Н.Н. Аркас был большим любителем лошадей. В молодости он служил во флоте, однако очень недолго, вскоре вышел в отставку и всецело отдался хозяйству и конному заводу. Он всегда носил морскую форму и занимал какое-то нештатное место в Николаевском порту. Это был человек небольшого роста, красивый, изящный, хорошо воспитанный и очень приятный. У него был орлиный нос, черные, впадающие в синеву волосы и небольшие усики. Взгляд его был тверд и спокоен. Гордый и несколько надменный, Аркас, по-видимому, кичился своим положением и состоянием. Он был в приятельских отношениях с моим отцом и из всех соседей бывал запросто только у нас. Имея недурной рысистый завод, он ездил всегда только на кровных арабах в очень скромном, даже несколько потрепанном экипаже, и в этом было своего рода щегольство. В дни именин моего отца или матери, когда в Касперовку съезжался буквально весь уезд и помещики щеголяли друг перед другом великолепными выездами, Аркас неизменно приезжал в своем фаэтончике, скромном, но зато запряженном парой великолепных арабских жеребцов. Этих жеребцов вывели из Турции, за них очень дорого заплатили, и они были очень красивы. О них много говорили, ими восторгались. Один из жеребцов был белой масти, а другой – рыжий. Я очень любил этих арабов. Подумайте только, как они действовали на мое воображение – выводные арабы! Я никогда не упускал часа приезда Аркаса к нам и, встречая его на крыльце, любовался его арабами, а потом в его фаэтончике ехал на конюшню.
Аркас как коннозаводчик был довольно интересной личностью. Он, несомненно, очень любил лошадей, но знатоком лошади не стал. На свой завод он истратил очень большие деньги, но не получил тех результатов, на которые вправе был рассчитывать. В своей коннозаводской деятельности он всегда был близок к цели, но никогда у цели. Это был тип коннозаводчика созерцательного, который прошел мимо коннозаводской истины, так и не увидев ее. Увлекшись рысистыми лошадьми, он по тем временам блестяще, не жалея денег, поставил дело. Он хотел вывести призовых лошадей, но не вывел ни одной, которая могла бы выиграть на ипподроме хотя бы сотню рублей. Более счастлив он оказался в разведении верховых лошадей, так как здесь хотя бы имел удовольствие видеть, как его лошади были премированы на выставках, пусть и провинциальных.
Прежде чем начать свою коннозаводскую деятельность, Аркас, как он мне сам рассказывал, объехал много заводов верховых и рысистых лошадей, потом приступил к покупкам и организации своего завода. Аркас побывал в Хреновом, в Подах, у князя Кугушева, у графа Гендрикова, у братьев Борисовских; посетил знаменитый верховой завод князя Сангушко и группу государственных Беловодских заводов, познакомился с лучшими верховыми заводами Херсонской губернии. Рассказывая мне о своих поездках по заводам, Аркас заметил, что лучшие рысистые лошади были не в Подах и не в Хреновом, а у князя Кугушева. Потому Аркас и купил себе в завод кугушевского жеребца Подарка и группу кугушевских кобыл. Такой отзыв в то время показался мне более чем странным, и я, начиненный статьями Коптева о Мекке и Медине русского коннозаводства – Хреновом и Подах, отнесся к этому отзыву критически. Впоследствии, когда я увидал последних кугушевских лошадей и познакомился с их породой, взгляд Аркаса меня уже не удивлял.
Что представлял собой кугушевский завод? Производителем там был сын Полкана 5-го, хреновской Павлин 1-й, которого администрация Хренового тщетно пыталась выкупить у князя Кугушева, а матки были кузнецовские, то есть А.Б. Казакова. Завод таких исключительных кровей попал в Херсонскую губернию по чистой случайности, но от этого лошади не перестали быть казаковскими, и Аркас, по-видимому, был совершенно прав, давая высокую оценку кугушевским лошадям.
Аркас следил за спортивной литературой и был в курсе всего, что делалось в коннозаводской России. В то время такое сознательное отношение к делу было редкостью; приходится признаться, что немногие коннозаводчики читали коннозаводские журналы и интересовались тем, что делалось за воротами их заводов. Достаточно упомянуть, что самый распространенный «Журнал коннозаводства и охоты» выходил тиражом четыреста экземпляров – и это на всю необъятную Россию! А если принять во внимание, что около сотни подписчиков этого журнала были официальные учреждения, подведомственные Государственному коннозаводству, то читателей журнала было всего триста человек! Отсюда столь рутинное ведение дела и такая отсталость во взглядах многих коннозаводчиков. Это было в 1880-х годах, именно этот период жизни орловской породы я характеризовал как самый отсталый.
Аркас выписывал журналы, собирал коннозаводскую библиотеку и даже сам выступил на страницах «Коннозаводства и коневодства» с большим письмом по поводу желания редакции этого журнала иметь отзывы о наездниках, которые окончили хреновскую школу. В этом обстоятельном и интересном письме Аркас, давая сведения о наезднике Якове Драчунове, затем перешел к вопросу о самой школе и ее значении. Тут же он сообщил, что осенью предполагает послать на бега в Полтаву, а потом в Москву двух своих лошадей с Драчуновым. Это было в 1888 году. Добавлю, что эта посылка окончилась полной неудачей. 14 июля 1888 года жеребец Аркаса Помпадур выступил в Полтаве в четырехверстном призе, и наездник, видя, что он не попадает во флаг, сделал проскачку. Впереди его в тихие секунды пришли две заурядные лошади г-на Кодинца. Аркас больше никогда не посылал своих лошадей на бега, для его самолюбия это был тяжелый удар. Когда в 1890 году Ф.Н. Измайлов напечатал в «Журнале коннозаводства» свое письмо «По поводу составления капитала с целью исследования свойств русского рысака в Америке» и призвал к пожертвованиям, Аркас откликнулся на это благое дело и, как видно из отчета, послал свою лепту – десять рублей. Пожертвование для миллионера небольшое, но оно все же показывает, что Аркас следил за коннозаводской жизнью страны, способен был откликнуться на разные начинания, а по тем временам и это было немало.
Верховой и рысистый заводы Аркаса были основаны почти одновременно: верховой – в 1881 году, рысистый – в 1882-м. О верховом заводе, который состоял из арабского и англо-арабского отделений, я говорить не буду, а перейду прямо к рысистому.
Опись этого завода напечатана в «Заводской книге русских рысаков» (том VII). Однако это далеко не полная опись; в моих руках имеется позднейшая и более подробная, когда-то составленная для меня конторой Христофоровской экономии.
Родоначальниками завода Аркаса были кугушевские жеребцы: Подарок (Поспешный – Могучая), белый жеребец, р. 1877 г., и Барич (Барсик – Пышная), вороной жеребец, р. 1875 г. Скажу несколько слов о них. Подарок был превосходной по себе лошадью, он окончил свои дни в заводе моего отца. В заводе Аркаса Подарок дал много ценных лошадей. Барич был суше Подарка, но мельче и оказался неважным производителем. Позднее в этот завод поступили еще Варвар завода Вышеславцевых – сын знаменитого дурасовского Волокиты, Торопливый завода графа Гендрикова и Туман завода Борисовских. Варвар был громадной шестивершковой лошадью, типичным тамбовским рысаком упряжного типа. Торопливый был элегантен и блесток, но недолго пробыл в заводе. Туман оказался во всех отношениях замечательной лошадью, но, так как о нем много писал Карузо, я расскажу лишь историю его покупки Аркасом. Туман имел одно яйцо и не давал жеребят, вследствие чего перебывал во многих заводах и отовсюду был выбракован. Пройдя через тысячу рук, он наконец попал на конюшню полковника Рока-Фукса, который торговал лошадьми. Продать бесплодного жеребца в завод без риска получить его назад или нажить судебный процесс было невозможно, и хитрый Рока-Фукс придумал следующий фортель. Когда Аркас приехал покупать жеребца, полковник сказался больным и не вышел и Тумана показывала его жена. Естественно, в ее присутствии Аркас не мог как следует осмотреть жеребца или спросить, годен ли он в завод. Аркас купил эту замечательную лошадь за 3500 рублей, а когда выяснилось, что Туман бесплоден, Рока-Фукс сделал удивленное лицо и сказал Аркасу: «Помилуйте, кто же не знает, что знаменитый Туман бесплоден. Только из-за этого его и продал Коробьин! Я был уверен, что вы его покупаете для езды, так как жена мне сказала, что вы ничего не спрашивали о нем как жеребце». Так и потерял Аркас 3500 рублей.
