— Что, ты думаешь, может произойти? Казнь? Нет. Объявление в бесчестии? Таких в истории много, но все доживали свой век. К тому же, нужно ещё хоть что-то доказать, а в Империи… В Империи моё слово имеет больший вес, чем её. И скоро будет иметь ещё больше веса. Только нужно дожить до этого момента. Осталось не так много.

Сперва запальчиво рьяно и с чувством говорила варг, почти рыча слова, а затем что-то изменилось, быть может, гнев и ярость перспектив сходили на нет, и сама зверюга успокаивалась, понимая, что особого вреда ей не смогут учинить, что всё поправимо. Под конец речь и вовсе стала нежной, певучей, почти, как песня соловья, правда очень низко берущего ноты и успевшего сорвать изрядно голос, раз песня его отдавала хрипотой.

— Пойми, Мари… Мне предстоит стать следующей Главой Службы Безопасности Империи. Этот пост — дело почти решённое, осталось доказать Элен, что я могу контролировать ситуацию, даже крайне нестабильную, а после будут новые возможности. Конечно, на брак я едва ли смогу повлиять и призываю не строить иллюзий на сей счёт, но могу обещать, что тебе она ничем не навредит, даже если узнает о нас.

Лана протянула руку вперёд. Эту тёплую нежную ладонь, ту самую, что всегда касалась с трепетом, ту самую, что бережно держала в седле, поддерживала и обнимала с любовью. Но сейчас девушка ожидала того немого согласия и подтверждения со стороны той, что была небезразлична. Ожидала её решительности, столь же сильной, что и собственная, будто говорила:

«Покажи мне на что ты готова пойти ради этих чувств. Покажи, на что ты готова ради нас».

И не с проста с уст варга сорвалось в конце выражения «нас», нет, больше Лана не считала девушек порознь, больше не имела такого понятия, как Лана и Мари. Здесь были они… Здесь было место только для одного единого. Целого.

Выслушав Лану, Мари поднялась с корточек и взглянула на варга.

— Я, если честно, совсем не волнуюсь за себя. Я волнуюсь за тебя. Лишь за тебя, — тихо-тихо прошептала Мари, осматривая из-под пушистых ресниц Лану.

Когда же варг протянула ей руку, магесса сразу же поняла всё по взгляду этих невероятных глаз. По телу прошёлся разряд тока. Её всю будто бы замкнуло в одном мгновении, а сердце, напротив, стучало, как в последний раз. Щёки моментально вспыхнули, охваченные пожаром красок. Все чувства смешались в одном — чём-то сильном, огромном, непостижимом, но необходимом. И среди них было счастье, яркое, как ослепляющий луч, тёплое, как чашка горячего какао в зимнюю стужу. Сейчас темноволосая сдерживала свои эмоции, но в душе Мари просто хотела броситься со слезами на глазах в объятия Ланы и расцеловать каждый миллиметр её мордашки.

Но всё же сдержав свои бурные эмоции и даже в какой-то момент слишком сильную любовь, Мари только улыбнулась. Брюнетка с напускной настороженностью посмотрела на руку Ланы, будто бы боясь оступиться, а после вновь взглянула в те голубые глаза, которые так манили. Мари подошла чуть ближе к девушке и взяла своей белоснежной ручкой руку той, кого не желала отпускать, и будто в подтверждении этого держала крепко, сжимая её.

На такие слова Мари глаза варга уже сами за себя говорили, выражая несдерживаемый блеск смеха. Но всё же речи удержались внутри, а вместе с тем Мари прижали к себе, когда девушка коснулась руки и сжала её ощутимо — так, что получалось прочувствовать силу каждого её тоненького аккуратного пальчика. И Лане нравилось это ощущение до мурашек, бегающих и тревожащих нервные окончания на спине.

В этот миг не было ничего. Ничего иного, кроме как тепла обоих тел, кроме как странного, спокойного уединения, такого доброго и успокаивающего, более спокойного, чем объятия сестры в одной кроватке в Цитадели в сестринской комнате. Ничего спокойнее, чем даже отдалённо вспоминающиеся чьи-то тёплые нежные руки, что баюкали в детстве, спокойнее, чем тот сладкий голос, что звучал тихо, ласково и по-родному. Как удивительно странно, как невероятно необходимо было это ощущение близости, как причудливо сплёлся узор судьбы, собрав всё это в маленьком хрупком создании с глазами ярче самого красивого цветка, с волосами темнее самой чёрной ночи.

И Лана задыхалась, казалось, полностью разучившись дышать в тот миг, когда почувствовала это самое глубокое чувство, почувствовала не в одной Мари, а в себе, ощущая два едва терпимых чувства одной природы, одной волны и одной силы. От невозможности выразить подобное варгу хотелось взвыть, но вместо этого девушка зарылась носом в смоляные локоны Мари, зажмурившись сладко, как не жмурилась даже после самого приятного сна.

— Нельзя так ярко чувствовать, милая моя голубка. Ты сведёшь с ума раньше, чем я смогу хоть что-нибудь понять, — хрипло отозвалась Лана сломавшимся от чувственности голосом, тоном явно попытавшись пошутить. На губах варга расцвела искренняя счастливая улыбка, простая, естественная, смягчающая резкие черты лица, как, впрочем, и характера. — Ничего не случится, пока это между нами… Только поверь, милая Мари, поверь и не думай ни о чём плохом, — так же глухо и скрипуче выговорила Лана, немного отдалившись, взяв возлюбленную за плечи, заставляя посмотреть в ясные глаза, как можно спокойнее.

В глубине синевы глаз раскрылось всё то же бескрайнее нежное тепло, нестерпимо большое, бесподобное. А варг не могла отвести глаз от рубиновых, таких же по цвету, как глаза супруги, но таких других, разных, как небо и земля. И в этих глазах воительница не видела угрозы, не видела повода сражаться и противиться, а просто желала утонуть, лишь бы только быть рядом.

Как только Лана прижала к себе Мари, та почти сразу ответно обняла девушку. Брюнетка запустила тонкие пальчики в пушистые волны волос и уткнулась смущённо носом в тонкую шейку варга, закрыв глаза и улыбаясь, словно маленький влюблённый малыш. С каждой новой прожитой секундой Мари обнимала всё крепче и крепче, а с каждой последующей ловила себя на том, что только острее желает быть ближе к ней. Быть с Ланой, любить такой, какая есть, касаться, даже если придётся всю жизнь скрываться. Но ведь ради любви можно рискнуть? Ведь это Она. Но только говорливая подруга преподнесла новую волну переживаний. Мурашки табунами пробежались по спинке до самого затылка, встревожив девушку. Этот низкий бархат, словно диковинный зверь мурчал, а не тихая речь, но это был варг — её милый, чарующий варг.

— Ничего не случится, пока мы будем друг у друга в сердце, пока мы будем помнить про наше обещание… — тихо проронила девушка. Так, будто бы говорила сама себе. — Всё будет хорошо, я знаю это, — Мари подняла взгляд к небесным синим далям и улыбнулась звериному блеску в глазах.

— Я буду рядом, чтобы не случилось. Я тебе обещаю, — темноволосая убедительно кивнула и ласково поправила выбившийся локон, заправив его за ушко. Щекоткой сыграла дрожь, а варг ручным котёнком поластилась к ладони.

В ответ Мари не прозвучало слов, их просто не было для того, чтобы описать то, что творилось внутри у девушки, как и то, что ощущала Лана к своей сказочной даме, что так самозабвенно доверилась варгу, выбрала её, несмотря на всё то, что выстроила судьба против их отношений. Лана растерянно вглядывалась в эти милые черты, такие родные, бесценные, теряясь в них, когда внутри всё горело огнём ярким и бесконечным. Сглотнув, варг неловко опустила взгляд на губы Мари, ощущая, как щёки наливаются кровью, как ускоряется и так беспокойный пульс. Как во рту пересыхает, а разум уже рисует ощущения нежной сладости уст.

«Но нет, нет, сейчас вовсе не время для поцелуев. Слишком рано» — приказала себе зверюга, прикрыв глаза, опустившись до ручки девушки, коснувшись её горячими губами и только, а после отдалилась, поспешно отступив в сторону к товарищу-коню.

— Прости, наверное, мне всё же стоит поспешить. Времени, что указано в письме, всего

двенадцать дней, и, думаю, чтобы добраться до пустошей, у меня уйдёт все семь дней, следовательно, в столице будет от силы день. Если не поспешу, то одна летучая мышка может попробовать полететь в демоновы пески, а тогда-то нам точно не будет никакого жития. Буду ждать тебя в Цитадели, или же встретимся в Пустошах.