— Ты скучал по мне, Том? — с горечью, невпопад к его словам, выдавила она. — Даже не обнимешь? — Кьяра очень боялась, чтобы на глаза не навернулись непрошеные слёзы. — Я не хочу под трибунал, Том. Я ни в чём не виновата.

— Да, я знаю. Но у тебя не хватило мужества прибегнуть к самоликвидации. Ты военный офицер Кьяра, ты знаешь, чего требует устав. Продолжительное пребывание в тесном контакте с врагом поставило крест на твоей дальнейшей карьере. По прошествии такого периода времени ты числишься дезертиром и если в тебе осталась хоть капля гражданского достоинства — ты обязана сдаться! — выдавил в ответ Том. — Я хочу тебе помочь!

— Кому обязана? — пробормотала девушка. — Абсолютно чужим офицерам высшего ранга, которым до меня, как, впрочем, и тебе, нет никакого дела? Которые приговорят меня к расстрелу, или в лучшем случае отчислят из войск, лишив звания, и присудят пожизненные работы на коллекторе? За то, что я вовремя не глотнула капсулу и не избавила их от волокиты?

— Кьяра, у тебя помутнение рассудка. Я должен взять тебя под стражу и доставить на базу. Если этого не сделаю я, это сделает кто-то другой. Честь и долг, Кьяра. Прими это и будь стойкой, мы давали присягу быть готовыми ко всему. Я смирился с твоей потерей, и я не скажу, что мне было легко это сделать. Но так нужно, мы подчинены системе, иначе никак. У любви и войны есть ещё один синоним — боль. Я солдат, Кьяра. У меня приказ. Ну же, не усложняй.

— Наставишь на меня оружие, скрутишь руки за спиной, и потащишь словно преступницу? — всё ещё до конца не веря в происходящее, прошептала она. — А как же наши отношения, Том? Ты же говорил, что любишь меня? Неужели ты ничего не сделаешь, чтобы спасти свою девушку?

— Повторяю ещё раз — мы офицеры, Кьяра. Есть устав, а есть личные переживания, и они между собой не связаны, — всё же с горечью, которая подорвала его военную выправку, выдавил Том. — Я обязан исполнить свой долг. Потому что, если я помогу тебе сбежать — я стану на одну сторону с нашими врагами. Мне жаль, Кьяра, но ты пойдешь со мной! — и Том, подняв оружие, снял его с предохранителя.

— Нет, я никуда не пойду с тобой, Том Грехем, — Кьяра почувствовала, как по её щекам всё же катятся слёзы. Быстро коснувшись рации, она произнесла, не спуская с Тома своих остывающих к нему глаз. — Не знаю, как ты это сделаешь, но я хочу, чтобы ты забрал меня отсюда Скай Ровер!

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍- Уверена? — услышала она его насмешливый голос в передатчике.

— Возможно сейчас, я ненавижу тебя как никогда, но я абсолютно уверена, что хочу уйти именно с тобой! — бросила она скворанину.

Ровер был в курсе, что Том не знает скворанского, поэтому свою последнюю фразу, он произнес на своём родном языке:

— Сверхсветовые гранаты детонируют через пять секунд. Закрой глаза, и как только почувствуешь вспышку, разворачивайся на сто восемьдесят градусов и беги. Я буду рядом.

На самом деле всё произошло очень быстро, Том даже опомниться не успел. Кьяра зажмурилась. Лучевая вспышка пробивалась и сквозь сомкнутые веки. На несколько минут все, кто находился на площади — ослепли, потеряв ориентацию в пространстве. Все кроме скворанина, чьи глаза не реагировали на подобное оружие. Он перехватил бегущую на ослеп девушку, перекинув её себе через плечо. Дистанционно управляемая шлюпка была уже на подходе.

— Всё в порядке, Колючка, это я. Тан, ждите нас в заданном квадрате, — проговорил он, уже обращаясь к своей команде на корабле. — Мы близко, подготовьтесь к гиперскачку.

— Мы, черт возьми, уже готовы! — огрызнулся в динамике Яр, — Но сканеры засекли, что за тобой идут имперские истребители! Они сядут нам на хвост даже в гиперпространстве!

— Я уверен, Тан что-нибудь придумает! — бросил Ровер, голосом, не особо озабоченным нависшей угрозой.

— Разве что наколдует нам новый корабль! — съязвил Яр в своей обычной манере. — Она ведь с тобой, да? Привет ей от меня передай, … горячий! Поэтому ты такой радостный?

— Не только, мне всегда нравилось играть в догонялки с имперцами! — ответил Ровер, улыбнувшись, покосившись при этом в сторону приходившей в себя Кьяры. — Ну что, Колючка, проясняется?

— Мне … очень … паршиво, — выдавила она на грани истерики. — Это никогда не проясниться! Я об этой проклятой ситуации! Хуже, чем в первый день! Это всё из-за тебя, Ровер! Если бы ты тогда не взял меня в заложники — ничего бы этого не было!

— Точно, это я скотина эдакая во всем виноват! — издевательски подыграл ей Ровер. — А так бы ты проглотила свою капсулу с ядом и спокойненько разлагалась бы на камнях, даже не подозревая, какого слизняка и тряпку по имени Том ты любила! А я негодяй взял и сохранил тебе жизнь, да ещё и обнажил перед тобой истинную суть офицера Грехема. Ты права — он действительно хороший солдат. Далеко пойдёт парень.

— Прекрати! Заткнись, Ровер! Это жестоко! — выкрикнула Кьяра.

— Нет, это жестко, но правильно. По крайней мере, теперь ты не будешь мне заявлять «что у тебя ещё есть чувства к Тому». А может, это была не любовь, а, Колючка?! Я развеял твои заблуждения — я герой! Ты должна благодарить меня, а не злиться. Хотя я получил достаточно ясный ответ — жить ты всё-таки и вправду хочешь, как, впрочем, и меня.

Нервно усмехнувшись, Кьяра потрясла головой:

— Самодовольство — это стопроцентная скворанская черта, — проговорила она, осознанно рискуя вызвать на себя бурю скворанских эмоций. — А может, я возвращаюсь вовсе не к тебе? Кто сказал, что мы с тобой вместе?

Шлюпка стала вращаться как волчок, продолжая двигаться по спиральной траектории. Ровер на мгновение потерял контроль управления не только над ней, но и над своими эмоциями.

— Ох, не советую тебе выводить меня из себя женщина!!! Ты это сделала нарочно!

— А то, что, выбросишь меня в открытый космос?

— Выброшу! Может быть, потом пожалею, но сначала выброшу, потому что импульсивная спонтанность — это тоже скворанская черта! — проорал он ей в ответ. — Я раскрыл тебе глаза, и я не виноват, что ты зря себя растрачивала на этого парня!

— Не виноват, — колебания эмоций самой Кьяры, удивительным образом подстраивались под манеру поведения Ровера. Теперь она прошептала уже упавшим обреченным голосом, хотя минуту назад она кричала на него так же импульсивно. — Я боюсь, Скай Ровер. Боюсь, что так и не научусь жить по-новому, «по-роверски». Моя внутренняя империя и мои идеалы рушатся. А ведь попасть под военный трибунал для меня тождественно гиперскачкам с тремя чокнутыми скворанами. Я для вас никто. … Я теперь для всех никто.

— Сейчас мне следует тебя пожалеть? — с иронией заметил он.

— Нет, просто понять.

— Если ты так хорошо знаешь скворанские черты, в чём я, конечно, уже сомневаюсь, тогда ответь мне что сделал бы озлобленный скворанин, захвати он в плен вражеского офицера? Или что бы сделал беглый скворанский преступник полгода, не лапавший женщин, вдруг поймав одну из них, когда ситуация играет ему на руку, и сила на его стороне? Ответь себе — и ты увидишь, понимаю я тебя или нет! Хватит ныть! Жизни не нужно учиться — она сама тебя обчешет. Просто живи. В случившемся сегодня можно увидеть столько позитивного, а ты только сгущаешь краски и выносишь себе мозг, как запрограммированный на самоуничтожение адндроид! Рисковал бы я, если бы ты была для меня никем?! А? Если бы ты ничего не значила для меня? Нет, женщины — это всё-таки отдельная аномальная раса!

Как только шлюпка вошла в спусковой отсек — корабль ушел в гиперпространство. Яр встретил её холодным упрекающим взглядом синих глаз, но не сказал ни слова. Тан вообще не отрывал головы от приборов. Да и Ровер тут же включился в разработку тактики «уйти от погони».

— Я могу чем-то помочь? — без особого энтузиазма сквозь зубы спросила Кьяра.

— Спасибо, ты уже помогла! — не сдержался всё-таки Яр. Он хотел добавить что-то ещё, если бы не выкрик Тана и последовавший тут же безоговорочный приказ Ровера: