В этот самый момент появилась миссис Блэк - не Вальбурга, а её невестка - и со смехом взяла на себя ответственность, сказав, что жилье было уделом матери невесты, за что Эмма была благодарна. Похоже, Беллатриса взяла на себя ответственность угрожать любому, кто сказал, что не сможет приехать на свадьбу, поэтому все выглядело так, как будто это будет аншлаг. Люциус иногда приходил, чтобы помочь выбрать группу, еду и расписание рассадки, но в остальном он был очень занят работой. Его босс согласился дать ему две недели отпуска на медовый месяц, но, похоже, он хотел, чтобы Люциус успел выполнить всю работу до этого.

Хотя дни пролетали с большой скоростью, вечером Нарцисса всегда уделяла пару часов планированию свадьбы. После обеда, в который иногда входили мистер и миссис Блэк, но чаще всего нет, поскольку они уезжали на задания, которые Нарцисса давала им утром, Нарцисса и Эмма всегда сидели в библиотеке с чашкой чая, исследуя, как починить волшебные часы. Конечно, они могли бы отнести их к ювелиру, но никто из них не предложил эту идею и не чувствовал, что это действительно что-то исправит.

Вместо этого они попытались сделать это по-маггловски. Или настолько маггловски, насколько могли. Они складывали части вместе как можно лучше, используя магию, чтобы соединить вместе более сложные части. Нарцисса никогда не жаловалась на растущую стопку книг, которую Эмма складывала на стол, и никогда не предлагала бросить их на ночь. Иногда они говорили о воспоминаниях о Хогвартсе, иногда рассказывали друг другу забавные анекдоты, на которые у них не было времени в письмах. Чаще всего они работали в уютной тишине. Редко Эмма говорила о своей матери, но каждый раз Нарцисса была терпеливой и внимательной.

Честно говоря, хотя она и не позволяла Эмме увидеть это, она боялась каждый раз, когда Эмма поднимала эту тему. Не было подходящего способа действовать, чему она научилась, пытаясь утешить Люциуса, когда Абраксас Малфой умер - по иронии судьбы от той же болезни - пять лет назад. Это произошло вскоре после того, как они собрались вместе, и это больше всего помогло им сблизиться. Нарцисса раньше чувствовала себя виноватой за то, что она использовала болезнь отца Люциуса, чтобы сблизиться с ним, но после множества заверений теперь она лишь время от времени чувствовала лёгкие уколы.

Иногда Эмма не появлялась вовремя, будь то утром или днём. Однако Нарцисса никогда не злилась, даже если у неё было на это право. Она знала, что младшая девочка более чем компенсировала это за три вечера, которые ей приходилось работать в больнице. В первый раз, вернувшись домой, она обнаружила аккуратно сложенный свадебный журнал с разноцветными заметками, приклеенными по бокам, сгруппировав их по темам. Даже если бы Эмма не заснула за столом с пером в руке, она бы знала, что это работа не домашнего эльфа. С тех пор она чувствовала себя виноватой из-за того, что оставила девочку одну, но её родители заверили её, что они будут там какое-то время. Они жили в коттедже на краю своего земельного участка, утверждая, что причудливой сельской местности им было более чем достаточно.

Этот вечер начался почти так же, как и любой другой, они сидели молча и работали над часами, когда сова постучала в окно - частое явление в те дни. Нарцисса пересекла комнату, чтобы впустить её, позволив сове отдохнуть на скамейке у камина, пока она читала записку.

— О, нет, - вздохнула она. — Они все из белых орхидей. Видимо, недавно была ещё одна свадьба, на которой просили те же цветы.

— Что? - спросила Эмма, возмущённая за свою подругу - Но в том магазине их должно было быть в бесконечном количестве! Вот почему мы пошли туда!

— Я знаю, - грустно сказала Нарцисса. — Думаю, мне придётся выбрать что-нибудь из этого списка, хотя это не выглядит особенным.

— Нет! – Эмма сказала слишком громко, тем самым заставив Нарциссу вздрогнуть. — Это твоя свадьба. И у тебя она первая и последняя. Если ты хочешь орхидеи, то у тебя будут орхидеи! Твои родители не платили за другие цветы! Я иду туда прямо сейчас, чтобы высказать им все что о них думаю.

— Нет, Эмма, ты не можешь, - Нарцисса схватила её за руку, в которой Эмма уже зажала зеленый порошок. — Уже половина десятого. Я не против сходить туда, но лучше это сделать завтра утром.

— Но это несправедливо! Нам сказали, что у тебя будут белые орхидеи! Обещали! – теперь у Эммы на глазах стояли слезы.

Нарцисса начала думать, что, возможно, дело вовсе не в цветах.

— Я поговорю с мамой, обычно у неё есть много хороших идей.

— Это не нормально, - без энтузиазма ответила Эмма, но снова опустилась на свое место, вытирая пару случайных слез, когда она думала, что Нарцисса не смотрит.

В последнее время она расстраивалась из-за самых случайных вещей. Однажды миссис Блэк спросила Эмму, чем её родители зарабатывают на жизнь, и она расплакалась, к большому недоумению пожилой женщины. Этой ночью ей пришлось свернувшись калачиком в своей комнате, как в ночь на день рождения Алекто, чтобы жалобно рыдать в ночи. В такие моменты ей почти хотелось, чтобы Регулус был рядом, чтобы заботиться о ней, а затем ругала себя за её эгоизм. У Регулуса были свои проблемы. Этим летом она еще даже не написала ему не одного письма, чувствуя, что ей не о чем сказать, что звучало не слишком поверхностно.

— Как насчет того, чтобы я приготовил нам чашку чая? - спросила Нарцисса, врываясь в мысли Эммы.

Она мрачно кивнула, пытаясь взять себя в руки. Прошло уже два месяца, она должна уже привыкнуть к зияющей дыре в груди. Не помогало и то, что молчание её отца, казалось, усиливало тоску пустоты. Нарцисса сказала, что он все еще находится в камере содержания, но его ситуация, похоже, стабилизировалась.

Другая сова появилась рядом с первой, столкнув её с насеста, прежде чем присесть у камина. Только когда Эмма сняла пергамент с её хорошо натренированной ножки, она поняла, что знает эту сову. Его гладкое черное оперение и изогнутый клюв принадлежали никому иному, как сове Люциуса Малфоя, жениху Нарциссы.

— Нарцисса!

— Что не так? - сразу же спросила Нарцисса, забеспокоившись.

Эмма помахала пергаментом в воздухе. Нарцисса схватила его и открыла. Эмма забеспокоилась.

— Что там такое? - спросила она, гадая, что могло пойти не так, чтобы Люциус обратил внимание на подготовку к свадьбе.

— Это Люциус, - сказала Нарцисса бессмысленным голосом. — Он придет сегодня к обеду и предупреждает нас, что привезёт своего шафера.

Это вызвало интерес Эммы. Люциус какое-то время не выбирал себе шафера, и всем было интересно, кто это мог быть. Никто не мог представить Эйвери на свадьбе, и, кроме того, они с Люциусом, похоже, больше не ладили. О Рудольфусе Лестрейндже не могло быть и речи, поскольку ему нужно было какое-то время залечь на дно. Члены Ордена заметили его, и не потребовалось гения, чтобы понять, что на этой громкой свадьбе будут шпионы.

— Кто…

Прежде чем приговор был даже произнесен, камин вспыхнул зеленым. Взмахом палочки Нарцисса сложила книги и детали часов, отправив их обратно в шкаф, где они и должны были быть. К тому времени, как Люциус вошёл, гостиная была безупречной. Он едва успел поцеловать свою будущую невесту, как снова вспыхнул зеленый свет. Глаза Эммы сразу же обратились к огню, только чтобы увидеть, как кто-то, кого она очень быстро узнала, поправляет свою черную мантию и длинные волосы.

— Северус, - коротко кивнула она.

— Эмма, - ответил он столь же коротко.

Она должна была отдать ему должное за то, что он не стал называть ее Поттером. С другой стороны, возможно, эта насмешка была предназначена исключительно для ее брата, теперь, когда её приняли в Темный Круг. Она на короткое время задалась вопросом, почему он никогда не удосужился использовать такие же творческие обзывания, как «Нюньис» к Мародерам. Он подошел к ней, и, прежде чем она это заметила, они сердечно пожали друг другу руки. К счастью, его ладони были намного чище, чем волосы.

— Могу я представить Северуса Снейпа, моего шафера, - без необходимости объявил Люциус. — Я подумал, что с этого момента мы могли бы обедать вместе, лучше узнать друг друга. В конце концов, я хочу назвать его крестным отцом наших будущих детей. Как думаешь, скоро мы станем родителями?