Он поднял руку и поманил меня длинным пальцем. С его губ не слетело и слова, но я услышала это в своей голове:

— Подойди сюда, смертная.

Я медленно пошла к нему, решив, что показывать характер в этом случае — не наилучший выход. Остановившись в шаге от него, я наблюдала как он поднимается и приближается ко мне.

— Это ты освободила Вепра из камня? — он разглядывал меня, как интересную зверушку и его чёрная паутина двигалась все быстрее. — Ты пришла из будущего, ведь так?

Я молчала, соображая, что сказать. Он явно не ради праздного интереса интересовался этим фактом. В этот самый момент к нашей тёплой компании присоединилась Валюха, которую притащил ещё один белоглазый и пристроил её рядом со мной. Мы переглянулись и облегчённо вздохнули — хорошо хоть вместе

— Зима, эта женщина прибыла с того же места.

Мужчина повернул голову к Вальке и принялся рассматривать её с такой же пристальностью, как только что рассматривал меня.

— Вот как… И кто же из вас освободил Вепра?

— Я не освобождала, — сказала я и пожала плечами.

Валька повторила мой жест и сказала:

— Я вообще ничего не знаю.

— Ммм… — он ухмыльнулся. — Глупо противиться. Я ведь все равно узнаю. Через боль узнаю.

Мы с Валькой дружно выдохнули и он это заметил.

— Страх — это хорошее дело. Он развязывает язык. Но стоит сделать так, как хочу я, и все изменится… Посмотрите, что есть у меня…

Он откинул плащ и прошёл к большому кованому сундуку. Под его рукой крышка открылась и он извлек оттуда два камня. Они были копией того, в котором заточили Вепра.

— Черномыс должен был упрятать своего брата в камень, но этого не случилось. Вепр был готов к этому и воспротивился. А после, появились вы… Узнать, откуда вы прибыли — мне было не трудно, а это значит реальность изменилась. Когда-то у Темного вышло заточить Вепра, но кто-то из вас освободил его. Ведь так? Теперь мне мало этого. Я требую, чтобы вы вернули жреца Перуна в камень, а следом и его брата Черномыса.

От услышанного у меня пропал дар речи, но он походу не ждал от нас ответа сию минуту. Положив камни на стол, он позвал белоглазых и приказал:

— Отведите их в подземелье.

Нас подхватили под белы рученьки и не особо церемонясь поволокли прочь. Я не упиралась, чтобы мне не причинили лишней боли и старалась шагать так же быстро, как и белоглазые. Нас провели по узким коридорам куда-то глубоко вниз и распахнув тяжелые, раздутые от сырости двери, втолкнули в тёмное помещение.

Когда глаза немного привыкли к темноте, я огляделась и тяжело вздохнула:

— Дааа… не палати царские…

В этой каменной тюрьме было холодно и сыро. С потолка капала вода, пахло плесенью, а на стенах висели жирные слизняки.

— Ты что нибудь понимаешь? — наконец заговорила Валька. — У меня даже предположений нет.

— Я знаю одно — это какая-то третья сторона, враждебная и Вепру и Черномысу, — сказала я. — И кажется мне, что этот Зима приложил руку к их вражде.

— Ой, как ты права… — закивала Валька. — Мне как Черномыс сказал, что Вепр Лебедь убил…

— Чтоо??? — воскликнула я. — Это ведь Тёмные её убили!

Мы замолчали, глядя друг на друга.

— Расскажи-ка мне все, что с тобой случилось, — попросила я. — А потом уж разбираться будем.

Лес замер в ожидании чего-то страшного, когда жрец Перуна и жрец Велеса встали напротив друг-друга скрестив яростные взгляды.

— Верни мою женщину, — тихо зарычал Вепр, не сводя глаз с брата. — Не зли меня.

— А не ты ли уволок её, явившись как трус? — зарычал в ответ Черномыс.

— Что ты говоришь?! — вскипел Вепр хватаясь за оружие. — Я вернулся с капища и узнал, что Тёмный ворвался в городище и украл мою женщину!

— Ты бредишь? — рявкнул Черномыс. — Угрюм забрал её от реки, вчера вечером!

— Ты — ошибся, брат, — ухмыльнулся Вепр. — Это не моя женщина.

— Что??? — Черномыс сжал кулаки. — Угрюм ошибся?!

— Магута! — позвал Вепр и воин стоявший с дружиной за его спиной сразу же подошёл к нему. — Как выглядел всадник, укравший Марину?

— Он был одет в чёрное, а на его лице была маска с серебряными шипами, — ответил Магута. — Так описали его воины.

— Да, это так, — раздался с другой стороны голос Угрюма. — Он говорит правду.

— Зима… — прошипел Вепр и убрав оружие вскочил на коня. — Чёрная тварь…

— Зима??? — Черномыс выгнул идеальную бровь. — Что нужно ему здесь?!

— Вот сейчас я и узнаю, — Вепр развернул коня и услышал как Черномыс крикнул:

— Не ты один!

— Ты не поедешь рядом! — заревел Вепр. — Убийца!

— Убийца?! — рев Черномыса был таким же мощным. — Ты убил Лебедь, а я убийца?!

Они закружились на лошадях, прожигая друг-друга взглядом. Чёрные и синие глаза скрестились, будто клинки, высекая из воздуха искры.

— Я??? — Вепр побледнел от гнева. — Она пошла к тебе и больше не вернулась! А потом я узнал, что Тёмные закопали её, как собаку, в лесу! Разве это не правда, брат?!

— Правда одна — когда она умирала, пригвожденная к стене твоей стрелой, я поклялся убить тебя! — закричал Черномыс. — Похоронил я её в лесу под березкой, на своей земле! Чтоб ты никогда не осквернил её могилу своим присутствием!

— Вранье! — Вепр выхватил меч и кинулся на брата. — Лживая псина!

Они соскочили с лошадей и кинулись друг на друга, стараясь нанести смертельный удар. Внезапно Магута со всей своей недюжинной силой оттолкнул Вепра и тот, не ожидавший такого, упал скользя по влажной траве. Угрюм обхватил Черномыса и пока тот ревел, стараясь ударить воина, кричал ему в ухо:

— Опомнись! Опомнись, хозяин! Стравливает вас кто-то! Давно поговорить стоило!!!

Вепр поднялся тяжело дыша и с яростью глядя на Черномыса, но не двигался с места. Черномыс отбросил руки Угрюма и тоже стоял уставившись на брата.

— Поговорите, — сказал Магута и махнул рукой.

Две дружины соединились в одну и скрылись в лесу.

Ёлка сидела в углу тёмного дома и дрожала словно осиновый лист. Слёзы, градом лились из её глаз солёными дорожками, засыхая на щеках. Искусанные в кровь губы шевелились в беззвучных стенаниях, но это не приносило облегчения. Она встала и на пошатывающихся ногах подошла к двери, возле которой на сучке висела толстая верёвка. Рука её потянулась к ней, зависла в воздухе, а потом резко схватила сжимая тонкими пальцами. Ёлка вышла из дома и как пьяная побрела к кромке леса. По дороге она подняла пустой бочонок и пошла дальше, спотыкаясь о кочки и густые пучки травы. Остановилась под раскидистым дубом, поставила бочонок и влезла на него, не в силах успокоить дыхание, которое становилось все чаще.

Привязав веревку к ветке она сделала петлю и всунула в неё голову.

— Прости дедушка… Прости меня… — прошептала она и зажмурилась.

— Простил уже… Иди ко мне, глупая ты, глупая…

Ёлка распахнула глаза и с замиранием сердца увидела Мезеню, стоявшего в метре от неё.

— Ты жив, дедушка! — закричала она и бросилась к нему. — Прости меня! Прости!

Она упала ему в ноги целуя их мокрыми от слез губами, а Мезеня опустился на траву и, крепко прижав её к себе, принялся гладить по голове тёплой ладонью.

— Тише…тише… Все хорошо…

— Нет, дедушка! Не хорошо! — не могла успокоиться Ёлка, вздрагивая всем телом. — Я совсем с ума сошла от любви этой! Все сердце она мне вымотала! Чуть тебя не убила!

— Послушай меня, внучка… — тихо сказал Мезеня. — Не любовь это. Любовь — когда не ты без него дышать не хочешь, а желаешь, чтоб он дышал даже без тебя. А то, что владеет тобой, оно разрушительное, тьму несущее. От любви люди не умирают, умирают — ради любви… Запомни это на всю жизнь.

— Расскажи, что там теперь? — Ёлка взглянула на него заплаканными глазами. — Совсем плохо?

— Оправдания тебе нет, но сейчас там другая беда. Зима женщин забрал, а это знаешь чем грозит… Если уж он решил объявиться, значит хочет всю силу себе забрать… Сейчас ни одного жреца днём с огнём не сыщешь — всех он извел, силу у всех вытянул, капища разрушены… Ярило, Стрибог, Дажьбог… Остались в этих владениях, лишь Вепр и Черномыс. Ох чую я, что к их вражде Зима причастен… Хоть и соперничали братья всю жизнь, но душа моя верить отказывается, что Черномыс Лебедь убил.