаточно опозорила великую русскую классику, — и она обратилась ко всему классу: — Вот наглядный пример, что замужество мозгов не прибавляет, — и снова ко мне: — Необразованные люди с узким мышлением неспособны надолго заинтересовать других людей. Это тебе пища к размышлению.

«Ой, ну говори, что хочешь, тётя, — мысленно ответила я ей. — Зато я по горам ползаю хорошо и волонтёрю в детдоме. И вообще, Костя меня и такой любит…»

Но ругаться будет.

Эх, доля моя, доля! Выучу я эти стихи, будь они неладны…

Раздосадованная «успехами» в школе, я выгуляла Дружка и отправилась в магазин.

На улице подморозило и даже выглянуло солнце, а мне на душе всё равно было как-то погано.

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍Я вдруг поняла, что со своим распорядком жизни перестала всё успевать. То учёба страдает, то мелкаши в доме малютки не могут меня дождаться, то на скалодроме упахиваюсь до тремора в конечностях, то Костя ворчит, что я ещё ребёнок.

В общем, что-то я устала. А ещё только вторая четверть учебного года началась. Выпускной класс. Филонить нельзя.

Пока я ходила по магазинам, нам под дверь кто-то подбросил пушистого бело-рыжего котёнка, причём уже подросшего, шустрого.

Этот шерстяной наглец, не обратив внимания на пёсий запах из квартиры, прошмыгнул в дверь вперёд меня.

А там Дружок…

— Ой ё! — воскликнула я и ринулась спасать животину.

Дружок, аки коняга, цокая по паркету когтями, погнался за котёнком. Тот, сделав круг по кухне, прошмыгнул в ванную комнату и забился под ванну, где пёс его точно не достанет, ибо узко.

Я, бросив в прихожей сумки и верхнюю одежду, поспешила выгнать Дружка в комнату, а сама нырнула под ванну. Почти с разбегу.

Зря.

Ухо оцарапало неровным чугунным днищем ванны и прижало к черепу, да так сильно, что ни туда, ни сюда.

Зато котейка зыркает на меня горящими глазами и шипит. Будто я его злейший враг, ага.

— А чего ты хотел, дуралей? — пожурила я животину. — Зачем к собаке в дом полез?

— Ур-р-р, — утробно заурчал котёнок и снова зашипел.

Не успела я прикрыться рукой, как острые кошачьи коготки исполосовали мне лицо.

— Ай! — визгнула я, дёрнулась назад, чтобы вылезти, но безуспешно.

Следующие три часа вылились для меня в сущий кошмар.

Вылезти я так и не смогла. Ванну не поднять, не сдвинуть. Тяжёлая, зараза. Чугунная.

Мне казалось, что кожа полностью сдерётся с черепа, если я выдерну её из-под ванны.

Позвать на подмогу Костю — никак. Телефон лежит в прихожей на трюмо.

Засада…

Уже вечером, когда хлопнула входная дверь, я взвыла страдальческим голосом:

— Ко-о-остя-а-а! Спаса-а-ай!

Ванна зазвенела от звуковых волн, да так, что и без того многострадальному верхнему уху стало больно.

— Наташа, ну что у тебя опять? — устало поинтересовался Костя.

— Голова застряла. Вылезти не могу, — призналась я.

— А зачем ты туда полезла? Там же узко!

— За котёнком…

— Каким ещё котёнком? — включил «строгого папочку» он.

— Каким-каким! Ты спасать меня будешь? — заворчала я.

Костя принёс из машины домкрат и вызволил меня, с лицом в кровавую сеточку, из плена. Котёнка мы тоже выудили и посадили эту дикую зверюгу в коробку.

— Да он прошмыгнул в квартиру, когда я возвращалась из магазина. А за ним сразу Дружок. Вот я и… — объяснила я.

— Ты же понимаешь, что мы не можем оставить котёнка себе? — спросил Костя.

— Я и не собиралась, — буркнула ему и провела ладонью по лицу, которое начало чесаться.

Я прошлась по всем квартирам в подъезде и узнала, что животина никому из соседей не принадлежит. Значит, подкинули.

Дом для дикой котейки нашёлся тем же вечером.

Далеко идти не пришлось. Елена Николаевна сжалилась над животиной, а Гуля пообещала, что будет заботиться о кошке, как о родной.

На том и порешили, и обмыли это дело чаем с тортиком, в то время как питомец сделал новоиспечённым хозяевам вонький «сюрприз». Угадайте где? Под ванной!

Две тысячи одиннадцатый год стал годом свадеб.

Эстафету открыли Таня с Димой, которые поженились в марте. Меня назначили подружкой невесты, хотя я до сих пор не очень-то понимаю, в чём заключалась моя роль.