Я стиснул зубы и ещё раз посмотрел в сторону девочки, которая сидела в кресле и разглядывала нас, улыбаясь, словно маленькое солнышко.

— Сколько нужно на операцию?

— Ещё семьсот тысяч не хватает. Я пыталась взять кредит, набрала кучу заказов на шитьё… Я даже в благотворительные фонды обращалась, но они только душещипательные истории для экранов берут, а таких, как я, отправляют подальше…

— Я оплачу операцию и дальнейшую реабилитацию вашей внуч… дочери, а вы оставите Галю в покое. Она не готова простить мать, которая предала её.

Нижняя губа женщины начала дёргаться. Она уставилась на меня, шмыгая носом, а затем всхлипнула и сморгнула слёзы, подступившие к уголкам глаз.

— Спасибо! Если вы поможете Людочке, Господь непременно вас вознаградит.

— Вам точно не следует употреблять имя Бога, законы которого вы преступили столько раз, — покачал я головой, отмечая, что женщина виновато опустила голову. Возможно, в ней ещё оставалось что-то человеческое… — Мой человек свяжется с вами завтра. Всего доброго…

Я уладил очередную проблему, которая дамокловым мечом висела над головой, и теперь важно было разобраться с ещё несколькими. Во-первых, я хотел провести анализ ДНК как можно быстрее, а во-вторых, наказать клинику, где нас с Олей использовали, как пешек с шахматной доски. Ну и, в-третьих, я просто обязан поговорить с Ольгой и признаться в том, что мои чувства к ней куда сильнее симпатии и привязанности.

— С женихом приехала? — спросила мама, когда я вошла в дом.

— Ну не говори так… Не жених он мне. У нас с Максимом деловые отношения пока…

Я даже не знала, кого пыталась обмануть в эту секунду — себя или маму. Потому что мне самой уже давно стало ясно, что «деловые отношения» у нас с ним были только до подписания договора… И потом немного, пока Максим не стал для меня другом и опорой. Впрочем, я думаю, что мама тоже давно понимала, насколько эти отношения «деловые».

Мы немного поговорили о том о сём… Я призналась маме, что пока ничего не понимаю, а она сказала, что первый шаг должен сделать мужчина в этой ситуации, ведь он до сих пор не разобрался с женой и не подал на развод.

— Ты, главное, не надейся ни на что, моя девочка, чтобы потом не стало горько, — покачала головой мама, и я согласно кивнула ей в ответ, несмотря на то, что понимала — я уже надеюсь.

Скоро я заметила через окно Максима: он подошёл к своей машине и опёрся на открытую дверцу, погрузившись в собственные мысли. Выглядел он не очень, поэтому я попрощалась с мамой и попросила передать огромный привет отцу, когда он вернётся с рыбалки.

— Ну как всё прошло? — спросила я у Максима, приблизившись к нему.

— Я пообещал ей, что помогу деньгами. Не знаю, что пытается сделать эта женщина… Скорее, искупает свою вину за то, что не стала хорошей матерью для Гали… И мне не жаль её саму, но девочка заслужила большего. Она не виновата, что родилась.

Я кивнула. Стало горько оттого, что вокруг происходит столько ужасных вещей, на которые мы совершенно никак не можем повлиять. Так бы хотелось помочь всем обделённым и обездоленным, но это не в нашей власти, и если сделаешь добро хотя бы для одного такого человека — ты живёшь не зря. Я прекрасно понимала стремление Максима помочь девочке и поддерживала его.

Мы сели в машину, и под негромкую мелодию потихонечку поехали обратно. Поездка в деревню так ничего и не прояснила между нами. Максим погрузился в себя после разговора с Галиной мамой. Он вёл себя отстранённо, много молчал, а я устала и задремала, проспав до самого дома.

Дома остаться наедине тоже не получилось. Да и не следовало ждать ничего хорошего от разговора в таком состоянии. Максим сейчас был где-то там, в собственных мыслях, поэтому я решила, что подожду ещё.

Ночь оказалась неспокойной. Васёна очень часто просыпалась, плакала, требовала грудь и приходилось кормить её даже не по времени. В итоге я почти не спала, и когда утром Максим предложил подменить меня, была рада пойти в комнату к сыну, рухнуть на кровать и провалиться в сон на несколько часов.

Витюша был уже взрослым мальчиком. Он не стал будить меня, когда проснулся, и осторожно выскользнул из комнаты. Я проснулась от звонка телефона. Ничего толком не поняла, но мне пытались навязать, похоже, линейку какой-то новой косметики. В общем, я едва поборола желание послать менеджера по продажам куда подальше. Столько нецензурных слов на языке не крутилось уже давно.

Когда посмотрела на часы, ужаснулась. Я спала примерно часа четыре. Чем всё это время кормили Васёну? Я поспешила в её комнату, где на диванчике сидела мама Максима и читала книгу.

— Оля, всё в порядке? Выглядишь такой испуганной и уставшей.

— Да. Простите, что уснула, а Василиса, что кушала?

— Да не волнуйся ты так, Оля! Малышка покушала смесь. Всё нормально. Иногда можно. Ты о себе тоже должна подумать. Ты представь только, кто будет кормить девочку, если ты изведёшь себя?!

Я кивнула. Сегодня был выходной день у Максима, и мне хотелось всё-таки пообщаться с ним, чтобы прийти к пониманию наших отношений.

— А где Максим? — спросила я несмело, и голос немного дрогнул.

— А он уехал в клинику, вроде бы, где проходило оплодотворение. Что-то сказал нужно прояснить.

Я кивнула и задумалась. Что он хотел прояснить? Зачем поехал туда? Что он скрывал от меня?

Воспользовавшись тем, что Василиса спит, я решила пойти на кухню и немного перекусить. Вот только в горло ничего не лезло, поэтому я еле как заставила себя выпить чай с молоком и сахаром для улучшения лактации и съела небольшую булочку с малиновым вареньем.

Я не могла унять любопытство, которое пульсировало в мыслях. Максим не говорил, что хочет поехать в клинику… Впрочем, он и не обязан был оправдываться передо мной… Червячок сомнения начал предлагать мне различные варианты, но каждый из них я отвергала. Это очень опасно — додумывать что-то самостоятельно.

Пока я пила чай, Максим вернулся. Он вошёл на кухню, загадочно улыбнулся и протянул мне коробочку.

— Что это? — спросила я, принимая её.

Всё-таки я не привыкла к тому, что кто-то дарит подарки и заботится обо мне. Точнее, отвыкла от подобного, ведь первые годы Стас вёл себя иначе: задаривал подарками и засыпал комплиментами, а потом резко изменился.

— Просто небольшой сюрприз.

Я открыла коробочку и улыбнулась. Это была дорогая туалетная вода. Колпачок флакона напоминал распустившийся цветок розы. Открыв его и вдохнув аромат парфюмерии, я блаженно прикрыла глаза. Показалось, что сама нежность окутала меня, принимая в свои объятия.

— Спасибо большое. Запах чудесный! — произнесла я и брызнула разок на волосы.

— Я рад, что тебе понравилось. Оль, постоянно спешка какая-то, у нас не получается поговорить с тобой… Может быть, сейчас настала пора…

Максим присел напротив меня за стол. Руки начали предательски дрожать. Я вернула туалетную воду в коробочку, поставила её на столешницу, и устремила на мужчину взгляд. Я не знала, что он скажет, только догадывалась… И как же я боялась, что неправа.

— Мы с тобой взрослые люди для того, чтобы ходить вокруг да около… Мы оба понимаем, что просто не будет в любом случае…

Из детской донёсся хрипящий крик Василисы, а с наших с Максимом губ синхронно сорвалось негромкое ругательство. Договорить нам снова не удалось, потому что мы бросились туда, чтобы проверить, что случилось.

— Не могу ничего поделать, — виновато покачала головой мама, когда мы забежали в детскую. — Проснулась и давай кричать.

Оля взяла Василису на руки и начала покачивать. За несколько секунд крик превратился в своего рода мурчание. Дочка начала причмокивать губами, радуясь Олиному появлению. Возможно, причиной столь бурной реакции стало то, что она кормила девочку грудью, но я не мог отрицать ту сильную связь, которая связывала Ольгу и Васёну. Они словно были одним целым.