– Ой, не ори, только не ори. Пожалуйста, не надо.

Присмотрелась к просящему. Это оказалось очень маленькое существо, будто покрытое мхом. Упало оно плашмя, словно в таком положении и лежало на ветке, закрыв ладошками уши, пока я случайно его не уронила.

– Не буду.

Подтянула колени к подбородку, продолжая разглядывать это странное мшистое существо. Оно приоткрыло один глаз и осторожно отняло руки от ушей:

– Точно не будешь?

– Точно. А ты кто?

Существо решило, что буря миновала, открыло уже оба глаза и село. Оно было даже меньше Малюты, только щекастое и пузатое, и всё какое-то зелёное, местами покрытое листьями.

– Аука я. Половину дороги за тобой шёл. Только хотел позабавиться, а ты ну кричать. Всё настроение мне перебила! Да я ж теперь седмицу слышать буду худо!

Про Ауку у нас в деревне слышали, что он путников путает, шутки с ними шутит да бывает пугает иногда. Это что ж, мне спасибо чёрному чудищу сказать надо, что благодаря ему меня Аука путать теперь не будет? Во дела!

– Что молчишь, девка? Стыдно стало, что слуха меня лишила? То-то же! Эх, надо ж так! Я такую забаву придумал.

– Простите, – и всё-таки с лесными духами стоит быть обходительными, мало ли мне ещё по лесу побродить придётся.

– Та, – Аука махнул рукой, – ты куда идёшь-то одна по лесу?

– К озеру мне надо, очень надо.

– Ну, раз надо, пойдем провожу, а то ты опять орать начнёшь как потерпевшая, распугаешь тут всех так, что навсегда меня потехи лишишь.

Озеро и вправду оказалось совсем не близко, хорошо, что Аука взялся меня провожать. Пока мы шли, я успела несколько раз пожалеть, что не взяла ничего с собой перекусить. Завтрак, которым заклинательница меня накормила, успел уже давным-давно перевариться.

– Во-о-он за теми деревьями озеро, – махнул зелёной рукой Аука.

Мы остановились.

– Ой, там за деревьями будто кто-то плачет, – заметила я.

– А то ж. Ты иди-иди, тебе ж к озеру надо.

Аука странно хихикнул и юркнул за деревья. Я покрутила головой в его поисках, но поди ж угляди такого маленького да зелёного в лесу. Пришлось идти к озеру. Оно действительно оказалось за деревьями, как и сказал мой мшистый провожатый.

А на большом камне, наполовину погруженном в воду, сидела очень красивая черноволосая девушка и плакала. Я заколебалась, то ли подойти поближе и успокоить её, то ли дождаться где-нибудь поодаль, пока она сама успокоится и уйдёт. Но пока я решала, что же делать, девица, видимо почувствовав моё присутствие, повернулась ко мне. Слёзы на её огромных чёрных глазах моментально высохли, а лицо перекосила злобная гримаса. Она взвыла:

– Ты-ы-ы!

Ой-ёй, примерно так же у меня началось утро в доме Драго…милы. Неужто я этой красавице тоже какую-то травку затоптала? И когда успела?

– Ты-ы! Это всё ты! Ты увела у меня милого!

Э, нет, тут не травка, тут видимо распространившийся случай умопомешательства.

– Какого милого? О чём ты? Знать не знаю никаких милых.

– А-а-а! Не отвертишься! Я всё знаю! – она вскочила, да так резко, что я испугалась, что она поскользнётся и бултыхнется в воду, – Знаю, он к тебе ушёл! Меня бросил, а сам тебя выбрал!

Что ж тут в этом лесу воздух такой, что все с умом не дружат да с него сходят?

– Ой, девица, ты б вдыхала малыми порциями, а то усугубишь ситуацию.

– Ага! Уже и не отказываешься, что любимого моего охомутала? Вот я тебе сейчас косу твою пооткручу! Без косы ты ему небось не по нраву будешь!

Эта полоумная начала медленно ко мне приближаться.

– Что ты? Что ты?! Какой милый, какой любимый? Не уводила я у тебя никого! Зачем он мне. Да и я ему зачем? Ты же на себя посмотри и на меня. Ты ж красавица, а я простая деревенская девка, неужто ты в такого дурака влюблена? Не может того быть, – интересно, а на безумцев здравые рассуждения влияние имеют? – Может, ты меня с кем-то перепутала? Я вообще тут первый день, я ж из дальней деревни, как бы я твоего любимого отбивала издалека-то?

Умопомешавшаяся остановилась и призадумалась. Потом вернулась на камень и разрыдалась пуще прежнего. Пожалуй, не буду я её успокаивать, себе дороже. По деревенским девкам знаю, чем больше успокаиваешь, тем больше рыдают. А эта, если начнет ещё больше рыдать, то лопнет. Так что подходить к ней не стала, к тому же не понятно, вдруг накинется да поколотит, вновь решив, что я ей соперница. Поэтому я присела на бережок поодаль. Уходить тоже не собиралась, во-первых, я одолень-травы ещё не собрала, а во-вторых, вдруг эта рыдательница решит утопиться?

Не успела я расположиться поудобней, как рыдания поутихли, и девица заговорила:

– Все они такие! Все мужики! И твой мужик тебя бросит и к другой уйдёт. Он и сейчас тебе изменяет, как есть говорю.

Интересно, какой эт мне мужик изменяет-то, когда у меня никакого мужика и в помине нет?

– Э-э-э… Так нету его.

– Конечно, он же гуляет у тебя! А соперница-то красивее да умелее!

– Да у меня вообще мужика нет, говорю.

Вообще это была моя больная мозоль. Отсутствие мужика в моем возрасте – это грустно. Не то чтобы мне уж так сильно хотелось, чтобы он был. Но все равно обидно как-то.

Черноволосая на меня странно посмотрела, постучала указательным пальцем по камню и спросила:

– Совсем?

– Вот же ж лапти в разные стороны! Нет, верхняя половинка мужика есть, а нижняя к сопернице сбежала! Раз говорю, вообще нет, так значит, совсем нет!

– Хм, – она опять постучала пальцем по камню, – Ну, а в деревне твоей тебе ж кто-то нравится?

– Да я ж там уже не живу и не буду. Я теперь в лесу у заклинательни… заклинателя живу. Вроде бы. Наверное.

– Заклинатель! – она радостно хлопнула в ладоши, а потом снова настроилась на свой заунывный лад: – Вот не верь ему, не любит он тебя! По чужим домам ходит, к девкам другим! Их округлые формы его влекут, а не твои.

Я как представила, что заклинательница Драгомила водит девок на сеновал и там им о любви рассказывает, так и покатилась со смеху.

– Да что опять не так-то?! – черновласка раскраснелась от злости и в сердцах ударила кулаками о камень.

– Ой насмешила, ой не могу, – от смеха у меня выступили слёзы на глазах, но я кое-как успокоилась и села ровно.

Собеседница злобно на меня смотрела всё это время и будто что-то про себя решала.

– Ну что ж. Нет у тебя сейчас любимого, но когда-то же будет! Повстречаешь молодца красного, сердце своё девичье отдашь ему, а он растопчет его в пыль да уйдет к другой! И вот она будет красивей, да умелей, да сноровистей тебя! И ничего ты ей противопоставить не сможешь. Попомнишь тогда мои слова. И даже когда он с тобой будет, то о другой думать будет!

– А чего ж ему тогда со мной быть? Зачем же я буду мужика неволить? Не захочет со мной быть, так пусть идёт к той, что красивее да умелее. Мужик же не собака, на цепь его сажать, что ли?

Черноволосая опять раскраснелась.

– Ты-ы-ы! Ты!

Так, кажется, мы опять пришли к тому, с чего начали. Она резко подскочила, но вместо того, чтобы с угрожающими речами пойти на меня, снова разрыдалась и ринулась куда-то вглубь леса.

– Вот точно, воздух в этом лесу способствует помутнению рассудка…

Я посидела ещё немного на берегу, опасаясь, что моя странная собеседница вернётся с новыми обвинениями, но она не появлялась. Мой желудок напомнил о себе и о том, что его надо кормить больше, чем раз в день.

– Тихо-тихо. Сейчас травы соберём и вернёмся. Может, там еды заклинательница сварила, а может, от завтрака чего осталось.

Только как же собрать одолень-траву? Растет-то её тут тьма, а как собирать? Ведь все знают, что так просто рвать её нельзя. Ну, можно, конечно, но целебной силы тогда от неё никакой. А рвать её надо в подвешенном состоянии. И на чем же мне тут повиснуть? Я стала внимательно осматривать озеро. А вот и удача! Поодаль росло дерево, низко склонившееся над озером, а прямо под ним – целый островок листьев одолень-травы. Если мне удастся залезть на это дерево да проползти по стволу к тому месту, под которым растет трава, а потом оттуда до неё дотянуться… Ладно, нечего рассиживаться, надо попробовать.