— Скорпиус, — прошептала она.
Он поднял голову, сверкнув острыми клыками.
— Гермиона, — ответил он.
Голос был низким и тягучим. В животе у Гермионы закололо от возбуждения и волнения — и нельзя сказать, что ощущение было неприятным, — волоски на руках встали дыбом. Какой же она была дурой, думая, что сможет противостоять новоиспеченному магическому существу. Она не понимала, почему не чувствовала подобного к Драко, когда он околдовывал ее своим запахом. Но Скорпиус не применял к ней свою магию. Не сейчас, по крайней мере.
Он сделал шаг, и Гермиона замерла на месте, затем еще один — и она уже не могла дышать. Чем ближе он подходил, тем больше ей хотелось прикоснуться к нему. Он резко сдернул с нее одеяло, но Гермиона даже не шелохнулась. В его глазах было столько тягучего тепла и бесконечной нежности, что она просто тонула в этом омуте. Страх исчез. Тревога ушла. Она точно знала, чего хотела.
— Как… — голос сорвался и задрожал, когда Скорпиус провел пальцем по ее ключице. Гермиона не смогла больше выговорить ни слова, лишь надеясь, что он понял оставшуюся невысказанной часть вопроса.
— Отец годами принимал успокоительное зелье, — сказал Скорпиус хриплым голосом, и Гермиона скрестила ноги в ответ на возрастающее возбуждение. Он сделал глубокий вдох, прежде чем скользнуть рукой ниже, обхватив ладонью грудь сквозь шелковую ткань ночной сорочки, — чтобы справляться с одиночеством. Это помогало ему подавлять инстинкты и переживать боль от того, что тебя нет рядом. Он перестал пить зелье несколько недель назад, но какая-то его часть осталось у него в крови. То, что ты сейчас чувствуешь, — это результат того, что ты со своим партнером.
Гермиона чувствовала себя ужасно из-за того, что Драко приходилось жить со всей этой болью на протяжении многих лет. Она вздрогнула, когда Скорпиус провел пальцем у самого края трусиков, задержался ненадолго и погладил ее сквозь тонкую, уже успевшую промокнуть ткань. Гермиона чуть не застонала. Она была сейчас предельно чувствительной, готовой просто взорваться от удовольствия.
Его губы накрыли ее, и на этот раз она не сопротивлялась. Поцелуй был похож на тот первый, в гардеробной, но был гораздо более жарким. Скорпиус вжал ее в матрас, и внезапное чувство эйфории охватило ее, отчего она забыла обо всех своих тревогах. Его язык скользнул в ее рот, и Гермиона громко застонала — у него был самый потрясающий вкус, который завладел всеми ее чувствами. Смутно осознавая, что он поит ее своей кровью, она с жадностью начала всасывать в себя его нижнюю губу, отчаянно желая большего.
Гермиона судорожно глотнула воздух, когда Скорпиус оторвался от ее губ и принялся прокладывать линию коротких поцелуев от уха вниз по шее. Она была готова к внезапным укусам. Волны оргазма накрыли ее, тело напряглось от удовольствия, и, застонав, она кончила. Скорпиус прошелся языком вдоль шеи, зализывая укусы. Гермиона извивалась под ним, блуждала руками по его спине, будто играя на скрипке.
Теперь ей уже было абсолютно все равно, что Скорпиус с ней делает: он разорвал ее сорочку и обнажил грудь своему голодному взгляду. Его аромат завладел ее чувствами, и она чуть не потеряла сознание, когда он усилился. Скорпиус ласкал ее, намереваясь подчинить себе, а она и так уже не сопротивлялась: выгибалась, подставляясь под его губы. Ее тело знало, что это был он. Оно не отвергало его, а все больше привыкало.
Гермиона начала извиваться, когда Скорпиус опустился ниже, затем еще ниже и еще… В ней разыгралась такая страсть и похоть, что уже было абсолютно плевать на все. Она хотела Скорпиуса, хотела прямо сейчас. Он тихо, почти про себя, усмехнулся и освободил ее от нижнего белья.
— Потерпи, любимая, — прошептал он, задевая дыханием ее влажную плоть. Гермиона чуть не вскрикнула, когда он коснулся ее языком. Она будто стала одним оголенным пульсирующим нервом. Он только начал, а она уже была близка к повторной разрядке. Его язык и пальцы мастерски делали свое дело — и где только научился? — отчего она вздрагивала и стонала, вцепившись руками в простыни. В ее сознании на секунду вспыхнул образ монстра с горящими зелеными глазами, когда она подумала о том, с кем Скорпиус мог это практиковать.
Он снова усмехнулся:
— Ты у меня первая, Гермиона, — заверил он ее, накрыв теплыми губами клитор. Приятная судорога прошлась по ее телу, когда два пальца медленно вошли в нее, а клыки снова впились в мягкую плоть, ставя метку на животе.
Глаза Гермионы застелило туманом, и она снова содрогнулась. Она не знала, сколько еще сможет продержаться.
Когда к ней вернулось зрение, Скорпиус уже склонился над ее лицом и аккуратно убирал волосы с ее лба.
— Ты готова? — спросил он.
Гермиона кивнула и выгнулась под ним. Она знала, что поступает правильно. Им просто нужно будет немного поработать над своими отношениями.
Он медленно вошел в нее, и Гермиона застонала. Он был идеальным. Ее мышцы судорожно и сильно сокращались вокруг него. Мерлин, ей никогда в жизни не было так хорошо. Замерев на несколько секунд, Скорпиус сделал первый толчок, и Гермиона обхватила ногами его бедра. Он вдохнул сквозь зубы, двигаясь сначала осторожно, а затем — быстрее.
Все это время взгляд Гермионы был прикован к Скорпиусу, который, наклонившись, просил прощения за свои прошлые поступки. Он понимал, что мог бы лучше справиться с ситуацией, однако позволил желаниям взять верх над собой. А Гермиона буквально таяла от его слов, потому что знала, что он говорит искренне. Она могла чувствовать то, что чувствовал он. Может, это связь уже стала такой сильной?
Но мысли испарились, когда Скорпиус закинул ее ноги себе на плечи и с рывком насадил на себя. И в то же мгновенье по ее телу пробежала дикая волна электрического разряда. Она думала, что ритуал по скреплению связи был завершен, когда почувствовала еще один укус чуть выше левого соска и… тепло спермы, разлившейся внутри. В глазах потемнело, когда прилив сумасшедшего удовольствия пронзил ее дрожащее тело насквозь.
Это было самое глубокое переживание в ее жизни, и она чувствовала, что их связь стала еще крепче. Чувствовала, как его любовь и счастье текут в ней.
— Поспи, любимая, — прошептал он, нежно целуя ее в лоб. Гермиона уснула прежде, чему услышала его следующие слова: — Я люблю тебя.
========== Глава 16. Часть l ==========
Гермиона вздохнула, медленно просыпаясь. Под одеялом было тепло и уютно, подушка пахла свежестью и прохладой, за окном молчал зимний сад. Она не сразу поняла, что лежит в объятьях Скорпиуса, только тогда, когда попыталась пошевелиться, но не смогла — так крепко он ее прижал.
Ее щеки окрасились в ярко-розовый, когда события минувшей ночи всплыли у нее в памяти. Все, о чем говорил Малфой, было правдой. Она — их партнер. Было слишком много очевидных фактов, на которые она больше не могла закрывать глаза. Но это не значило, что она была согласна все принять. Гермиона по-прежнему любила Рона, даже несмотря на то, что он все усложнил. Она не знала точно, сделал ли он это из-за вредности, но так или иначе, это был не самый лучший способ уберечь детей от Малфоев. Может, если бы она смогла объяснить Рону, что к чему, то он бы смягчился; хотя вряд ли такому суждено было сбыться. Он ненавидел Малфоев. А теперь они дали ему еще один повод обострить семейную обиду.
Гермиона почувствовала, как через нее пробежала дрожь, перехватывая дыхание и покалывая кожу, когда влажные губы Скорпиуса прижались к ее шее, к тому самому месту, где он оставил свой первый укус.
— Доброе утро, любимая, — прогремел в тишине его голос. Теплое дыхание скользнуло по коже, покрывая мурашками каждый ее дюйм.
Гермиона снова попыталась пошевелиться, но Скорпиус крепче обнял ее, зарывшись лицом в волосы и упиваясь их запахом.
— Я могу привыкнуть просыпаться так каждое утро, — прошептал он ей на ухо. — Не смущайся, любимая. Мне нравится, когда ты кричишь в экстазе подо мной. Ты красивая, — и снова уткнулся носом в ее шею, закрыв глаза. Гермиона наслаждалась его прикосновениями. У нее не хватало слов адекватно объяснить, что она чувствовала. Пытаясь согласовать все то, что она испытывала ко всем мужчинам в своей жизни, она совсем запуталась.
