— Ты что, дедушка! — воскликнула изумленная Ёлка. — Да ведь все об этом знают!

— Тёмные это дела… — прошептал Мезеня. — Грядут события ужасные и молю я богов, чтоб дали сил они братьям выстоять.

— Неужели Вепр и Черномыс вместе будут? — глаза Ёлки стали как блюдца.

— Кто знает, как повернётся… Кто знает, внучка…

Внезапно над лесом показалась луна, медленно выплывая из-за туч и её красная, будто кровь, поверхность была опутана черной паутиной, похожей на треснувшее стекло.

— Пойдём в дом, дедушка, — Ёлка помогла встать Мезене и аккуратно поддерживая повела к дому.

Через час Мезеня заснул, покряхтывая на лавке, а Ёлка накинула на себя тёплый шерстяной плащ, положила в маленькую корзинку краюшку хлеба, два яйца и яблоко. Поцеловав дедушку она вышла из дома тихо прикрыла дверь и пошла по тропинке в сторону грозовых туч, клубившихся вокруг красной луны.

Время шло бесконечно долго и мы с Валькой даже задремали, прижимаясь к друг-другу. Первое воодушевление прошло, когда мы облазив нашу тюрьму не обнаружили не единой лазейки, но надежда на спасение не покидала нас.

— Давай его убьем, — предложила Валька мечтательно. — И станем героинями…

— Слышь, Ремба, ты чем его убивать собралась? — я покосилась на нее. — Никогда не замечала в тебе такой кровожадности.

— А ты думаешь, он с нами церемониться будет? — хмыкнула Валька. — Можно выхватить у него меч и пырнуть…

Договорить она не успела: дверь заскрежетала и в проеме показалась фигура белоглазого.

— Поднимайтесь! Зима вас ждёт!

— Придумал уже что-то… — пробурчала я, а Валька зашептала:

— Давай пырнем! У нас получится! Ты не хочешь, я пырну!

— Валька! — прошипела я, останавливая эту пыряльщицу. — Угомонись!

Она замолчала, но теперь я начала переживать, чтоб она не вычудила чего. С неё станется…

Зима все так же сидел за столом и завидев нас хищно улыбнулся.

— Как вам ваше новое жилище?

— Спасибо. Все нравится, — ответила я и он скривился:

— Не нужно этой ложной смелости. Все равно ведь сделаете то, о чем прошу. Пока прошу.

Мы молчали, а он задумчиво рассматривал нас несколько минут, а потом сказал:

— Сейчас я покажу вам ваше будущее.

— Гадать будем? — ляпнула Валька и я толкнула её в бок.

— Смешно, — Зима поднялся и указал белоглазым, чтоб они подвели нас ближе.

Он прошёл к окну и я только сейчас заметила, что возле него притаилась дверь в тёмной стене.

— Хотите посмотреть?

— Не очень, — я нутром чувствовала, что не увижу ничего хорошего.

Он распахнул дверь и шагнул внутрь, указав стражникам следовать за ним. Нас подтолкнули вперёд и мы перешагнули порог вслед за их хозяином. Узкий коридор закончился ещё одной дверью, за которой мы увидели с десяток женщин, испуганно жавшихся к стенам. Комната была светлой, возле окна стоял стол покрытый скатертью, на котором чего только не было: и мёд, и ягоды, и золотистые блины, и яблоки, в серебряных бокалах краснело вино и изумительно пах огромный гусь. Женщины были одеты в шелка и усыпаны драгоценностями с ног до головы, которые сверкали и переливались, слепя глаза.

Но этот ужас, плескавшийся в их глазах, никак не вязался с той роскошью которая окружала их.

— Это мои дары, которые я привёз после битв, — сказал Зима и оглядел женщин немигающим взглядом. — Все они когда-то принадлежали волхвам…

Он шагнул к дрожащей стайке и схватил одну из них, намотав золотую косу на кулак:

— Вот эта — баба жреца Сварога. Его я убил на её глазах. Отрезал голову и заставил нести на копье до самого городища. А потом поимел на столе в большой комнате… А эта… — Зима отпустил бедную женщину и схватил тонкую брюнетку с большими глазами. — Любимая жреца Дажьбога. Ей я отрезал косы и повесил его на них. Я выдумщик ещё тот…

Зима повернулся к нам и паутина в его глазах стала шевелиться ещё сильней. Ужас сковал моё сердце и я даже не пыталась скрыть отвращение, нахлынувшее на меня. Но его это похоже забавляло.

— Как только Вепр и Черномыс будут заточены в камне, вы переедете в эту комнату.

— Никто не заточит их в камень, — резко ответила Валька и он даже передернул плечами от злости:

— Я умею уговаривать. Боль бывает очень разной и мне она подвластна как никому. Попробуем?

Мезеня проснулся и позвал Ёлку, но она не отозвалась. Старик поднялся и его внимательный взгляд сразу углядел что исчез плащ внучки и её любимая корзинка, с которой она ходила по ягоды. Но он почему-то знал, что не за дарами леса отправилась девушка, а в более страшное место напрямую связанное с её судьбой.

— Хорошее ты дело затеяла… — прошептал он, глядя в пасмурное небо с нависшими свинцовыми тучами. — Но хоть бы посоветовалась, окаянная…

Мезеня задумался, но не надолго — завернувшись в старый плащ он взял свою палку и пошёл к грязному озеру, надеясь, что успеет, что не отыщет внучка скрытое от глаз людских.

Никто не знал его тайны. Даже Вепру он не открылся, а вот Елке рассказал с месяц назад, ведь должна она знать, откуда её род идёт. А последнее происшествие лишний раз доказало, что кровь не водица…

В далёкие времена, когда боги ещё спускались к людям, женился Мезеня на молодой красавице Голубе. Не местная Голуба была, пришла с дальних земель с тремя братьями, рассказав, что сожгли их городище злые люди. Братья ушли в дружину и разбрелись по славянским землям, а она осталась с Мезеней и родила ему через год сына Пересвета.

Он души в мальчонке не чаял, все пытался научить его всему, что сам знал, но к доброму учению оставался глух Пересвет. Да и Голуба изменилась не в лучшую сторону… Стал замечать Мезеня, что ходит она в лес в старую хижину, а за ней бабы гуськом идут. Прячутся в ночных сумерках, да не боятся ни зверей, ни худых людей. Проследил он за Голубою и узнал, что занимается его жена делами непотребными: кого изурочит, кого изведет, а кого оморочит, привяжет к бабе какой. Вот за этим и бегали девки к ней — за чёрным колдовством.

А Пересвет все с оружием упражнялся, подолгу с матерью в этой старой хижине пропадал, к отцу совсем стал холоден. Пытался Мезеня поговорить с Голубой, да она шипела как кошка, злилась на мужа и вообще перестала домой приходить. Так и поселилась в лесу. А за ней и Пересвет ушёл. Остался Мезеня сам…

Собрался он и пошёл искать правду, чтобы узнать о жене по более, откуда её род идёт. Вдоль реки, а потом через степные ковыли, вышел Мезеня к большому городищу и узнал страшную правду. Голуба его жила в этом месте и звалася — Злобою. Что она только не творила, какое колдовство только не применяла, чтоб людям гадости делать и решились жители городища убить ведьму, но прознав о грядущей расправе Злоба и её три брата покинули дом под покровом ночи.

Вернулся домой Мезеня и отправился в лес, чтобы потребовать от жены признания. Да она и не скрывала ничего, лишь сказала с насмешкой, что Пересвет не его сын, а злого Аспида… Мезеня чуть с ума не сошёл от горя, ведь змей Аспид стоял во главе темного войска. Принимал Аспид вид огромного чудовища. Крылья его пылали огнем, а глаза вмещали все темное на этой земле…

Так и жили. Мезеня на пасеке, Голуба с Пересветом в лесу и тропки их почти не пересекались. Но случилось однажды вот что: какой-то обиженный мужик, которому Голуба своим колдовством жить помешала, поджёг хижину в лесу и с ней сгорела и её хозяйка. Остался Пересвет один и ничего ему не оставалось делать, как вернуться к Мезене. Принял он его обратно, не смотря на то, что он не его сын и зло в его крови. Старались они поладить, но угрюмый Пересвет с каждым годом становился все жестче и агрессивнее. И вот, когда исполнилось ему двадцать лет, он встретил в лесу девушку — сироту, собиравшую ягоды, и взял силой не обращая внимания на девичьи слёзы.

Когда об этом узнали мужики местные, пришли они на пасеку, чтобы учинить расправу, но сладить уже с Пересветом было невозможно… Страшная сила проснулась в нем. Убил он всех до одного, разрушил деревню, а перед оставшимися в живых нарекся Зимою, сыном Аспидовым… После этого Мезеня забрал сироту, которая понесла и ушёл далеко в восточные земли, чтобы забыть все страшное, что пришлось пережить…