– Я считаю, что надо подать в суд на водителя! – В голосе Риты все то же заскорузлое, надоевшее, скрипучее и до слез смешное высокомерие.

Да, в ее голосе нет жизни, он у нее как у робота. Первым на это обратил внимание Рома – мол, почему это она с Машей разговаривает одним голосом, а с нами совсем другим? «Я не заметила», – удивилась тогда Галя. «А ты послушай, – предложил он. – С нами она говорит так, будто ей горло зажали, будто путь к сердцу закрыли, будто голос из головы идет. А с Машей совсем по-другому, голос идет отсюда», – он прижал руку к середине груди.

Его нельзя было обвинить в предвзятости – просто у него хороший слух, он учился в музыкальной школе.

– Подать в суд? А что написано в протоколе?

– Не знаю. Я не читала протокол.

– Надо сначала прочесть, а потом решать, что дальше делать. А вообще, надо поблагодарить судьбу, что все вот так закончилось, и забыть.

Сестра посмотрела на Галю одним из своих отработанных взглядов – будто видела ее впервые и будто Галка появилась здесь внезапно и ниоткуда и была размером с мышь или вошь. Она поднялась на ноги, подошла к письменному столу и принялась рассматривать горы папок на столе.

– Я так поняла, это кабинет твоего Юры?

– Это кабинет Юрия Ильича Яроша.

Она вытащила что-то, лежащее между папками:

– А это кто? – В ее руках была небольшая фотография в рамке.

– Я не знаю. – На Галку смотрела красивая молодая женщина, и сердце заныло. – Думаю, не стоит рыться в чужих вещах.

Рита сунула фото обратно.

– Где я могу покурить?

– Только на улице.

– На улице дождь.

– Над главным входом есть навес, можешь там покурить.

– А где черная лестница?

– В стенах лечебного учреждения курить категорически запрещается.

– Ну раз категорически, тогда я пойду на улицу, – сказала Рита, и в этот момент раздался стук в дверь.

– Можно? – Это был Дима.

– Входи! – крикнула Галя.

– Ты уже здесь? – спросил он у Риты, встряхивая мокрым зонтом.

– А что, я буду стоять под дождем?

– А как вы узнали, где мы? – Настя оперлась на руки и села повыше.

– На КПП сказали. – Дима осмотрелся, приоткрыл зонтик и поставил на пол. – А халаты дали в приемном отделении. Ну, дорогая моя, как ты? – Он сел на край дивана.

– Нормально…

– Это счастье, это большое счастье, – он гладил Настину руку. – Невропатолог тебя уже смотрел?

– Нет еще.

– Я принес копию полицейского протокола, – он вынул из барсетки сложенный вчетверо файл и протянул Галке, – вот, можешь почитать.

Она пробежала глазами по документу.

– Ты будешь смотреть? – спросила Галя у сестры.

– Нет, от таких бумаг у меня голова болит, они написаны нечеловеческим языком.

– Они написаны простым языком, – возразила Галя, но с сестрой говорить об этом бесполезно – даже слова «дебет» и «кредит» вводят ее в ступор.

– Они написаны казенным языком, а казенщина вызывает у меня оскомину. – Рита вспушила волосы пятерней и направилась к двери.

– Кстати, костыли продают через дорогу от госпиталя, но надо зайти вместе с Настей. – Дима наклонился и вынул из коробки рамку со стеклом. – О, да тут полно сертификатов и грамот! – И он принялся вынимать одну рамку за другой.

В его кабинете в ателье тоже висело все, что давало посетителю представление о том, кто перед ним. Были там фото со знаменитыми актерами, танцорами, телеведущими. Это не удивительно – в Харькове стоимость пошива в разы меньше, чем в Киеве, поэтому заказчику было выгоднее приехать в Харьков два раза, чем пользоваться услугами столичных портных, в большинстве своем набивающих цену не мастерством, а козырянием фамилиями звездных клиентов.

– Ой, смотри, это ты! – Дима протянул Гале рамку с черно-белой фотографией.

Декабрь восемьдесят восьмого, она в белом халате поверх теплого спортивного костюма, в ботинках сорок первого размера – их ей принесли после того, как на ее сапогах треснула подошва. Принес парнишка-санитар. Откуда, спросила она. Оттуда – и он кивнул головой в сторону развалин. «Не бойтесь, они лежали в сумке».

А что было делать? Не ходить же босиком.

Слева Юра, рядом с ним его брат Женька, талантливый фармацевт, он привез уникальную сыворотку, способную ликвидировать боль, но оставлять пострадавшего в сознании, чтобы он сам мог дойти до медпункта без сопровождения. Это было важно – все были заняты разгребанием завалов, особенно в первые дни. Рядом с Женей два спасателя из Петербурга. Справа врач из Израиля и три медсестрички, две из Еревана и одна из Киева. За их спинами большая палатка с красным крестом над входом. У Гали есть эта фотография, но она засунула ее куда-то очень далеко – ей тяжело вспоминать то время. Сейчас, глядя на снимок, Галя остро почувствовала запах внутри этой палатки. Запах крови, лекарств и хлорки. И увидела ловкие руки Юры и кровь на них. Кровь Ромки, мальчика, оглушенного невыносимым горем, с широко распахнутыми глазами, в которых была одна темнота.

– Это вы в Спитаке?

– Да.

– Покажи, – Настя протянула руку. – Ох, как же люди смогли все это пережить? – задумчиво пробормотала она, пристально вглядываясь в фото.

– Люди могут все. – Галя посмотрела на часы. – Настюша, ты не проголодалась?

– Нет, – племянница мотнула головой, – я хочу пить.

– Хорошо, я сейчас спущусь в аптеку.

– Я с тобой, – сказал Дима, – хочу кофе, на первом этаже есть автомат.

Галя вынула из сумки кошелек.

– Настюша, я с телефоном, – она похлопала рукой по карману халата. – Если что – звони.

– Ага… Я немного посплю, – девушка зевнула.

– А в туалет не хочешь?

– Нет.

– Ладно, мы скоро вернемся.

Как только дверь закрылась, Настя снова уставилась в телевизор, но, что происходит на экране, понимала плохо – она все время думала о Лешке и Оксане. Думала и косилась на рюкзак, лежащий возле дивана, – звонил Леша или не звонил? А Оксана? Настя вынула из кармана рюкзака телефон, осмотрела его со всех сторон, подула и, убедившись, что ни в одной щелке нет влаги, включила. Ей казалось, что он загружается невероятно долго, а ей так хотелось увидеть, звонил Леша или нет. Если не звонил, то… Губы девушки дрогнули, и на глаза тут же навернулись слезы – она не знала, что будет делать, если Леша не звонил ни разу. Она просто умрет, и все. Потому что это непостижимо. А вдруг он уже знает о ДТП и все равно не позвонил? Хм… Нет, он не знает. Откуда? Ох, как же она сразу не увидела в Оксане врага? Вот правильно говорила бабушка: «У замужней женщины подруг не бывает». Предположим, она еще не замужем, но у влюбленных женщин подруг тоже не должно быть категорически! А она Оксану везде за собой таскала, и Новый год вместе встречали, и на каникулах вместе. А надо было подумать: почему ни один из парней не встречался с нею больше месяца? Они все козлы, говорила Оксана. Нет, это она козлиха! И парни эти увидели ее поганую сущность, подумала Настя, чертя на экране графический код. Через пару секунд посыпались сообщения, и Настя едва не выронила смартфон из рук – это был всякий мусор, а Леша звонил всего один раз… Всего один! Услышал «зараз немає зв’язку» – и все? И ничего не написал… Как же так?! Он должен был звонить и звонить, пока она не ответит. Писать, снова звонить… А он… Он уже получил сообщение, что она в сети, так почему не звонит? Сердце перевернулось в горле, и Настя горько заплакала.

Дверь открылась, вошел Дима, и тут же зазвонил телефон. На экране появилась фотография Леши.

– Настюша, я тебе воду принес.

– Спасибо, – буркнула она и отклонила вызов.

– Эй, ты чего? – Дима наклонился над ней. – Тебе плохо?

– Нет, все нормально. – Она взяла из его рук бутылку воды.

– Как нормально? – Дима опустился на диван. – Ты плачешь!

– Я не плачу.

Дима сдвинул брови.

– Дима, извини, я не хочу сейчас говорить об этом.

– Ну, раз не хочешь… – Он развел руками и снова пристально посмотрел на Настю. – Ты меня не обманываешь?