Я встал на ноги и вышел из кабинета, решив, что должен поговорить с Олей и выяснить, чего хочет она от наших отношений. Возможно, после развода со Стасом она, вообще, не желает создавать семью. Такое случается после неудачного брака, я слышал от друзей и знакомых. Зная её мысли, я смогу принять решение касательно всего остального. Если она хочет быть вместе, то я начну бракоразводный процесс, обеспечив Галю всем необходимым для безбедной комфортной жизни.

Однако едва я приблизился к Олиной и Витиной комнате, услышал, как она рассказывает ему сказку о рыцаре, который красиво ухаживал за спасённой принцессой, а она влюбилась в него.

Я понял, чего катастрофически не хватает в наших изначально деловых отношениях, и решил сначала попытаться стать тем самым рыцарем и хотя бы для начала купить для Ольги цветы. Интересно, какие она любит больше всего? Я поймал себя на мысли, что так мало знаю о ней всех этих «мелочей», но привязался так, будто мы знакомы всю жизнь.

Рано утром мне посчастливилось поздороваться с Олей и дочерью: малышка как раз проснулась и готовилась к раннему завтраку. Оля выглядела уставшей. Я вспомнил, что мама сегодня собиралась поехать в кафе на «свидание» со своим одноклассником, и постарался прикинуть, будет ли у меня свободное время сегодня. Решив, что работа — не волк, а я, как владелец компании, могу взять отгул, я поцеловал малышку в пухленькую щёчку и посмотрел на Олю.

— Я только по одному важному делу смотаюсь и приеду. Завтра суббота, поэтому я ночью посижу с Васёной. Ты сможешь нацедить для неё молока?

— Да. Как скажешь, — пожала плечами Оля.

И я взял на заметку, что должен буду поговорить с ней после того, как вернусь… И непременно куплю ей какой-нибудь подарок.

Её поведение настораживало. Казалось, что Оля отстраняется, будто бы боится, что наши отношения зайдут в тупик.

До кафе я добрался быстро. Приехал раньше указанного времени на целых двадцать минут. Хорошо, что работали они круглосуточно. Набережная как-никак: народ постоянно есть. Я сел за один из столиков и заказал чашечку кофе. Кроме меня через пару столиков сидела влюблённая парочка, воркуя о чём-то и любуясь утками, плавающими на поверхности небольшого озера, что раскинулось во дворе кафе.

Сделав глоток обжигающей жидкости, что горечью отдалась на языке, я поморщился. Никогда не любил кофе, но пил, потому что внушение работало, и напиток помогал мне немного взбодриться.

— Ты, что ли, муж? — приблизился к столу тучный мужчина, обращая на себя моё внимание.

Я окинул его с ног до головы оценивающим взглядом. Ему было лет шестьдесят. И напоминал мужчина больше рэкитира из начала девяностых.

— Я, — ответил ему, решив, что буду держать лицо, чтобы он не подумал вдруг, что сможет запугать меня.

— Паспорт покажи, чтобы я убедился… А то мало ли… Вдруг ты засланчик какой-то, который хочет на мою семью справки навести!

И правда, рэкитир. Даже мороз вдоль позвоночника пробежал. Стало жутко не по себе от такого давления, но я достал паспорт, открыл страничку с семейным положением и показал ему. Это хорошо, что ещё не успел развестись, а то вряд ли мужчина что-то сказал мне.

— Вот уж не думал, что Галька наша себе такого мужика отхватит. Ты же явно не из бедной семьи… — произнёс он, присаживаясь напротив меня за столом. — И тачка там твоя стоит, да? Лексус чёрный?

— Моя… Вот только я хотел поговорить с вами не о размерах доходов своей семьи, а о вашей дочери… Как так получилось, что она росла без отца? Почему вы допустили то, что отчим надругался над ней? — последнее я произнёс, чувствуя, как дрогнул голос.

— Стоп! Муженёк, ты не дави так, а то я могу и передумать говорить. Я ребёнка не хотел: об этом жене сказал сразу, но она забеременела и решила рожать. Ну я вроде как нормальный пацан взял на себя ответственность и решил в семью попробовать поиграть…

Как же мне было это знакомо… Мы ответственны за тех, кого приручили, но даже не задумываемся — а вдруг им было бы лучше без нас. Вдруг они были бы счастливы, скажи мы правду раньше, поступи иначе сразу, как только поняли, что что-то пошло не так.

— Короче бизнес как-то резко покатился под откос, я чуть было не остался без ничего, вот тогда и решился на развод. О проблемах дочери я узнал только после родов. Она сбежала из клиники ко мне. Если бы пришла раньше, я бы ему… Ну узлом завязал то самое место, короче. Я уже к тому времени с другой женщиной жил, но согласился приютить дочуру, своя же, кровная, всё-таки. Галя пустилась во все тяжкие: начала пить и баловаться какими-то колёсами. Украла у жены моей драгоценности и потратила вырученные средства на развлечения. В общем, я её закрыл в лечебнице частной, чтобы никому известно не стало, что моя дочь наркоша. Ну, а дальше целый год сливал деньги, чтобы из неё сделали человека. После выписки Галя вернулась к нам и устроилась работать официанткой рядом с домом. Жаловалась несколько раз, что к ней пристают мужики… В итоге в один прекрасный день она просто собрала вещи, не сказала спасибо или до свидания и свалила. Куда и зачем я не знал ровно до того момента, пока не позвонил ты.

Я поставил локти на столешницу и посмотрел на своего собеседника, чуть сощурившись.

— И вам совсем не было интересно, куда подевалась дочь? — я пытался скрыть осуждение, но ничего не вышло: голос выдал моё истинное отношение.

— Она взрослая девочка. Сама может решать, что и как делать. Что с ней хоть?

— А вам не всё ли равно?

Мужчина поднялся на ноги и развёл руками.

— А ты прав. Мне всё равно… И, знаешь, муженёк, я зря согласился на этот разговор. Короче выкручивайся дальше как знаешь.

Отец Гали ушёл. Я ощущал липкую мерзкую слизь непонимания, что крутилась вокруг моей жены всё это время. Она никому не была нужна. Отец и мать использовали её в своих гнусных целях, указывали, как жить дальше, но на деле никто не пытался понять её. И мне показалось, что я сам такой же. Проще было просто взять и отказаться узнавать о прошлом друг друга, словно так действительно будет легче выстроить нормальные отношения, а ведь всё было с точностью да наоборот. Если бы она раскрылась мне, у нас могла получиться настоящая семья.

Я решил, что сейчас должен быть во всём откровенен с Олей. Мы должны были обсуждать всё, чтобы наши отношения не превратились в то, к чему привела недосказанность с Галей.

Посмотрев на часы, я подумал, что успею заскочить на работу, чтобы проверить, как идут дела, и подписать документацию, которая там накопилась, а потом заеду в торговый центр и куплю Оле что-нибудь… Вот только что подарить ей? Вряд ли она будет в восторге от украшений, потому что она совсем не такая, как Галя… Я задумался. Допил кофе, встал на ноги и медленно побрёл к машине. А ведь отец Гали оказался прав — зря мы с ним встретились. Ничего толкового выяснить я у него не смог, а вот на душе стало ещё гаже от того, что я убедился в правоте своих домыслов — Галя не монстр, она жертва. Жертва, которую я только испортил вседозволенностью и деньгами, хотя мог бы помочь ей узнать что такое настоящая семья.

Мама Максима долго извинялась и сказала, чтобы я не стеснялась и обращалась к Варваре Петровне, в случае необходимости.

— Ты даже не думай бояться: если потребуется что-то или нужно будет посидеть с Василисой, сразу же говори, — дала наставление она перед уходом. — Я постараюсь поскорее, но ничего обещать не могу, всё-таки мы столько лет не виделись с ним…

Женщина загадочно улыбалась, словно шла не на дружескую встречу с одноклассником, а на самое настоящее свидание. Хотя… Вполне так и могло оказаться.

— Вы не переживайте и не торопитесь. Я справлюсь с Василисой! — постаралась успокоить её я.

— Пообещай, что не будешь стесняться! Варвара Петровна очень хорошая женщина. Она не кусается и никогда не откажет в просьбе.