У Брута слёзы по щекам текут, его колотит крупно; он сгибается, и его выворачивает в траву. Бродяга даёт ему воды, потом припрятанную бутылку с напитком покрепче; Брут кашляет, подавившись.

— Слышишь меня? — ещё раз спрашивает Бродяга, заглядывая ему в лицо.

Брут кивает, роняя голову на грудь.

Бродяга легонько хлопает его по щекам, мешая сползти в обморок; Брут молча утыкается в его плечо.

— Это ничего, — бормочет Бродяга, как он думает, ободряюще. — Самые первые просто в костёр руки совали, горелок не было, обезбола не было, ничего…

Брут хрипло смеётся — смех переходит в истерику.

Бродяга отчаянно прижимает его к себе.

========== Система ==========

Брут чувствует… очень много.

Брут детей приютских ненавидит, Брут хочет ударить всех, кто когда-либо задевал его, Брут хочет кричать и отбиваться — Брут вынужден вежливо скалиться и решать споры словами, потому что знает: у него просто не хватит сил сделать это иначе. Брут хочет воспитателей потрясти за плечи, Брут хочет закричать, привлекая внимание, заставить их заметить, заставить их разобраться, заставить их навести порядок — Брут вынужден мило улыбаться и изображать пай-мальчика, чтобы получить хоть что-то.

Брут дышит — вдох-выдох — и терпит икаровы заскоки, Брут хочет встряхнуть его как следует, Брут хочет сбросить со стола чертежи, Брут хочет удариться о стену головой, Брут хочет ударить головой о стену Икара, Брут чувствует слишком много, желание помочь и защитить отвратительно мешается с раздражением и завистью, Брут хочет

перестать

чувствовать

вообще.

Брут с Икаром работает, не поднимая головы, мешает ему отчаяться и считает дни до получения браслета. Брут видит спокойствие взрослых и хочет так же — Брут держит себя в руках только силой воли и скрипит зубами, не пуская наружу ни злость, ни отчаяние.

Иначе он будет не лучше этих глупых детей, закатывающих бесконечные истерики, не лучше Икара; Брут д-о-л-ж-е-н владеть собой, чтобы всё не рухнуло, раз вокруг никто больше на это не способен.

Брут улыбается. Брут улыбается всем — и особенно своему отражению в зеркале, потому что его ударить хочется сильнее всего.

Бруту браслет на руку надевает лично Правитель, и Брут затаивает дыхание, глядя на блестящую полоску металла.

Щёлкает замочек.

Спокойствие

оглушает.

Брут моргает, будто только что из воды вынырнул и впервые увидел мир не замутнённым. Бруту злость мешать перестаёт, злости больше нет, нет отчаяния, нет зависти, Брут

дышит

впервые

полной грудью.

Брут улыбается наконец-то искренне.

***

Когда браслеты отключаются, Бруту страшно. Злость оглушает снова, как в детстве, как когда-то — и нет-нет-нет-нет, он не даст ей себя захватить, он не позволит, он способен остаться собой, он способен сохранить контроль, он… он…

…справляется.

А потом злость уходит, механизм начинает работать снова, и Брут, обессиленный, клянётся себе лично проследить за усилением защиты — Брут не уверен, как долго с этой бездной справляться сможет, если останется с ней один на один.

Брут ей сдаться боится — Брут думает, что лучше смерть, чем снова в безумие эмоций окунуться. Брут контролировать себя обязан; Брут в водовороте страстей барахтаться не хочет.

Брут знает по себе: система — во благо.

Если ради её сохранения предательство необходимо,

Брут

готов

предавать.