— Максим, идём, пускай Оля покормит её. Василиса наскучалась по ручкам мамочки и груди…

«Мамочки»…

Кожу начало колоть тысячей иголочек. Я обратил внимание на то, как смутилась Оля, покашлял, прочищая горло, и направился следом за мамой.

В коридоре она остановила меня за руку и пристально посмотрела, делая глубокий вдох и медленно выдыхая воздух.

— Максим, когда вы уже поговорите с Олей? Я же вижу, что вы оба мучаетесь… Вас тянет друг к другу, это невооружённым глазом заметно.

Я кивнул и улыбнулся маме.

— Мы поговорим. Обязательно. Скоро. Обещаю, — ответил я и направился в свой кабинет.

Мне следовало проверить все макеты, которые прислали для работы, а ещё важно было набраться сил, чтобы дождаться результатов теста ДНК. Мне было совсем несложно взять несколько волосков из расчёски сонной Оли, а потом из Галиной, которая ещё валялась на туалетном зеркальце, и одну из пустышек Васёны. Я поехал туда утром, сказав маме, что хочу разобраться с клиникой, где вели Олину беременность, чтобы не вызывать лишние вопросы. Результаты пообещали подготовить к вечеру, несмотря на то, что, как правило, только из крови можно быстро выделить структуру ДНК так быстро. Впрочем, деньги решают всё.

Я зашёл в кабинет, удобно уселся в кресло, и когда включился компьютер, принялся листать макеты рекламного баннера, которые прислали наши дизайнеры.

Работа немного помогла отвлечься от гнетущих мыслей. Я даже слегка расслабился и смог сделать несколько замечаний по макетам.

— Макс, а это что? — заглянула в кабинет мама, показывая коробку туалетной воды, подаренной мной Оле.

— Это подарок Оле. Можешь пока поставить мне на стол.

Она вошла, поставила коробочку и на пару секунд остановилась, пристально глядя на меня. Мне даже как-то не по себе стало. Снова хотела поговорить о том, что мы с Ольгой взрослые люди?

— Не буду ходить вокруг да около… Олег, одноклассник, предложил мне съехаться, и я согласилась! — сказала она. — Очень надеюсь на твоё понимание. Я не хочу провести остаток жизни одна, страдая по твоему отцу.

— Конечно! Ты всё делаешь правильно, — кивнул я, поддерживая её.

Я не имел права осуждать. У мамы ещё вся жизнь впереди, и она не должна убиваться по человеку, который никогда не дорожил ею и не любил по-настоящему. Она заслужила счастья как никто другой. Пусть мне было немного обидно оттого, что семья, которой я так дорожил, которую считал примером, вот так развалилась.

— Это, конечно, не сразу произойдёт. Я пока помогу Оле с Василисой, но ты должен иметь в виду, что такое может случиться, — продолжила оправдываться мама. — Пока мы попробуем встречаться и ходить куда-то вместе. Максим, я не думала, что такое возможно, но, оказывается, он любил меня с пятого класса. Ты представляешь? — Мама выдержала небольшую паузу. — Скажи, что ты понимаешь меня и не осудишь?!

— Я взрослый человек! И я буду только рад, если этот Олег по-настоящему любит тебя. Я не смею осуждать тебя после того, что отец сотворил с нашей семьёй!

— Спасибо! Я искренне желаю, чтобы и вы с Олей во всём разобрались. Пойду, спрошу у неё, не нужна ли помощь… — я просто кивнул в ответ и ничего не стал отвечать.

Когда мама вышла из кабинета, я упёрся локтями в столешницу и задумался — неужели мама тоже не любила отца, раз так быстро отошла от его предательства. А потом в голове появились слова Гали — «да кто тебя полюбит»… И мне чертовски захотелось услышать из Олиных уст: «я тебя люблю». Я бы почувствовал — правду она говорит или лжёт, но она и не стала бы врать о чувствах.

Решив, что сегодня я непременно поговорю с ней, я продолжил проверять макеты, время от времени заглядывая в электронный ящик.

Работа затянула, и я даже и не заметил, как быстро пролетело время. Письмо из исследовательской лаборатории пришло, как раз когда я закончил с договором. Я запустил пальцы в волосы и принялся напряжённо буравить взглядом его тему. Мне было страшно открывать его. Но я всё это затеял ради правды… Ради неё следовало идти до конца.

Я кликнул на тему и открыл файл вложения.

Меня начала бить лихорадочная дрожь, едва взгляд коснулся букв, что открывали глаза на правду. Правду, о которой я даже не задумывался ни на секунду…

Баринова Галина и Баринова Василиса — совпадение 0 %.

Лязгунова Ольга и Баринова Василиса — совпадение 99,89999%

Сердце в мгновение рухнуло вниз, как на американских горках с самой высокой точки, останавливаясь где-то в пятках. Глаза застелило пеленой слёз. Я даже не знал — радоваться сейчас или плакать. Во-первых, во мне проснулся бурный интерес — сама Галя додумалась использовать яйцеклетку Ольги или это сделал врач. В первое, конечно же, верилось больше, но тогда я не понимал её стремления «засветиться», ведь все бы заметили, что дочь не похожа на мать. Во-вторых, я понятия не имел, как теперь вести себя с Олей. Что можно было сказать ей в сложившейся ситуации? Как оправдаться? Я не знал обо всём этом, но ведь отчасти был виноват, что не проверил ничего толком, не проконтролировал, не убедился, что жене и треклятой клинике можно доверять.

Я откинулся на спинку кресла, чувствуя, как капельки пота стекают по вискам. Вытер пот и шумно выдохнул, прикрывая глаза.

Оля…

Мать Василисы…

Родная мать.

Она не знала этого и приняла мою, нет — нашу, девочку, как родную, а когда узнает, отдастся ей вся без остатка. Хотя, она и так уже отдалась… Глупо было не замечать этого. Их связь была сильна ещё до рождения малышки, а временная разлука только укрепила, сделала волшебную нить куда прочнее.

Извилины в мозгу зашевелились со скоростью света. Я не успевал уследить за ходом их движения. Ещё раз перечитал, чтобы убедиться, что я не ошибся. Всё верно. Совпадение с Ольгой максимальное. Вот почему родимое пятно такое же… Она мама!!!

Шумно выдохнув, я поднялся на ноги и чтобы не выпить что-то крепящее, направился в комнату дочери. Мне нужно было увидеть Василису и Олю… И подобрать правильный момент, чтобы сообщить новость, которая ударом молнии прошлась по мне самому.

Войдя в детскую и не обнаружив там ни Оли, ни Василисы, я вдруг испугался. Что если она в курсе, что она родная мама малышки? Не могла Оля договориться с Галей и дать свой материал? Они ведь о чём-то долго говорили тогда в сторонке… Столько подозрений и разных мыслей переплелось в единое целое…

Выйдя в коридор и заметив через окно, что они гуляют вместе с мамой и Витей во дворе, я поспешил на улицу. Свежий воздух точно не помешает проветрить мысли и привести их в порядок. Я вышел и вдохнул аромат цветущих в клумбах цветов. Мысли вернулись к дому, где я хотел жить со своей семьёй… К дому, который переписал на Олю, но до сих пор и слова ей об этом не сказал. Там было бы здорово проводить время. Участок полностью наш… Природа… Свежий воздух.

Я ещё раз пришёл к выводу, что нам с Олей важно поговорить, объясниться и принять какое-то решение вместе. Она должна знать правду. Я на секундочку задумался и понял, что если Ольге была известна правда, если она согласилась на уговоры Гали заменить её клетку своей, то будет непросто доверять друг другу. И я испугался.

— А вот и твой папочка, принцесса ненаглядная, — произнесла Оля и покатила коляску ко мне навстречу. — Максим, я забыла туалетную воду, которую ты подарил мне, на кухне… Наверное, Варвара Петровна убрала её куда-то, — прошептала она виноватым голосом.

Внутри всё дрожало, словно я был мальчишкой, тушующимся перед важным разговором. Наверное, именно такое чувство возникает в груди подростка, когда он хочет признаться в своих чувствах понравившейся девочке, но боится, что она отвергнет его.

— У Варвары Петровны сейчас больничный. Оль, коробочка у меня в кабинете на столе. Я дверь не закрывал. Можешь пойти, забрать их.

— Прекрасно, — улыбнулась она. — Заодно возьму Васёне покрывало.