Они буквально замерли, каждый на своем месте.

— Нужно спешить, убираться отсюда.

— Эй, умник, ты не видишь, что мы и так спешим отсюда уйти? Но – без тебя! — в голосе Игоря плескалась неприкрытая агрессия, держу пари, что у него чесались кулаки, чтобы напомнить мне об одном «мужском», по его мнению, разговоре.

— Нам нужно в роддом, — простонала Оксана очевидное, и снова взялась за низ живота, выпрямляясь – видимо, приступ боли уже прошел.

— И без тебя! — насупил брови Игорь.

Оксана переводила свой растерянный взгляд с него на меня, но я не дал ей сказать то, что крутилось у нее на языке и выгнать меня из дома. Только не в этот раз, когда я служил гарантом ее жизни!

— Быстро! — скомандовал я. — Торопитесь! Нужно срочно уходить из дома. Я поеду с вами.

— Да поше…

— Это не обсуждается! — крикнул я, подбегая к Оксане. — Мне пришлось оставить машину за несколько километров от вас, чтобы меня не…

При этих словах Игорь прищурился и едва удержался, чтобы не потереть самодовольно руки. От этого движения, которое не укрылось от меня, мне стало тошно – оно буквально ударило по оголённым нервам, и я едва сдержался, чтобы не броситься на него, обрушивая всю свою ненависть на этого плюгавого, нечестного, тупого, ограниченного человечка.

Оксана положила свою руку мне на плечо, оперевшись, и я понял, насколько она дезориентирована от боли – что готова принять помощь даже от врага.

— Скорее, заводи машину, — простонала она, подняв свой измученный взгляд на Игоря. — Скорее.

— Я с ним, — он указал пальцем на меня и мне снова захотелось дать ему хорошую затрещину. — Не поеду.

— Быстро! Я рожаю! — закричала Оксана. — Или сам будешь принимать у меня роды, ясно?!

Однако этот удод в светлых брючках не сдавался. Оксана уже полулежала на заднем сидении машины, облокотившись на свою сумку с вещами, явно приготовленную для родильного дома, как этот черт, набычившись, сделал шаг ко мне, не давая сесть в пассажирское кресло рядом.

— Давай, вали отсюда, — прошипел он.

Меня сложно было испугать таким поздним и совсем не актуальным проявлением сомнительной мужественности, - я-то точно знал, какое гнилое, трусливое нутро у этой собачки.

— Если я не поеду с вами, вас ждет та же участь, что и Германа Этуша, — я пронзительно посмотрел в его глаза, и увидел, как там всплыли воспоминания об истории, в которой было это имя, понимание того, о чем я говорил. Этуш был тем самым директором компании, которую я прибрал к рукам, пропавший без вести со своим сыном, наследовавшим имущество.

Он чертыхнулся себе под нос, правильно поняв мое предостережение.

Брякнулся на сиденье, завел мотор. Я, не теряя времени, пристегнулся, хлопнул дверью, повернулся к нему.

— Ты сдал меня властям, — сдерживая ярость, прорычал ему в лицо. Он дернулся, выезжая со двора. Не сразу верно повернул руль и сбил садового гнома, который стоял у въезда в их коттедж, что выдало его крайнее замешательство.

— Это сделал ты, — уверенно и мрачно сказал я.

Оксана застонала.

— О чем ты говоришь? — задала она вопрос, который буквально повис в воздухе. Игорь выровнял машину и влился в редкий поток машин на дороге в город.

Я открыл окно со своей стороны и вытащил руку, привлекая к себе внимание тех, кто должен был оказаться снаружи. Надеялся, что мои люди сделают все верно – прежде чем приступать к выполнению операции удостоверятся, что не зацепят лишних людей. Тем более МЕНЯ.

Игорь покосился на это движение и нахмурился. В его мозгу началась бурная мыслительная работа.

Через секунду лицо его разгладилось – он ПОНЯЛ, что происходит.

— Ты нас заказал? За нами едут? Поверить не могу! — от шока его лицо стало бескровным, белым, как бумага.

Вместо ответа я чуть повернул голову к окну.

— О чем он говорит? — Оксана больно ткнула указательным пальцем меня в плечо.

— Твой герой, — презрительно выплюнул Игорь, — заказал нас. Тебя и меня.

— Что это значит?

Ожидаемо никто ей не ответил. Мне было стыдно говорить, что это правда, и я не мог отринуть, изменить действительность, которая порабощала нас сейчас. Игорь же занервничал – глаза его забегали, машина пошла неровно.

Я не удержался и поставил руку на руль, выравнивая ход автомобиля.

Игорь дернулся, как от пощечины.

— Что это ЗНАЧИТ? — закричала в панике Оксана, дернула мужа за рукав. Он резко повел плечом, пожевал нижнюю губу, пальцы его дернулись, а после сильнее сжали руль.

— Это значит, дорогая моя, что нас с тобой убьют его люди.

Оксана подавила вздох, а я закатил глаза.

Было понятно, что она находится в глубоком шоке. Девушка начала быстро дышать, со свистом выдыхая воздух сквозь зубы.

— Да ты вообще с ума сошел? — она придвинулась вперед и буквально протащила свое тело, чтобы оказаться между нами. Было понятно, каких неимоверных усилий ей стоило это сделать.

Я снова закатил глаза. Извиняться за то, что отстаивал свое, свою точку зрения теми методами, к которым привык, которыми жил все это время, было невозможно. Невозможно и глупо. У меня были отработанные схемы, которые, как оказалось, не мог уже изменить даже я, их создатель, если бы очень сильно захотел. Подтверждение тому – что я еду в машине с самыми…я мысленно пощелкал пальцами, подбирая определение для них... ненавистными мне людьми, только чтобы мое распоряжение не было исполнено.

— О, это из-за того, что Игорь накопал на тебя компромат? — вдруг с яростью выдохнула она, и от этих слов у меня все опустилось. Никогда бы не подумал, что она будет играть за другую команду. Какими бы странными и натянутыми не были между нами отношения, как бы ни множились недоговоренности…

— Как давно ты знаешь? — повернулся я резко в ее сторону, буквально оказавшись нос к носу. От злости она побледнела, и тонкие, полупрозрачные веснушки на носу стыдливо и трогательно обнажились.  Она не дернулась назад, смело выдержала мой взгляд.

— Давно! — чуть дернула подбородок вверх эта женщина.

Меня разодрало какое-то иррациональное злорадство.

— А что ты хотела? Думала подставить меня, и это бы сошло вам с рук? — крикнул я. — Вы хоть представляете, что вы наделали?

Игорь рассмеялся противным, ненастоящим, натяжным смешком.

— ОО, очень прекрасно понимаю, — глядя ровно вперед, сказал он. — Тебе грозит тюрьма, и ты от нее не откупишься.

— Тюрьма? — выдохнула Оксана, посмотрев на меня. В глазах плеснулась боль, губы едва заметно задрожали, как у маленькой девочки, получившей незаслуженную оценку. — Не может быть.

— За такое ремнем по заднице не получишь, за все твои прегрешения нужно будет ответить перед законом! — фанатично закричал вперед ощетинившийся, раскрасневшийся Игорь.

 Я взъерошил волосы, сжимая пальцы в кулаки, уцепился за волосы, чтобы не броситься на этого ужасного вруна. Это его самодовольство истинного бюргера меня начало выводить из себя. Чем этот придурок был лучше меня? Чем?

— Как ты мог, — ударила меня Оксана в плечо. Волнуясь, посмотрела по сторонам, вгляделась вперед, будто бы могла увидеть, разглядеть, распознать моих парней, которые должны были прийти по наши души. И закричала, запричитала в страшной истерике, которая тут же заставила подскочить мой пульс до критической отметки. — Ты не человек! Чудовище! Отвратительное, грязное чудовище!

— Знаешь что, моя дорогая? — звенящим от напряжения голосом сказал я. Повернулся, отстегнул карабин ремня безопасности, чтобы придать своим словам больше веса, заставить достучаться до опаленного событиями, болью, сознания Оксаны.

Терпение, вспыхнув как спичка, погасло, и у меня не осталось никакой возможности удержаться в рамках правильного, верного и спокойного поведения. Нервы колотились внутри, стало сухо в рту и противно на языке от того, что я говорил и должен был сказать. Но отчего-то вся эта ситуация не оставляла другого варианта развития события, только один – вскрыть чертов нарыв, чтобы гной, наконец, вылился наружу, показывая всю свою нелицеприятную, гадкую до мерзости, правду.