Удары сердца участились. Внутри меня начали разрушаться нервные клетки. Занервничала, но выйти всё ещё опасалась.

– Не думаю, что она подставная. Скорее с характером, думает, что сможет сопротивляться школьным правилам, – теперь смех показался весёлым, издевательским. – Я этого ей не позволю.

Тишина, уже минуты две. Вероятно, он разговаривал по телефону. Я боюсь, что речь шла обо мне. Я любила смотреть, что находится за забором, стремилась обойти школу, чтобы взглянуть на задний двор.

Марк, как снайпер, держит на мне прицеле издалека.

Я вышла из туалета, пыталась не бежать, но ноги сами ускорялись к двери моей комнаты.

Скрип петель, снова мёртвая тишина, холодок по спине, узел в животе, зубы сжались, глаза прикрылись.

– Откуда ты?

Голос Марка за моей спиной.

– Из туалета. Я записала свой выход, – тело становится заряженными проводами, оно готово выпускать ток.

– Хорошо, иди.

Дышать нормально не смогла и в комнате. Меня бил мандраж от страха. Я узнавала об отношениях отца и сына всё больше. Тарас не может сказать, что его сын сильнее других. Почему? Боится, что сын превзойдёт отца?

Урок разговора прошёл спокойно, тренировки хорошей речи рассмешили даже Наташу. Говорить правильно, когда во рту круглые орехи сложно, но забавно. Дона и Марьяна позволили нам смеяться на уроке, и на перерыв мы вышли с хорошим, приподнятым настроением. Но успокаиваться пришлось быстро.

Тарас на уроке сексологии нарисовал на доске мужской орган, и начал рассказывать анатомию члена. Кончик указки останавливался на одной из детали нарисованного органа, и учитель произносил название. После изучения анатомии члена, мужчина заставил всех срисовать член с доски в тетрадь. А после начал проверять, у кого рисунок вышел лучше.

На проверку он позвал своего сына, который не мог сдерживаться и издевательски смеялся, рассматривая рисунки учениц.

Многие темы уроков были придуманы беспощадным мужчиной ради своего развлечения, и сегодняшний день не исключение. Карие глаза Тараса насмешливо наблюдали за реакцией учениц и Марка.

Марк взял мою тетрадь в руку. Сначала он ухмыльнулся одной стороной губ, потом второй.

– Хорошо, что мой не такой кривой, – он покачал головой, но плюс мне поставил.

После разговора Марка по телефону, я старалась не разглядывать его лицо, но мне не удавалось. Я нашла на его высоком лбу пару родинок. И на ушной раковине совсем мелкие, коричневые пятнышки. А ещё в глазу, который вишнёвого цвета, есть жёлтые полоски, они проявлялись, когда Марк смеялся, или при попадании солнечных лучей в глаз.

И от него обалденно пахло, я впервые испытала от запаха необычное колебание пульса. Я чуть не встала с жёсткого стула и не пошла за Марком, чтобы понюхать подольше сладкий запах весенних цветов.

После Марка, Тарас перепроверил рисунки, но не стал менять оценки сына. Три длинных волоса с бороды Тараса остались на бумаге в клетку. Мне стало противно, и я сдула их, поморщившись.

– Похвалить вас или не надо? – напоследок спросил мужчина, раскидывая руки в стороны.

Лиза подняла руку, но Тарас не дал ей сказать.

– Идите вон.

Мы с удовольствием покинули кабинет. Наташа подошла к окну, поглаживая голову, она плакала. Я подошла к ней поближе, но не впритык. За её спиной, на улице, Марк разговаривал с Кристиной.

– Волосы ещё вырастут, не переживай, – попыталась поддержать, но не осмелилась посмотреть на её яйцевидное лицо. Мой взгляд направлен за окно.

– Ты ничего не понимаешь! У меня никогда не было коротких волос, даже такой кошмарной причёски как у тебя.

Наташа пока себя не потеряла, в ее глазах всё также искрилось высокомерие. Я обрадовалась, что она всё ещё в своём уме.

Кристина приобняла Марка, что-то взяла из его рук и пошла в школу. Учительница повернулась на парня, почти зайдя в здание обучения. Пришлось подойти к окну поближе, чтобы увидеть девушку. Марк отрицательно покачал головой, смотря на учительницу, и Кристина вошла внутрь.

Парень сделал шаг назад, прикладывая к бровям прямую ладонь. Он смотрел на меня. Я была замечена.

«Ангелина, отвернись», – сказала я себя.

Но я не могла. Каблуки туфель прилипли к полу, взгляд закрепился на его глазах, незаметная тонкая нить привязалась от меня к Марку. Я не видела её, но ощущала, как свербит в груди от закрепления моей душевной паутинки к его отчуждённому взгляду.

Меня дёрнули за плечо и толкнули вниз, чтобы я упала. Разные глаза не отпускали меня и тогда, когда я упала на колени: я всё так же смотрела на Марка, как и он на меня. Неразделимым. Неразрывным. Взаимосвязанным взглядом.

– Тебе нужно на урок, что ты здесь делаешь? – Кристина стоит надо мной. Она берёт мой подбородок в пальцы, и поворачивает мою голову на себя. Марк исчезает, появляются ноги учительницы.

Я не ощущала боли в коленях и жжения на коже, пока не пришла в себя.

– Я не хочу делать этого, но ты должна быть на уроке, – я подняла взгляд на Кристину, она посмотрела за окно, кивнула и вынула из кармана пиджака прозрачный пакетик с чем-то мелким, рассыпчатым. – Наказана, – дрожащим голосом промолвила она и взяла из пакетика щепотку чего-то чёрного.

Взмах рукой в мою сторону – режущая боль в глазах, слёзы обильно потекли на щёки. Першение в горле, раздирает в носу, но не чихнуть.

Визжу, хватаясь руками за лицо. Глаза не открыть, точно бы слизистую оболочку сожгли. Кашляю, не могу сделать вдох, от этого сухость в горле возрастает. Дёргаюсь на полу, как червяк на которого наступили. Перестаю чувствовать глаза, забываю, как дышать. Раны на губах усиленно щиплет, я чувствую, с них потекли ручейки крови. Кричать – всё, что в голове, остальные мысли затерялись в боли и жжение. Но крик не выходит, лишь кряхтение. Я в полуобморочном состоянии.

– Ангелина, Ангелина, – голос Кристины пробирается в голову, но он тихий, в отличие от моих стонов.

Она пытается помочь встать, но я не хочу этого делать, мне нравится лежать на холодном полу, и бить себя по лицу, размазывая по коже слёзы.

– Зачем я послушала его, – не могу знать, плачет ли она, ведь глаза не открыть. Больно, как от шквального огня.

От ощущения ослепления я оказалась в дезориентации, но Кристина подняла меня и куда-то повела. Через миллион секунд, как мне показалось, я почувствовала воду на лице, и через долгие минуты, но глаза открыла. Размытое лицо Кристина прямо передо мной. Она гладит меня по голове, и кого-то проклинает, медленно двигая губами.

Учительница привела меня в класс и посадила на место. Я не могла писать, глаза ещё полностью не восстановились, я видела сквозь матовую плёнку.

Я заслужила наказание. Я не пришла на урок вовремя, ведь меня остановил Марк, он смотрел на меня с улицы, и я не могла… Нужно признаться… Я не хотела отворачиваться.

Под конец урока этикета, я смогла запомнить на слух разновидности скатертей, вилок и ложек. По чуть-чуть я вливалась в эти знания, и чувствовала, как они начинают мне нравится. Голос у Кристины приятный, ритмичный и нежный, она говорит с нами, как человек с человеком, как женщина с женщиной.

Не хочу меняться, но не могу сопротивляться демонам, которые считают, что лучше выучиться и забыть школьные дни в доме нового мужа.

Губы воспалились, я шевелила их с трудом. Глаза приходили в себя, но медленно. На физкультуре я видела всё ещё нечётко. Марк проводит разминку, а мне сложно разглядеть, какую позу мы принимаем. Он лежит, я продолжаю стоять. Он встаёт, я ложусь. Парень молчал, ничего мне не говорил, он же видел, что со мной случилось, но разве его это волновало.

– Десять минут по кругу.

Спортивное поле находилось за зданием школы. Вся поверхность в искусственной траве, что давно отцвела. Около ограждения поля трава покрашена в коричневый цвет по кругу. Это место предназначалось для бега. Мы выстроились с девочками за полосой с большими буквами старт, и ждали разрешения Марка.