Смутившись такой интимности жеста, отпрянула, решив повернуться обратно и скрыться, как вдруг…

Он резко притянул меня к себе, выдохнул и впился в губы требовательным, жёстким, бескомпромиссным поцелуем. Он оглаживал, юлил, вторгался, как варвар, захватчик, покорял и властвовал, не давая опомниться, не передавая инициативы. Все во мне загорелось в ответ, отозвалось, запело, зазвенело. Я и сама не знала, что способна на такие сильные эмоции, но он, этот сильный мужчина, вел меня в этом приключении верно и уверенно.

Колени ослабли, его руки, казалось, были везде и всюду, он заполонял не только мои легкие, но и тело, и только когда дотронулся шершавой поврежденной кожи на бедре, я вдруг опомнилась.

Господи боже, что я творю?

Оттолкнула, отерла рот рукой, выставила вперед ладонь, останавливая этот невероятный напор.

— Нет, нет, нам нельзя, — задыхаясь, произнесла, стараясь не поднимать взгляда, чтобы снова не провалиться в этот колодец.

— Иншалла, — промычал Камал. — Ты убьешь меня, женщина…

Я подхватила подол длинного платья и буквально побежала вперед, по протоптанной тропинке к дому, в котором проходило торжество. «Главное – не оглядываться!» - твердила себе, потому что спинным мозгом ощущала, как он, этот хищник, целенаправленно идет за мной, след в след. И то, что я до сих пор не нахожусь в его объятьях, - это не результат быстроты моего передвижения, это только его выбор.

Забежав со стороны ресторанной зоны, где уже шли приготовления, я распрямила плечи. В зал я вошла незамеченной, здесь царил легкий и свежий полумрак. В уголке веранды курили парни –официанты.

Я задержалась на мгновение и тут же пожалела об этом: они говорили обо мне, обсуждали мою внешность.

— Ты видел это страшилище? Видел? У нее буквально лица нет. Намалевалась, будто это скроет ее уродство, кошмар.

Замерев, глянула по сторонам – пройти мимо них было сродни самоубийству, а вернуться обратно не вышло бы, - ко мне приближался Камал.

— Как с ней мужик живет? Извращенец, видать, какой. Может, ему нравятся такие… отклонения…

Они глупо и противно заржали, а я развернулась, решив, что лучше проскочу мимо Камала, чем опозорюсь до конца.

Но все получилось совсем не так, как я думала. Камал в мгновение ока оказался рядом, отодвинул меня одной рукой, легко. Как мягкую игрушку, задвинул в угол, давая себе больше размаха для маневра, и вдруг со всей свирепостью разъяренного зверя обрушился на этих троих сплетников.

Сказать, что я онемела, - ничего не сказать.

Он наносил удары смело, быстро, легко кружа над ними с разных сторон, не давая спрятаться, уйти или просто ответить на его удары.

Получалась настоящая бойня, избиение младенцев. Он издевался над ними, предугадывая каждое движение, каждый поворот руки или ноги. Парни не отставали. Они боролись за себя. Говорить о том, что они хотели отомстить, было бы глупо – они просто защищались, потому что Камал просто не давал им возможности ответить на его удары с такой же страстью и силой, которая таилась в его боевом, накачанном, невероятно работоспособном теле.

— Перестаньте! Камал! Перестаньте! — слезно взмолилась я, поняв, что конца-края этой свирепости не видать, и вдруг все прекратилось.

Один официант оказался на полу у ног Камала, он лежал, ухватившись за икру, морщась от боли. Второй прижался к стене, прижимая ладонь к глазу, под которым явно набухал синяк, а третьего мужчина держал за горло, и только от моего гневного взгляда расслабил хватку.

Камал, как ни в чем не бывало, достал платок из кармана, приложил его к кулаку, из которого сочилась кровь. Поморщился, когда извлекал из внутреннего кармана портмоне, но легко достал купюры не мелкого достоинства и бросил каждому по нескольку банкнот.

Они опавшими осенними листьями покрыли пол.

— Обижать женщину – не достойно мужчины, — хрипловато сказал, глядя на них. — И никто не смеет обижать ЭТУ женщину.

Камал встряхнул платок, промокнул уголок губы, развернулся и направился в зал, где играла музыка и веселились гости.

Я, стряхнув оцепенение, проскользнула мимо обалдевших официантов и тоже направилась за ним. То, что только произошло на моих глазах, впечатлило до самого краешка души – за меня еще никто никогда не заступался…

Оказавшись в зале, сразу направилась к Игорю. Все мое тело предательски алело, тлело, и на эмоциях мне казалось правильным пойти и признаться во всем мужу. Сказать, что только что целовала его самого главного босса, и при этом получала неимоверное, невыносимое удовольствие, - такое какого не испытывала за все три месяца супружеской жизни с ним.

Но, оказавшись рядом, тут же осеклась.

Он стоял ко мне спиной и легко и просто флиртовал с девушкой рядом: поправлял ее волосы, легко касался руки, и мне даже показалось, что он провел воздушную линию по краю ее довольно смелого декольте.

От этой сцены меня передернуло – я не была готова снова увидеть такое предательство. Но…не была ли я тем самым предателем? Кажется, мы оказались с ним в одной лодке, играли в одной лиге, но при этом отчаянно пытались сохранить лицо.

Я с сожалением смотрела на его спину, обтянутую пиджаком, который сама выбирала ему утром, оценивающим взглядом прошлась по короткому ежику волос, по складке кожи на затылке. Ловила флюиды интереса к другой даме и при этом совершенно ничего не ощущала. Ничего не чувствовала. Только легкое покалывание в висках – глухое раздражение, жалость к нашей бестолковой паре двух одиночек, решивших поддержать утлые суденышки друг друга в бескрайнем море жизни и тоску по чему-то несбыточному.

Моя мечта о браке с мужчиной-защитником, мужчиной – поддержкой продолжала трескаться и распадаться на части.

— А, вот ты где, — обернулся Игорь ко мне. Девушка-собеседница сморщилась еле заметно, тут же нацепив на себя улыбку. Он сразу привлек меня к себе, по-хозяйски положил на талию руку, мазнул невыразительным поцелуем по горячей щеке.

В этот момент я ненароком оглянулась и поймала злой, жестокий взгляд Камала, стоявшего у стены. Губы его сжались в оскале, крылья носа расширились и затрепетали, лоб разломила морщина.

Он резко остановил одного из официантов, испуганно сжавшегося от его движения, выхватил с подноса пузатый стакан с коричневой тягучей жидкостью и резко опрокинул ее в себя. Официант склонил голову перед ним, и тут же удалился к другой стороне гостей, стараясь встать так, чтобы не демонстрировать внушительную гематому, покрывшую нос и правый глаз.

Я отвернулась, улыбнулась мужу, прильнула к нему. Как бы там ни было, сегодня мой праздник, и он устроен его руками, стараниями и вниманием.

— Везде тебя искал, время получать подарки.

— Так, вроде бы…все уже… — я кивнула на гору красочных коробок, выставленных на столе у входа.

Он потрепал меня за щеку.

— Нет, глупая. Говорю о своем. Хотя, постой. Сделаю это красиво.

Игорь тут же отпустил меня, взлетел на сцену, попросил звукооператора настроить микрофон. Несколько раз подул в него, проверяя звук и привлекая внимание своих немногочисленных гостей.

— Оксаночка, жена, — начал он и подмигнул. — Я благодарю тебя за поддержку, за уют, который ты создаешь для меня, окружаешь заботой. Очень ценю в тебе это качество. Ты большая молодец.

Гости захлопали и обменялись полуулыбками, больше, правда, обращенными к Игорю. Но несмотря на то, что я смотрела на сцену, краем глаза ловила и оценивала присутствие того, кто находился за моей спиной, выжигая каленым железом узоры на моей открытой шее.

Вдруг давление прекратилось, и я оглянулась. Увиденное тут же вонзилось тысячью иголками в мое красное сердце – Камал стоял на том же месте, но был не один. С легкой ухмылкой на полных губах он поглядывал на свою спутницу – девушку с фигурой модели Виктория Сикрет, что удобно ютилась в его руках.

Он явно не терял времени даром: оглаживал ее ягодицы, касался губами открытой шеи, успевал сказать-то в ушко, от чего она заливалась тихим и счастливым смехом.