— Энтони? — спросил Слизнорт, слегка сбитый с толку.

— Энтони Нотт, сэр, — объяснила Люсинда. — Он был тем, в кого кинули проклятие, разрушающее кости.

— Ах да, молодой Загонщик, — кивнул Слизнорт. — Как у него дела?

— Очень хорошо, благодаря вам, сэр. Вообще-то, это для вас сделали домашние эльфы, — она открыла коробку, чтобы показать кристаллизованный ананас внутри. — Они сказали, что вы очень любите такое угощение.

— Совершенно верно, моя дорогая! — Слизнорт весело прогремел, забрав коробку у Люсинды и тут же сунув кусочек фрукта себе в рот. Эмма и Регулус обменялись торжествующими взглядами.

— Как ты думаешь, мы достаточно вложили? — шепотом спросила Эмма Регулуса, наблюдая, как Слизнорт уходит, насвистывая веселую мелодию.

— Достаточно, чтобы вскружить ему голову, — уверенно ответил Регулус. — К тому же зелье простоит ещё до Рождества. Если это не сработает, думаю, я буду настолько впечатлен, что это может стоить пыток Тёмного Лорда.

— Не говори так, — тут же прошипела Эмма, и Регулус замолчал, извиняясь.

Они двинулись вперед, когда Люсинда попятилась, её часть плана была выполнена. Эмме оставалось только надеяться, что Барти добился такого же успеха.

Ей не было нужды волноваться.

Появилась профессор Вектор, смущенно остановившаяся возле статуи одноглазой ведьмы. За реакцией Слизнорта было почти комично наблюдать, но Регулусу и Эмме удалось сдержать что-то более громкое, чем ухмылка. Их учитель зелий сделал величественный размахивающий жест шляпой, при этом низко поклонившись. Высокая ведьма выглядела немного сбитой с толку, но нерешительно ответила.

Эмма знала, что Барти преуспел в своём задании, когда Слизнорт жестом велел Вектор пройти по коридору в подземелья, где он провел большую часть четырех часов, слушая её рассказ о важности арифмантики в зельях, и согласился помочь ей в эксперименте. Поскольку наказанием слизеринской команды по квиддичу было чистить котлы каждую субботу, Слизнорт переносил их наказание на тот вечер или на следующее утро, в зависимости от того, как долго Вектор будет находиться в подземельях.

По крайней мере, таков был план.

***

— Сработало! — взвизгнул Рабастан, прыгая вокруг статуи одноглазой ведьмы.

Во время обеда Барти вызвали к столу учителей, чтобы узнать об изменении графика их наказания. МакГонагалл выглядела так, будто хотела поспорить, но её губы снова сжались, когда Барти сразу же спросил, когда будет наказание. Эмме показалось, что она даже заметила намек на одобрение.

«Этот мальчик станет старостой через два года», — подумала она, глядя на пятикурсника, болтающего с Регулусом.

— Все здесь? — спросила она, оглядывая небольшую группу студентов перед ней. Было трудно запомнить их всех, но она не хотела, чтобы ни один из них был наказан под её присмотром.

Регулус быстро пересчитал головы. В отличие от бывшего капитана по квиддичу, он действительно знал всех в общежитиях Слизерина, а затем и некоторых. И это была не просто фигура речи. Он знал каждого по имени, знал их стремления, их истории. Младшие ученики смотрели на него снизу вверх и сияли от гордости, когда Регулус вспомнил их имена. Эмма подумала, что именно это в первую очередь привлекло Барти к Регулусу. В любом случае, она была рада, что пятый курс был на их стороне.

Когда её парень кивнул, Эмма взглянула в коридор, но там никого не было — большинство либо уже ушли в Хогсмид, либо к этому моменту отбывали наказание.

Она открыла не такой уж секретный проход и жестом пригласила Рабастана прыгнуть внутрь и помочь другим. Как только последний из их группы — Мальсибер-младший — исчез в проходе, Эмма мельком увидела лицо Регулуса: брови нахмуренные, кожа бледнее, чем обычно, страх и гнев боролись за господство на его чертах. К тому времени, как она все это обработала, его уже не было видно.

Нахмурившись, Эмма вошла в проход, закрывая его за собой.

Пока она шла через подвал, Люсинда вызвала шум в самый нужный момент снаружи, наложив заклинания Отключения на всех, кто был в поле зрения из-под мантии-невидимки, — Эмма обдумывала поведение Регулуса. Она подумала, не видел ли он, чтобы кто-то спускался по коридору, но тут же отбросила эту мысль.

Те несколько раз, когда она видела его по-настоящему испуганным, можно сосчитать по пальцам. Было время с Великанами, когда они оба думали, что умрут. Было время, когда он думал, что Министерство собирается преследовать Эмму, когда они сломали руку аврора. В горящем доме было время, когда она, Регулус и Рабастан спрятались в развалинах, чтобы избежать пленения во время своего первого набега. Было время, когда Рабастан без слов пропадал более двух недель летом, и они считали его мертвым или, что ещё хуже, взятым в плен. И, наконец, однажды он попросил её выйти за него замуж.

Она оглянулась на него, но он был в своей бесстрастной маске, его челюсть, возможно, поставлена ​​больше, чем обычно, но это могло быть просто опасением, что его поймают. Понимая, что она снова хмурится, Эмма попыталась смягчить свое лицо. Они были почти на месте встречи.

***

— Милорд, — сказала Эмма, низко поклонившись. Её голос казался хриплым, хотя многие голоса Пожирателей смерти были наполнены эмоциями, когда они сталкивались с Тёмным Лордом.

Чувство облегчения захлестнуло её, когда она заняла свое место, даже не обращая внимания на ухмылку, которая сверкнула в её сторону. Алекто там не было, но это могло быть потому, что её послали на миссию. Не всем нужно было присутствовать для брендинга, но Эмма просила об этом, как и Рабастан и Регулус. Все они считали своим долгом быть рядом с Барти, когда он получит метку. Они не описали боль, и это не имело бы значения, если бы они рассказали. Тёмная Метка не была для слабонервных, и если бы боль могла оттолкнуть его, ему бы не оказали эту честь.

У Эммы была вторая причина заняться брендингом. Тёмный Лорд всегда знал, что сказать, чтобы смыть её сомнения, отбрасывая тень её сомнений на пылающий свет. Он понимал её так, как, казалось, никто, кроме Регулуса, не понимал, и хотя они никогда не упоминали об этом, она знала, что Регулус чувствовал то же самое.

Дрожь возбуждения, которую она почувствовала, когда он заговорил, выброс адреналина, который наэлектризовал её тело, когда он описал новый мир, — все это стоило битвы. И у Эммы было больше сомнений, чем когда-либо прежде.

Да, Тёмный Лорд был устрашающим, но могущественным. Иногда нужно было заставить мир увидеть свет. А когда война закончится, остальные поймут, что это было для общего блага. По крайней мере, таков был план. В последнее время Эмма задалась вопросом, верит ли она в этот план.

Прежде чем она узнала об этом, брендинг был закончен. Были отмечены Барти и шестикурсница Рэйвенкло по имени Роули. Двое других из Рейвенкло и Мальсибер-младший получили тяжелые мантии из нежнейшего шелка. Напоминание о весе, который они несли на своих плечах, а также о том, как Тёмная Магия, казалось, подошла им, как перчатка, если только вы впустите её.

Тёмный Лорд подозвал её вперед, и Эмма, потрясенная, поняла, что это был первый раз, когда она была на собрании после Рождества. Комок желчи поднялся к её горлу, но она заставила его отступить, когда опустилась на колени в середине круга.

— Мне сказали, что ты испортила веселье Беллы во время ловушки для авроров? — мягко спросил он, но она запомнила не тот очаровательный голос. Легкий свистящий звук его «с» превратился в змеиное шипение, обещание боли.

— Да, милорд, — ответила Эмма, запрещая себе заикаться. — У нас не хватало времени, и авроры поймали бы нас на открытом месте. Я не собиралась рисковать жизнью ради простого маггла, — она выплюнула это слово со всей возможной злобой, её гнев на ситуацию помогал ей.

— Ты видешь, Белла? — Волдеморт слегка повернул голову влево. — Не о чем было беспокоиться, — он снова повернулся к Эмме. — Я должен поздравить тебя с первым убийством, — небрежно сказал он. — В награду я ожидаю, что ты возглавишь набег на Хэнглтон в пасхальное воскресенье. Бери, кого хочешь.