Примерно в девять тридцать вечера, Регулус Блэк подошел к Лили Эванс в библиотеке. Он потратил полчаса на обсуждение плюсов и минусов этого шага, но, в конце концов, его любопытство и болезненное чувство необходимости знать взяли верх.

«Может, есть что-то, что оправдывает все это», — подумал он про себя.

Регулус имел представление о том, в чем на самом деле была сила Тёмного Лорда. Парень прочитал все книги по Темным искусствам в библиотеке Лестрейнджей. Он изучил все книги по Тёмным искусствам в библиотеке Блэков в нежном тринадцатилетнем возрасте, когда испугался, что неизвестное проклятие которым мать пытал его старшего брата, может его убить.

«И все же, ты, кажется, все равно оказался на её стороне», — случайная мысль отметила иронию ситуации. Его брат не мог стоять ближе двадцати футов от него, и все же его мать была вне себя от радости от перспективы, что Эмма наконец присоединится к их семье. Она поздравила Регулуса, как если бы Эмма была призом, который он выиграл на дуэльном соревновании, и хотя Регулус согласился с тем, что Эмма действительно была призом всей жизни, на победу которой он потратил половину своей жизни, он не думал, что Эмме понравится эта аллегория.

— Привет, — сказала Лили Эванс, перемещая стопки книг по столу, чтобы освободить место.

— Привет, — ответил Регулус, доставая эссе по трансфигурации, которое он специально сделал только на половину, ради этого момента.

Эмма. Это вернуло его к тому, почему он теперь сидел напротив Лили Эванс, девушки, с которой он едва перекидывался двумя предложениями во время патрулирования. Если бы только он мог доказать, что непоколебимая преданность Эммы делу имела недостатки, недостатки, которые он сам бы не заметил, если бы не промахи Темного Лорда и слова его брата.

Эванс была грязнокровкой, маглорожденной, кем-то, кто по статистике должен испытывать трудности в классе из-за отсутствия у неё волшебного воспитания и того факта, что она не могла попросить свою семью о помощи с заклинанием, а тем более, пойти в библиотеку на Косом переулке, чтобы делать любую летнюю домашнюю работу. Человек, который должен был испытать культурный шок на первом курсе и в результате стать более психически неуравновешенным, чем чистокровный. В конце концов, именно поэтому маглорожденных не признавали в Министерстве, не так ли?

И все же, та же Эванс превзошла всех в классе, даже Эмму, которая от природы талантлива в Чарах, даже Сириуса, который был талантлив в Трансфигурации, даже Регулуса, хотя у него была лучшая память из всех, кого он знал. Конечно, она много училась, но это не должно привести её к успехам в каждом классе.

И как только Регулус заметил аномалию, которой была Эванс, он начал наблюдать за другими. Гестия, Хаффлпафф, чью фамилию Регулус не знал, которая была достаточно хороша в зельях и древних рунах, что она продолжала делать их на уровне ЖАБА. Хелен Берк, Рейвенкло, с которой он в итоге стал партнером по зельям, была довольно остроумной и удивительно уравновешенной. К тому же она была старостой.

Поэтому, когда Эмма назвала Эванс ведьмой, удочерённой родителями-магглами, информацию, которую она получила от самого Тёмного Лорда, Регулусу стало любопытно. Гестию можно было сбрасывать со счетов; её мать была сквибом, так что технически её можно было считать полукровкой, поскольку она знала о магии.

Однако к двум маглорожденным, таким как Хелен и Эванс, нельзя относиться легкомысленно. Ему нужно было знать, была ли Хелен всего лишь чудовищным несчастным случаем или все статистические данные, на которых он основывал свои исследования и жизнь за последние шесть лет, были ложными. Действительно ли он выбрал тот самый ублюдский путь, который, по словам Сириуса, у него был? Действительно ли Распределяющая шляпа должна была отправить его в Гриффиндор несколько лет назад?

— Я могу тебе чем-то помочь? — вежливо спросила Эванс, держа перо над листом бумаги.

Регулус понял, что слишком долго смотрел на неё.

— Мне было просто любопытно, — сказал Регулус. — Ты когда-нибудь хотела, чтобы твои родители были волшебниками?

Зеленые глаза Эванса сузились. Она, не теряя времени, закрыла чернильницу крышкой и посыпала пергамент песком, чтобы ускорить процесс высыхания.

«Тяжелая тема», — заметил Регулус, запоминая реакцию в уме.

— Прости, если я сказал что-то не так, — быстро сказал он.

— Но меня внезапно поразило осознание того, что твои родители не должны знать ничего об этой войне, в которую мы оказались втянуты.

Под столом он скрестил пальцы. Следуя описанию Эммы отношений её брата с магглорожденными, он ожидал, что Джеймс поделится своими мыслями о том, что Эмма против Тёмного Лорда. А поскольку в настоящее время он состоял в отношениях с сестрой Джеймса, он надеялся, что Эванс сразу же сделает вывод, что у него должны быть похожие взгляды. В конце концов, он по большей части держался подальше от шалостей и проклятий, которым подчинялись маглорожденные.

Эванс заметно расслабилась, на её лице появилось застенчивое выражение. Регулус снова позволил себе вздохнуть свободно.

— Мне очень жаль, — сказала гриффиндорка, и её голос проникся теплом. — Я думаю, может быть, я сама немного предвзята. Мои родители ничего не знают о магической войне… я думаю, они могут захотеть забрать меня из школы, если я скажу им слишком много. Откуда такое внезапное любопытство?

Регулус помолчал пару секунд, желая, чтобы Эванс вела себя так, как надо. Хотя он никогда не признавался в этом, большинство людей рассказывали ему о своих секретах просто потому, что он был там, чтобы слушать в самом начале. Отчасти это произошло потому, что он приобрел репутацию хранителя секретов.

Как только он собрался прямо спросить, удочеренна ​​ли она, глаза Эванса приняли отстраненное выражение, которое он сразу узнал. Он быстро закрыл рот, придавая лицу нейтральное выражение.

— Думаю, это хорошо, что моя сестра так и не попала в Хогвартс, — размышляла она, удивив его своим откровением.

— У тебя есть сестра? — спросил Регулус прежде, чем он смог остановиться.

«Эмма когда-нибудь упоминала об этом?» — подумал он, ломая себе голову.

— Ага, Петуния, — горько улыбнулся Эванс. — Мы ладим примерно так же хорошо, как ты и Сириус. С тех пор, как я нашла её письмо с вопросом, может ли она приехать в Хогвартс, я сделала ошибку, спросив её об этом. Она очень горда. С того момента магическое сообщество и все в нем превратились в уродов в её сознании.

— Как насчет твоих родителей? — спросил Регулус.

— Они, конечно, были в восторге, — сказала Эванс, её хмурый взгляд сгладился. — Каждый раз, когда я возвращаюсь, они задают мне всевозможные вопросы о заклинаниях, снадобьях и тому подобном. Думаю, возможно, поэтому Петуния так меня ненавидит — она ​​всегда была звездой семьи до того, как пришло мое письмо в Хогвартс. Я не знала и не понимала очень многое, в то время как Петуния запомнила все растения и каждый организм. Я должна была предположить, что она сдаст экзамен по биологии. Как бы то ни было, как только пришло письмо, Петуния уже ничего не могла сделать, чтобы приблизиться к чудесам магии.

— Думаю, вам обоим было тяжело, — сказал Регулус, зная теперь слова, которые нужно было сказать. — С учетом того, что ты мне сказала, я удивлен, что она даже признала, что ты её сестра.

— О, даже не думай, что она не пыталась! — Эванс засмеялась, зажав прядь своих длинных рыжих волос между пальцами и рассматривая её. Регулус заметил, что её веки отяжелели — верный признак того, что девушка расстроена, но она пыталась скрыть это, глядя вниз. — Однажды моим родителям позвонили из больницы и сказали, что девушка, назвавшаяся их дочерью, требует показать копии моего свидетельства о рождении. Мои родители поспешили привезти её домой и показали ей, что я действительно её сестра и что нельзя отречься от меня, к её большому разочарованию. Они очень разозлились, и я думаю, это хорошо, потому что теперь она меня игнорирует. Но это даже больнее, потому что, по крайней мере, она признавала меня раньше. Иногда мне хочется, чтобы я никогда не рождалась волшебницей, но я знаю, что никогда не смогу отказаться от всего этого.