Не было в России уезда, где не мечтали бы приобщиться к славе орловского рысака, не стремились получить своего рекордиста по резвости и красоте. В результате к 1907 году на обширном пространстве Российской империи насчитывалось 5962 частных конных завода. Наследственный учет орловской крови был в то время поставлен в исключительной строгости и дотошности – названия всех этих заводов зафиксированы в государственных племенных книгах, на английский манер называемых студбуками. Успешнее всего дело было поставлено в заводах В.П. Воейкова, В.П. Охотникова, Н.И. Тулинова, И.Д. Ознобишина, Н.П. Малютина, Я.И. Бутовича. Это были выдающиеся охотники, ходячие энциклопедии орловских родословий, яркие личности. Можно утверждать, что вместе с орловской породой лошадей появилась и новая человеческая порода. Насколько значительным было это явление русской жизни, можно понять, прочитав книгу воспоминаний Якова Бутовича «Мои Полканы и Лебеди». Обширные мемуары выдающегося коннозаводчика спасены и опубликованы пермскими энтузиастами конного дела. Сама история издания этой книги стоит отдельного разговора…

Сегодня мы с великим трудом можем себе представить всё значение орловского рысака для промышленной, культурной, хозяйственной и повседневной жизни страны. Благодаря крови орловцев произошло мощностное перевооружение народного хозяйства. Лошадь – живая энергетическая единица – облагораживалась и обретала новые возможности. Едва ли не каждая деревенская савраска за несколько десятилетий оборотилась наполовину орловцем. Получив своего рода мотор иного класса, крестьянское хозяйство резко повысило производительность. Именно тогда Россия превратилась в главную зерновую державу мира и в неограниченном количестве экспортировала хлеб в Европу и Америку.

Государственное и частное коннозаводство страны успешно выполнило стратегическую задачу – обновило и в корне улучшило лошадь в крестьянском дворе. Кровь орловского рысака творила удивительные вещи. Орловец был создан для скорой и комфортной езды. Такой комфорт давала только рысь, галоп на русских дорогах способен был вытрясти душу. Но вот кровь классной ездовой лошади прилили к местной где-то в воронежских краях и получили тяжеловоза-битюга – этакий живой мини-трактор. Мощный тягач, пригодный для плуга или для портовых работ, положил в Одессе начало промыслу и сословию биндюжников – возчиков тяжелых грузов.

…Граф Орлов создавал свою лошадь для серьезного дела. Рысистый спорт родился попутно, но мировая слава орловцев пошла именно от него.

Орловский рысак произвел фурор в Европе. Париж первым ввел моду на русскую лошадь. Вывоз за границу русских рысаков особенно усилился с 1867 года, после того как орловец Бедуин проявил величайшую резвость на международном состязании в Париже: он одолел версту за 1 минуту 32 секунды. Самая резвая из американских кобыл Флора Темпль прошла то же расстояние на целых четыре секунды хуже. Были, оказывается, времена, когда мы били американского рысака по всем статьям!

После блестящих побед орловца на международных состязаниях 1879 года русскую лошадь начали лихорадочно скупать европейские коннозаводчики. Тут и подстерегла нашего рысака первая опасность. Упоенные успехом, соблазненные высокой ценой, предложенной иностранцами, русские заводчики сбывали за границу первоклассных лошадей и тем ослабляли собственное дело. Большое количество орловцев появилось во Франции, Австро-Венгрии, Голландии, Дании, Швейцарии, Италии. Именно орловские рысаки прославили своим потомством европейское конное дело. Не последнюю роль сыграли они при создании французской рысистой породы, стремительно ворвавшейся сегодня на ипподромы мира. В первый том племенной книги Франции внесено 20 жеребцов и 43 кобылы орловской породы.

Небольшое количество орловцев поступило и на заводы Америки. Среди них были лошади высочайшего класса, такие как рекордист Кочет и победитель Императорского приза Ментик. Американский историк коннозаводства и конного спорта доктор Хорн, отдавая должное русской лошади, пишет: «…победоносное шествие орловского рысака почти через всю Европу и сам орловский рысак часто были прямой причиной возникновения ипподромных испытаний и, в тесной связи с этим, рысистого коннозаводства». Так что историческое первенство орловской породы бесспорно даже в глазах ее противников.

Побивая европейских лошадей на их родине, орловский рысак затмевал их также совершенством форм, идеальными очертаниями. Великолепным доказательством этого стала единственная в своем роде победа жеребца Ветра-Буйного на Всемирной выставке в Париже в 1900 году: на смотре лучших упряжных лошадей мировых пород интернациональное жюри присудило ему золотую медаль и звание всемирного чемпиона.

Недосягаемым орловский рысак считался и благодаря тем удивительным возможностям, которые были в нем заложены.

В 1836 году высшее достижение породы выразилось в рекорде 5.45. Его установил известный в истории орловского коннозаводства Бычок на дистанции в 3200 метров (три версты). Результат казался феноменальным. Но не прошло и двух десятилетий, как жеребец Чародей установил новый рекорд – 5.30. Еще через 15 лет знаменитый Потешный показал свой выдающийся результат – 5.00. Этот рекорд держался четверть века, пока его не улучшил Лель (4.46), рысак, который сочетал резвость с лучшими по тому времени в породе формами. В 1910 году приходит время «лошади столетия» Крепыша (4.25,7). Через 26 лет его рекорд побьет выдающийся советский рысак Улов (4.20,6).

Таким образом, за сотню лет рекордное время орловского рысака улучшилось на 1 минуту 24,2 секунды. Подобного ускорения не знает ни одна спортивная порода в мире. Эта заставляет думать, что настоящее время орловца ещё впереди. Возможно, мы просто не умеем взять от него тот максимум, на который он способен. Недаром известный историк конного дела Василий Коптев утверждал: «Рысак орловский таков, каков он есть, являлся примером не только гениального скрещивания пород, но и своеобразного воспитания, выездки, наездки и употребления его в работу, – и дальнейшее его видоизменение и развитие зависит также от человека».

Орловец необычайно чувствителен, «отдатлив», как говорят конники, на добро и ласку. С этим связаны необычайные повороты некоторых спортивных карьер.

Однажды к простому заводскому наезднику Ивану Драницыну с известного ипподрома поступил разбитый и заезженный конек Успех. Драницын стал этого конька выхаживать. Так прикипел к нему душой, что в особо голодные для деревни пятидесятые годы прошлого века тайком от семьи приносил Успеху куриные яйца, чтобы восполнить его тело и стати. Привязанность оказалась взаимной. И вскоре неизвестный деревенский житель, заводской конюх, на сельском ипподроме побил два десятилетия стоявший всесоюзный рекорд европейского рекордиста Улова. Думается, это и есть лучший пример лошадиной благодарности человеку.

Лошадь может быть настоящим партнером и другом своего воспитателя. Об этом свидетельствует триумф Игоря Самодуровского, который на орловце по кличке Сатурн-91, рожденном в Завиваловском конном заводе, стал в 2000 году победителем зимнего чемпионата России не где-нибудь, а в конкуре. Никто и подумать не мог, что подобное возможно. К этому виду состязаний совершенно не приспособлены ни характер, ни конституция рысака. Невероятная победа открыла еще одну грань великолепного создания, подтвердила неисчерпанность и неисчерпаемость возможностей породы.

В начале нового тысячелетия мы стали свидетелями взлета спортивной карьеры орловского рысака Балагура, родившегося в Чесменском конезаводе и выступающего под управлением Александры Кареловой в выездке – по программе школы высшей верховой езды. Тоже дело неслыханное…

Орловский рысак, побеждая лошадей узкоспециализированных пород, выращенных и воспитанных в Европе, вновь доказывает свое превосходство как универсальная лошадь. В этом русскому феномену нет подобия. О том, что орловец имеет громадный резерв возможностей, свидетельствует и тот факт, что практически все абсолютные рекорды на основные дистанции установлены орловскими рысаками, которые не имеют ни капли крови других пород.