– Что, Поттер, нравится моя шлюшка? Это ты еще не видел, что он способен принять, – при этих словах начальника аврората юноша едва уловимо вздрогнул. Однако тут же целиком забрался на стол, вставая на колени и отпячивая задницу, как приглашающая к спариванию сучка. – Эй, Тоби, хочешь, тебе наш Великий Герой вставит?

– Да, господин, – ответил Тоби, ложась на столе так, что кровоточащая рана в его заднице оказалась как раз на уровне паха все еще не пришедшего в себя Гарри.

– Э нет, не так сразу. Сначала продемонстрируй нашему гостю третий номер, – приказал Кинтер. Парнишка снова целиком забрался на стол, прополз до его дальнего конца и из одного из ящиков вытащил… Гарри непонимающе рассматривал странный предмет в его руках. Продолговатый, по всей длине покрытый довольно крупными острыми пупырышками, он больше всего напоминал огурец. Только черный и гораздо более крупных размеров, в своем обхвате вполне сопоставимый с запястьем руки крупного мужчины.

А Тоби меж тем в очередной раз распластался на столе. Так, чтобы его задницу было одновременно хорошо видно и Гарри, и Кинтеру.

– Давай! – скомандовал начальник аврората, и юноша послушно приставил предмет к своему так и не закрывшемуся анусу. И если раньше Гарри был поражен тем, насколько широк задний проход парня, сейчас он пришел в ужас от его узости. Неужели эти извращенцы и в самом деле предполагают запихать это огромное нечто в столь узкое отверстие?! Да Беллатрикс Лестрейндж со своими круциатусами и та не подвергала людей столь изощренным пыткам!

Гарри избавился от владевшего им оцепенения, и рванул в сторону Тоби, желая остановить его, не допустить подобного самоиздевательства. Однако сдавленный крик юноши показал ему, что он опоздал. Огромный искусственный фаллос уже был вставлен в кошмарно развороченную рану. Пока еще не на всю длину, но все же… Гарри почувствовал, как новая волна тошноты подступает к его горлу. Молодой аврор зажмурился и попятился от хрипящего, бьющегося в судорогах боли Тоби.

– Ну же, Поттер, давай, выеби его! – услышал он слова Кинтера и, открыв глаза, неверяще посмотрел на начальника аврората. Посмотрел впервые с того момента, как направил на него палочку. Лучше бы он этого не делал! Обездвиженный ступефаем, Кинтер так и стоял все это время без штанов, с воинственно эрегированным членом. На его животе, бедрах, темных волосках в паху багровели разводы уже начавшей подсыхать крови Тоби. Но страшнее всего выглядели его глаза – наполненные животной похотью и откровенным наслаждением, испытываемым им от неутихающих криков боли любовника. – Нет?.. – выражение глаз Кинтера, когда он встретился взглядом с Гарри, неуловимо изменилось. Стало еще более хищным, голодным. – Ну и замечательно – ты гораздо лучше будешь смотреться на столе, с моим членом в заднице. Да и Тоби, думаю, тебя оттрахать не откажется.

– Что?!

– Будь хорошим мальчиком, Поттер, сними с меня заклятие, раздевайся и лезь на стол.

– Пошел ты! – хотя Кинтер и был обездвижен, Гарри инстинктивно выставил перед собой палочку и, пятясь, отступил к двери. Он и забыл уже, зачем приходил в кабинет начальника аврората. Сейчас для молодого человека главным было оказаться как можно дальше от этих двух маньяков.

– Беги, Поттер, беги, – рассмеялся над его отступлением Кинтер. – Только имей в виду: рано или поздно ты все равно окажешься подо мной. И чем дольше будешь бегать, тем больнее тебе тогда будет.

***

Лишь только дверь кабинета Кинтера захлопнулась у Гарри за спиной, молодой аврор сорвался на бег и не останавливался, пока не оказался на улице. Нет, он вовсе не боялся погони – каким бы отморозком Кинтер ни был, он едва ли осмелился бы в открытую напасть на Победителя Волдеморта. Просто после всего увиденного Гарри охватила такая буря эмоций – настоящий шквал – что он нуждался хотя бы даже в такой физической разрядке.

Однако и холодный осенний вечер далеко не сразу оказал на молодого человека успокаивающее влияние. Гарри и не заметил, как пробежал чуть ли не пол Лондона, и неожиданно для самого себя оказался в одном из многочисленных городских парков.

Наверное, было уже около девяти часов вечера (а может, даже и десяти – Гарри в этот момент совершенно не чувствовал времени), и пока молодой человек шел по аллеям парка, ему не встретилось ни одного прохожего. Идеальное место для размышлений, особенно, когда абсолютно не хочется идти домой.

Домой. Еще несколько часов назад, употребляя это слово, он подразумевал жилище Снейпа. Человека, который не отрицал, что является геем. Перед мысленным взором Гарри тут же возникла картинка того, как яростно Кинтер вбивал свой член в анус Тоби. Омерзительно. Тошнотворно. Совершенно не возбуждающе. И как только подобное может кого-то привлекать?! Нет, как такое может нравиться Снейпу?! Образованнейшему, умнейшему человеку. Любящему оперу интеллектуалу. Хотя… Не даром же его в Хогвартсе все считали садистом. Да Гарри и сам бы ничуть не удивился, узнай он об этой грязной страстишке зельевара до Победы.

Поразительно, но когда накануне днем Рон рассказал ему об ориентации Снейпа, молодого человека обеспокоило только то, что предполагаемым любовником Мастера Зелий оказался Малфой. Теперь же, воочию убедившись в том, насколько противоестественны сексуальные отношения между двумя мужчинами, Гарри чувствовал себя преданным. Ему казалось, что он никогда больше не сможет нормально общаться со Снейпом. Даже просто смотреть на него без отвращения. А ведь ему с этим педиком жить! Подумать страшно, что может сделать с ним зельевар, если… Нет! Об этом нельзя даже думать!

Гарри устало опустился на одну из расставленных по всему парку скамеек и только тут заметил, что до сих пор сжимает в руках папку с делом погибшего аналитика. А ведь ее и из Архива-то нельзя было выносить – не то, что из здания аврората. За подобное нарушение Кинтер его и в Азкабан упечь может. Особенно после сегодняшнего! И как его только угораздило настолько не вовремя заявиться в кабинет начальника? Да еще и напасть на него!

Тут Гарри вспомнил, в каком именно положении оставил Кинтера – обездвиженного, без штанов. Эх, если бы еще у Тоби не было палочки… Молодой человек не выдержал и нервно расхохотался, представляя себе реакцию коллег, если бы те нашли начальника в таком состоянии. Прощальную угрозу матерого аврора Гарри отчего-то всерьез не принял.

Зато его подпись в деле погибшего аналитика была чем-то более чем серьезным. И самый простой путь для разъяснения ее значения – спросить у самого Кинтера - был теперь для Гарри недоступен. Что ж, можно, конечно, еще попытаться поговорить с кем-нибудь из бывших Упивающихся. Из тех, кто при Волдеморте не входил в Ближний Круг, но метку на предплечье имел.

Мерлин! До чего же в парке стало холодно! Гарри зябко передернул плечами, с сожалением вспоминая об оставшемся в Архиве теплом плаще. Был бы он сейчас с ним, можно было бы и ночевать остаться на этой гостеприимной скамеечке. А так – придется аппарировать в тупик Прядильщиков в надежде не застать зельевара дома.

Аврор неохотно поднялся на ноги и тут же почувствовал какое-то едва уловимое движение за спиной. Волоски на всем его теле встали дыбом, интуиция просто заверещала о надвигающейся опасности. Гарри начал разворачиваться, но было уже поздно. Не успел он даже увидеть нападавшего, как все его тело скрутила сильная боль, а перед глазами потемнело. Последней мыслью молодого человека, прежде чем сознание покинуло его, было: «Я и без плаща не вернусь домой».

========== Глава 12 ==========

Обычно люди, подвергшиеся оглушающим заклятиям, приходили в себя медленно и даже после того, как их сознание прояснялось, какое-то время еще чувствовали вялость и общую усталость организма. Гарри же очнулся как-то вдруг, сразу ощущая ясность мыслей и готовность действовать. Больше того, такого наплыва энергии у него не бывало уже давно. Пожалуй, это его состояние больше всего походило на то, что молодой человек испытывал в первые дни после их с Джинни свадьбы, когда просыпался по утрам и чувствовал себя абсолютно выспавшимся и отдохнувшим. Готовым безо всякой магии переносить горы и сворачивать реки. Впрочем, тогда это объяснялось простым человеческим счастьем. Сейчас же, после пропущенного нападения, подобный прилив сил выглядел более, чем странно.