Эмма поднялась на ноги, игнорируя острую боль, которая пронзила её лодыжку. Она не думала о боли. На самом деле девушка её почти не чувствовала: её разум был чист, поскольку весь мир сейчас сводился к ней и её цели. Она едва почувствовала, как заклинание «Флиппендо» толкнуло её обратно к стене, но позже вспомнит, как легко она сказала собственное.

— Круцио!

Эмма вытянула руку, чтобы не потерять равновесие, но все её мысли были сосредоточены на Непростительном заклинании. Прежде всего она использовала это заклинание, потому что сомневалась, что Амикус сможет противостоять ему. Девушка вложила в него всю боль и разочарование, чтобы продержать заклинание двадцать секунд. Не желая рисковать и поворачиваться к парню спиной, она закрепила результат, бросив простое, но эффективное заклинание Петрификус Тоталус. Только тогда Эмма расслабилась и посмотрела на Волдеморта «мёртвыми» глазами. Она слишком устала, чтобы беспокоиться о последствиях своих действий.

— Счастлив теперь? — дерзко сказала слизеринка. Джеймс мог бы ею гордиться.

— Как ты смеешь так говорить с Тёмным Лордом? — бешено начала Беллатриса.

— Нет, — Волдеморт протянул ей руку. — Выйдите, я хочу поговорить с мисс Поттер наедине.

Пожиратели Смерти вышли, и лорд Волдеморт подошёл ближе.

— Мантия твоя, если ты этого хочешь. Но у меня есть более подходящая награда. Если ты поддержишь меня, я научу тебя волшебству, о котором другие волшебники могут только мечтать. Но пока ты ведёшь себя как школьница — ты бесполезна. Ты должна научиться контролировать свои эмоции, иначе они станут препятствием для способностей. — Пауза. — Эйвери! — он позвал семикурсника, который был за дверью.

— Да, мой господин? — уважительно спросил тот не сводя глаз.

— Сопроводите мисс Поттер обратно на Площадь Гриммо. Передайте Блэкам моё почтение: они должны гордиться своими детьми. И Эмма, — запоздалая мысль пришла к нему, — Эйвери дал слово, что тебе можно доверять. Не заставляй меня в этом сомневаться, иначе будут… последствия.

Эйвери шумно сглотнул. Когда Эмма, хромая, слишком медленно выходила из кабинета, он легко приобнимал её, будто она была ребёнком. Коридор сейчас пустовал. Эмма задалась вопросом: как долго она была в кабинете?

— Тебе лучше запомнить эти слова, Поттер, — предупредил Эйвери. — Мой отец и я рисковали ради тебя.

— Почему? — спросила она. Всё было бы по-другому, если бы она была яростной ненавистницей магглов или всеми силами выступала за чистокровных. Более того, её брат — гриффиндорец.

— Мой отец думает, что твоя семья может иметь огромное влияние на мышление волшебников. Они выходцы из уважаемых чистокровных семей, но в молодости оставались нейтральными во время борьбы с Гриндевальдом, да даже сейчас ничего не сказали. Лично я не слепой. Твой брат — один из лучших волшебников нашего поколения, и он, кажется, единственный, кто может контролировать Блэка. И, кроме того, — он подарил ей одну из его редких улыбок, — я никогда не видел, чтобы кто-то использовал Проклятие Жука. До тебя. Нам говорили, что оно вышло из использования.

Они вошли в бальный зал, где Регулус и Рабастан болтали в углу. Блэк их заметил и подошёл. Эмма чувствовала себя немного неловко, когда её держали как ребёнка, но понимала, что её нога больше не выдержит даже малейшего давления.

— Эмма? — спросил он, выглядя взволнованным. — Что, чёрт возьми, ты с ней сделал? — выкрикнул Регулус, поворачиваясь к Эйвери. Его серые глаза потемнели от гнева.

— Расслабься, — невозмутимо ответил тот. Он передал Эмму Регулусу, словно она была вещью. — Она не может идти, но она выиграла дуэль. Убедись, что с твоей лодыжкой будет всё в порядке. На следующей неделе, во вторник, у нас тренировка, — он подмигнул ей, и гнев Эммы на него испарился.

— Я бы хотел, чтобы ты лучше заботилась о себе, — упрекнул девушку Регулус, направляясь к камину и касаясь её распухшей щеки. — К твоему счастью, Кричер знает несколько целительных заклинаний.

— Ауч! Просто отведи меня домой, — сказала Эмма сердито.

***

— Значит, ты прошла посвящение? — спросил Регулус, пока Кричер намазывал лицо Эммы различными кремами и мазями.

Они были в комнате Регулуса, так как тот не хотел уходить, пока не убедится, что с ней всё в порядке. Это также был их первый нормальный разговор с тех пор, как Эмма ему солгала. В данный момент его беспокойство перевешивало его разочарование. Эмма поняла, что тоже относилась к нему холодно, вина заставляла её выставлять барьеры. «Я должна перестать вести себя так оборонительно», — подумала она.

— Откуда ты это знаешь? — Эмма ответила вопросом на вопрос. Возможно, не сегодня.

— Мои родители взяли меня на Рождественские каникулы, — ответил он с презрительной улыбкой. — Они хотели, чтобы я произвёл хорошее впечатление. А Эйвери — чтобы я рассказал Тёмному Лорду о твоём Проклятии Жука.

— Я думала, ты хотел стать Пожирателем Смерти, — нахмурилась Эмма, игнорируя упоминание Миллера. Стремление Регулуса основать мир, в котором волшебники правили бы магглами, было одной из тем, о которых он мог спокойно говорить. Эмма никогда не уставала слушать об этом. Это было одной из тех вещей, что их сближали: нечто среднее между двумя крайностями.

— Да, хотел, но… — Регулус вздохнул. — Просто они так борются за чистоту. Я хочу изменить ситуацию: конец пакта о секретности, места для жизни магических существ, права для домовых эльфов, — он указал на Кричера, который засиял при его последних словах. — Я имею в виду, что, конечно, я бы ни за что не связался с магглорождёнными, но для моих родителей это значит гораздо больше, чем для меня. Я бы просто хотел, чтобы они перестали…

— Сравнивать тебя с Сириусом? — закончила Эмма, вспоминая разговор со своим братом.

— В точку. Я должен был завоевать их любовь, заслужить уважение. Сириус, чёрт возьми, делает всё, что захочет, а они всё ещё прощают его. Я уверен, что, если бы я сделал хоть половину из того, что сделал он, меня бы уже давно выжгли из гобелена, — он закатил глаза. — Сириус не понимает, как много ему позволяют.

Эмма хмыкнула в ответ, не зная, что ответить. Девушка не хотела разбить тонкий лёд, по которому шла.

— Так или иначе, — сказал парень, потерянный в своих воспоминаниях, — Тёмный Лорд думает, что я предан ему. Он думает, что я как Беллатриса.

— А на самом деле? — спросила Эмма.

— Ты шутишь? — Регулус рассмеялся. — Не важно, какой ценой, но он установит свою власть. И это будет лучше и для магов, и для магглов. Тебе их немного жаль, не так ли? Я имею в виду магглов. Они не знают о магии. Я не думаю, что они смогут нормально жить без этого незнания.

— Мне больше жалко сквибов, — сказала Эмма. — Они знают, что такое магия, но не могут её использовать, — девушка вздрогнула. — Я бы это ненавидела. Не знаю, что бы я делала.

Некоторое время они сидели в тишине, даже после того, как Кричер исцелил раны Эммы.

— Тебя не пугает то, что лорд Волдеморт будто способен читать мысли? — нерешительно спросила Эмма. — Он будто смотрел мне в душу.

— Тёмный Лорд владеет Легилименцией, и Беллатриса учит меня Окклюменции с тех пор, как тоже начала ею владеть, — объяснил Регулус, а потом добавил: — Тебе тоже нужно научиться, если ты захочешь присоединиться. Если тебя можно прочитать — тебя можно использовать. Твои чувства делают тебя уязвимой.

Эмма вспомнила слова Волдеморта о контроле над своими эмоциями. Это правда. То, что не задевает тебя — не ранит тебя. Поэтому Регулус всё прячет в себе? Я знаю, что он заботится о своих друзьях. Я уверена, что Рабастан тоже.

— Я просто переживаю, что не смогу… — сказала она, пытаясь раскрыться, потому что он сделал это. — Джеймс — самый смелый в нашей семье. Наверное, поэтому он в Гриффиндоре. Кроме того, я… Мои родители действительно против Волдеморта, и я не уверена, что могу пойти против них, даже если это поможет волшебникам. Это так запутанно: даже если я знаю, что я должна сделать — я просто не могу. Это ужасно. Я бы очень хотела, чтобы они поняли.